Огонь, мерцающий в сосуде - Татьяна Полякова

Я двигалась почти бесшумно, мусор под ногами скрадывал звук шагов. «Привидению пришлось изрядно попотеть, чтобы я его услышала», — с усмешкой подумала я. На пачке журналов лежал толстый слой пыли. Я выдернула журнал откуда-то из середины и все равно расчихалась. Журнал был двадцатилетней давности. Присев на корточки, я принялась его листать. Советы хозяйкам, модные тенденции… такие платья носила моя мама… Я достала еще несколько журналов, а потом мое внимание привлекла газета, лежавшая на нижней полке, пожелтевшая, с загнутыми краями. Она была наполовину развернута, словно кто-то читал ее здесь, да так и бросил. Разложив ее на полу, я быстро просмотрела первую страницу. Местное издание десятилетней давности. Было забавно читать о новостях, некогда будораживших умы, а сейчас совершенно забытых. Вот что остается от нашей жизни: ворох пожелтевшей бумаги с давно устаревшими новостями.

Я перевернула страницу и вскрикнула от неожиданности. Передо мной была фотография Генриетты, рядом еще одна фотография: маленькая девочка с косичками. И крупные буквы: «Разыскиваются». Ниже статья с заголовком: «У бизнесмена похитили дочь?»: «Двадцать пятого мая пропала трехлетняя Юля Серикова и ее няня, двадцатилетняя Надежда Захарова. Просьба ко всем, кто их видел…» Я дважды перечитала статью. Мать девочки в момент похищения находилась в больнице, отец Юли отправился ее навестить, ребенка оставил с приходящей няней, которая работала у них несколько месяцев. У девочки поднялась температура, по этой причине отец и не взял ее с собой. Вернувшись через два часа, он обнаружил, что входная дверь не заперта, а в квартире никого нет. Мужчина попытался дозвониться до няни, но ее мобильный был отключен. Не оказалось ее и в общежитии, где девушка проживала, ни в доме родителей, куда перепуганный отец позвонил. Соседи Сериковых в тот вечер ничего подозрительного не заметили, никто из них ни Юлю, ни ее няню не видел. Куда девушка могла отправиться с больным ребенком и где находится сейчас? Вот, собственно, все, что я узнала из статьи.

Я достала всю пачку газет и быстро начала их просматривать. Уже в первой нашла то, что искала. Газета была от второго июня, заголовок лаконичен «Похищение». Отец пропавшего ребенка — крупный бизнесмен. За девочку требовали выкуп (знак вопроса). По нашим сведениям, сообщал журналист, господин Сериков обратился в милицию только двадцать восьмого мая, через три дня после похищения. Что заставило его молчать эти три дня? Несчастный отец пытался договориться с похитителями? Вопросов было куда больше, чем ответов. Еще одна газета и еще статья: «Вся правда о нашумевшем деле». Сериков признал, что за дочь требовали выкуп. Двадцать седьмого он оставил деньги в условленном месте, как приказали похитители, но ребенка ему не вернули. Только после этого он обратился в милицию. На след девочки и ее няни так и не удалось выйти. За любые сведения о ребенке обещана награда…

На той же странице броский заголовок: «Моя дочь ни в чем не виновата», — заявляет убитый горем отец». Интервью с отцом Генриетты, то есть Надежды. Он возмущен попыткой некоторых лиц из правоохранительных органов обвинить его дочь Надежду в причастности к похищению ребенка. Все, кто знал Надю, отзываются о ней как о добром, исключительно порядочном человеке… Родители Юли не в силах поверить, что она могла причинить зло их ребенку… Мать Надежды Захаровой скончалась, не перенеся тяжелого удара, обрушившегося на семью. На фотографии Генриетта в легком платье стоит в обнимку с мужчиной средних лет, внизу подпись: «Еще совсем недавно счастливые отец и дочь». «У следствия появился подозреваемый… Близкий друг Надежды Захаровой арестован?» И через два абзаца: «Установить его причастность до сих пор не удалось. Все, кто попал в поле зрения правоохранительных органов в связи с этим громким преступлением, тщательно проверяются. Прокуратура вынуждена признать: подозреваемых нет. Узнаем ли мы что-нибудь о судьбе исчезнувших Юли и Надежды?»

Крыша успела нагреться, пока я рылась в газетах. Я вытерла потный лоб, но вряд ли причиной была духота на чердаке. Теперь сомнений у меня не осталось: моя Генриетта и есть бесследно исчезнувшая Надежда Захарова. Наталья сказала, что похитители получили деньги, о том же самом говорилось и в статье. Но почему они не вернули ребенка? Неужели с самого начала не собирались этого делать? Но если Генриетта участвовала в похищении, как согласилась на такое? На что она надеялась, в конце концов? Она же знала, что никогда не сможет вернуться к своим родителям. Бросила больную мать? Добрая, исключительно порядочная девушка?

Я положила газеты на прежнее место. Подумала и одну оставила себе. В статьях говорилось о близком друге Генриетты-Надежды, но имя его не названо. Если бы я могла с ним встретиться… Зато теперь я знаю имя отца девочки. Сериков Геннадий Алексеевич, известный в городе бизнесмен. Разыскать его будет нетрудно… если он все еще живет здесь.

Сложив газету, я спустилась вниз, закрыла люк и вернула стремянку на место. Бродило привидение этой ночью или это лишь мои глюки, но им стоит сказать спасибо. Теперь ждать возвращения Натальи не придется. Вот только что я скажу отцу Юли, если смогу его разыскать? Над этим стоило подумать. Проклятый паспорт… Без него мне нигде не устроиться, а называть себя Генриеттой мне теперь совсем не хочется. Хотя ее виновность по-прежнему вызывала у меня сомнения.

Я решила вернуться в гостиницу. Ждет меня там кто-то или нет, в тот момент не особенно заботило. Если все в порядке, продлю номер, если мною опять кто-то интересовался, попытаюсь снять квартиру на пару недель. Что будет после этого, я не загадывала. Сейчас куда важнее было другое.

На маршрутке я доехала до нужной остановки и быстрым шагом направилась к гостинице. До нее оставалось метров пятьсот, когда я заметила припаркованный возле тротуара черный джип. Таких джипов в городе пруд пруди, но он мне не понравился. Я развернулась, намереваясь скрыться за ближайшим углом, и едва не столкнулась с мужчиной, который из-за этого самого угла и вывернул.

— Извините, — пискнула я, не поднимая глаз, и тут же почувствовала руку на своем локте. Держали меня крепко. Еще даже не испугавшись по-настоящему, я вскинула голову и глухо простонала. Передо мной стоял Башка и скалил зубы. Черную футболку он сменил на оранжевую, бейсболка надвинута на самые глаза. Ухмылка не сулила ничего хорошего.

— Какая встреча, — пропел он, а я попыталась освободить свой локоть. Безуспешно.

— Отпустите меня, — сказала сурово, шаря взглядом в поисках заинтересованных прохожих. Их, как назло, не оказалось. — Отпустите, не то так заору…

— А чего орать-то? — удивился он. — Давай лучше поболтаем.

— О чем? — нахмурилась я.

— О жизни. Идем в машину.

— Нашел дуру. Никуда я не пойду.

— Зря. Устроились бы с удобствами. Давай хоть на скамейку присядем. — Он кивнул в сторону остановки, где была скамья.

Решив, что это не особенно опасно, я согласилась.

— Это вы меня искали? — спросила, шагая рядом. Моего локтя он не выпустил, и это беспокоило.

— Я, я… — раздвинул он рот до ушей.

— Зачем?