Жаркие ночи - Эми Эндрюс

Где-то далеко ей послышался стук отброшенного стакана, и Люк устроился у нее между ногами, удерживая их врозь широкими плечами. Она открылась ему без стеснения, вздрогнув, когда он прикоснулся к ней языком.

— Люк, — задыхаясь, произнесла она.

Он крепко держал ее, слизывая каждую каплю соленой шоколадной вкуснятины, вращая языком, толкая и щекоча, продвигаясь все глубже. Она так близко, извивалась и умоляла о пощаде, но это их последний раз вместе, и он хотел смаковать ее до последней капельки. Насладиться, как тогда в первый раз наслаждался ее сосками.

Он хотел, чтобы она запомнила его на всю жизнь. И самому запомнить ее. Поэтому не прислушивался к просьбам удовлетворить ее дикое желание, сдерживаясь, как мог, до последней секунды удерживая ее на краю. Это было очень легко. Несколько быстрых прикосновений в нужном месте, и она визжала, прижимая его голову к себе, а он не останавливался, еще крепче сжимая ее бедра и продолжая слизывать удовольствие, выжимая его из нее до последней капли.

Но и потом не остановился, а когда удовлетворился, она была совершенно измотана, но он вознамерился дать ей больше, снова зажечь огонь, который только слегка затух. Скользнув вверх по ее телу, он стянул с себя белье, и его эрекция подожгла ее угасающий жар.

Клаудия распахнула глаза и замерла, когда он провел по ней налившимся тяжестью членом. Даже несмотря на расслабленность и утомление, ее тело откликнулось на эту ласку на самом примитивном уровне. Она изогнулась и коснулась его ягодиц.

— Да. — Она с внезапным исступлением пожелала ощутить его внутри себя. Чтобы он остался там навсегда. Чтобы всегда чувствовать его выпуклые бицепсы, близость груди, губ.

Просто любить его.

Она обняла его за шею.

— Боже, да, пожалуйста.

И когда он вошел в нее одним легким движением, она закричала, понимая, что так никогда не хотела никакого другого мужчину.

И Люк отныне будет единственным.

Когда он стал входить в нее снова и снова, проникая все глубже и медленнее с каждым восхитительным разом, быстро заводя ее, она стала сопротивляться, отталкиваясь и стараясь одновременно успеть за ним, отчаянно боясь не кончить с ним одновременно.

— Черт побери, Клод, — задыхаясь, проговорил он ей в ухо, — кончай.

— Нет, только с тобой вместе. — Если это их последний раз, так и должно случиться.

Люк поморщился, еще один толчок, и раздался первобытный стон, будто из самых глубин земли под «Тропиканой». Он кончал, снова и снова повторяя ее имя.

Лишь после этого она последовала за ним к свету.

Клаудия пошевелилась, когда Люк скатился на спину несколько минут спустя. Он все еще тяжело дышал, как и она. Они еще долго не двигались и ничего не говорили. Потом Люк повернулся на бок. Скользнул руками по ее животу и потянул к себе.

Но Клаудия осталась лежать, не в силах сдвинуться с места. Она смогла последний раз заняться с ним любовью, это позволит ей существовать долгими одинокими ночами в будущем, но она не могла прижаться к нему сейчас, словно между ними возникла настоящая любовь.

Словно он завтра не уезжает.

Это разобьет ей сердце.

Люк нахмурился:

— Клод?

Она повернулась на бок, отодвинувшись от него:

— Просто уходи, Люк.

Он опустил руку ей на плечо.

— Клаудия.

— Со мной все хорошо, — заверила она, сбрасывая его руку. — Просто отлично. Но давай не будем делать вид, что это что-нибудь значит.

Люк хотел возразить, не понимая, что она имеет в виду. У них не было серьезных отношений. Если он останется с ней на ночь, им будет тяжелее расставаться утром. А так они знают, на что могут рассчитывать.

Он опустил ноги на пол, собирая одежду. Внезапно его осенила мысль:

— Ты можешь забеременеть, мы не использовали презерватив.

Он совсем не думал о предохранении. Он просто хотел быть с ней.

— Я принимаю противозачаточные таблетки с девятнадцати лет, Люк. И не беременна.

Он провел рукой по волосам.

— Мне нужно ехать, Клод.

— Знаю.

— Это ненадолго, я вернусь.

— Знаю.

Люк смотрел на нее сверху вниз, она упрямо поворачивалась к нему спиной. Он ненавидел эту дистанцию между ними, хотя сам установил ее. Хотел оправдаться.

— Мой развод… это было тяжело. Я не хочу пройти через это снова.

— Я ни о чем тебя не спрашиваю.

Люк кивнул, желая, правда, чтобы ей было это не безразлично.

— Увидимся завтра?

— Я приду вечером, — пробормотала она.

Он смотрел на ее спину, разрываясь от желания уйти или улечься с ней в постель. Но он уже многому научился на своем горьком опыте и понимал, к чему может привести недооценка последствий.

— Спокойной ночи.

Ответила она или нет, он не слышал, вошел в свой номер и с мягким стуком закрыл дверь.

— С тобой все в порядке, дорогая? — спросила мать Клаудию, проходя мимо стола администратора.

— Все хорошо и чудесно, — прощебетала она и исчезла во владениях Тони.

Лена посмотрела на Глорию. Эйвери и Джона взглянули друг на друга. Они собирались присоединиться к коктейльной вечеринке на пляже.

— О, дорогая, я понимаю, что ты имеешь в виду.

— Да, — пробормотала Эйвери, — опять это «хорошо и чудесно».

— И она в таком состоянии с тех пор, как уехал Люк? — спросила Глория.

Джона поморщился:

— О да. Все две недели слышим «хорошо и чудесно».

Глория недовольно покачала головой:

— Мой сын идиот.

— Точно, — коротко поддакнула Лена.

Глория расстроенно посмотрела на Джону:

— Ты бы не мог вправить ему мозги? Он тебя послушает.

Джона пожал плечами:

— К сожалению, Глория, некоторые вещи мужчины должны решать сами.

— Когда он должен был прилететь? — спросила Лена.

— Шесть часов назад, — ответила Глория. — Его рейс задержали в Сингапуре. Я ему говорила, чтобы он взял билеты на более ранний рейс, чтобы свести к минимуму все неожиданности. — В ее голосе звучало неодобрение и беспокойство. — Думаю, к этому времени он должен был уже приземлиться.

Клаудия вышла из кухни, подол красного платья развевался вокруг лодыжек.

— Все готовы?

— Вы, ребята, идите вперед, а я подожду Люка, — предложила Глория.