Долгая дорога в Ад - Алексей Леонидович Курилко

глядела на меня и не могла произнести ни слова. Глядела во все глаза. Я тоже не находил нужных слов. В тишине, в молчании прошла минута. Долгая, как вечность.

«Кто ты? – спросила она. – Ты пришёл за мной?»

«Я пришёл к тебе, Мария», - сказал я.

Она моргнула, из-под век по щекам стремительно покатились слёзы.

Мария открыла глаза и шёпотом повторила вопрос:

«Кто ты?»

«Я твой ангел-хранитель. Зови меня Агасфер».

Именно эти слова я сказал ей когда-то давно, в день нашего знакомства, вернее, в день нашего повторного знакомства, когда я увозил её из концлагеря.

Она помнила. Она всё помнила.

«Я так ждала тебя», - прошептала Мария.

«И поэтому я тебя искал».

«Я умираю».

Я присел около неё, взял за руку…

«Я умираю, - повторила она. – И мне очень страшно».

Погладив её по некогда шелковистым каштановым, а теперь жёстким седым волосам, я прошептал:

«Не бойся, девочка. Всё хорошо. Я никому не дам тебя в обиду…»

Слёзы её мгновенно высохли. Она поверила мне, успокоилась и закрыла глаза. Закрыла глаза последний раз.

 

 

 

 

Запись 028

 

- Я смотрю, у вас истории – одна лучше другой.

- Что опять не так?

- У неё было три инфаркта. Ей нельзя было волноваться. Встреча с вами убила её. По сути вы убили её.

- Если и так – она умерла счастливой.

- Господи, какой чудовищный эгоцентризм! Да ещё и с налётом нарциссизма.

- О, ты приступил к трепанации моей личности с помощью психологии? Это умиляет.

- Вас всё это забавляет?

- Что именно?

- Ну, эти ваши рассказы…

- Это моя жизнь. Я стараюсь рассказывать всё, как было.

- А совесть не мучает вас?

- Я никогда не поступал против своей воли. Почти никогда. Я делал то, что считал правильным. Мне не в чем себя упрекнуть. Допускаю, что кое-в-чём я ошибался. Но в этом нет моей вины. Все ошибаются. Можешь сколько угодно сомневаться в моей искренности, но я скажу: в глубине души я гуманист, я хотел бы, чтобы все люди в мире жили хорошо, чтобы все без исключения были счастливы, и если б была возможность устроить это и это было бы в моих силах, я бы не упустил такую возможность, я бы это устроил. Но мир несовершенен, и кругом постоянно пересекаются чьи-то интересы, и если кому-то хорошо, то кому-то от этого обязательно плохо. Так вот, мучиться по такому поводу я не собираюсь. Я жил. Хорошо ли, плохо ли – не знаю, но я не планировал заранее свою жизнь.

- Уходите.

- Что?

- Вам надо уйти.

- Ты чего?

- И прекратите мне тыкать!

- Тут дело не в этике. Ты просто упорно намереваешься и дальше держать между нами дистанцию. Не желаешь признавать во мне родственника.

- Вы должны немедленно уйти. В противном случае мне придётся применить силу.

- Не советую.

- А я не нуждаюсь в ваших советах!

- Да чего ты завёлся вдруг? Хотя бы объясни.

- Ничего я не завёлся. Всё нормально. Только… Мне бы хотелось побыть одному. Мы и так сегодня засиделись. Уже очень поздно. Я подустал. Сегодня я получил слишком много информации. Извините за этот эмоциональный взрыв и за невольную резкость тона… Я человек эмоциональный, импульсивный, с кем не бывает…

- Ты как себя чувствуешь? Побледнел вроде…

- Всё в порядке. Голова разболелась, но это терпимо…

- Ладно, смотри. Если ты настаиваешь, я уйду. Ты прав. Тебе нужно время, чтобы всё переварить, успокоиться.

- Верно, верно…

- Но видишь ли, я только-только подошёл к самому главному…

- Приходите завтра. В первой половине дня.

- Обязательно. У меня нет другого выхода.

- Буду ждать.

- Тогда… до завтра?

- До завтра.

 

 

 

Запись 029

 

 

- … на это надеялся. Я-то птица ранняя. Не то чтобы жаворонок. Но и не сова. Нечто среднее. Ложусь очень поздно, встаю очень рано. Сплю от силы часа четыре. Да и то плохо. Я это уже говорил.

- Всё в порядке. Я тоже сегодня поднялся рано. Присаживайтесь.

- Благодарю.

- Сегодня я подготовился. Угощайтесь. Кофе, коньяк, круассаны, сигареты… Будем с вами завтракать.

- Как ты?

- Я в полном порядке.

- Как настроение?

- В норме. Я бы даже выразился точнее: удовлетворительное.

- Выглядишь хорошо.

- Так и должно быть.

- Побрился?

- В отличие от некоторых.

- На меня намекаешь? Я не люблю бриться. Но и бороду не терплю. Лёгкая небритость – самое оно.

- Я заметил.

- Отменный кофе!

- Приятного аппетита.

- Мгу… Спасибо.

- Сразу хочу предупредить. У меня сегодня не так много времени. Буквально до шестнадцати ноль-ноль. Потом я должен бежать в редакцию. Мне надо сдать материал. Я веду отдельную колонку в журнале…

- Да-да, я читал. Забавно.

- Забавно?

- Ни о чём.

- То есть как ни о чём? Тема месяца. Обычно я пишу о том, что обсуждает весь мир. Самая популярная новость за прошедш…

- Всё правильно. Ты не виноват. Обычно весь мир обсуждает какой-нибудь сенсационный пустяк.

- Пустяк не может стать сенсацией.

- Сейчас только пустяки и становятся сенсацией. Ныне ерунда вышла на первый план. Думаю, лет через сто люди будут здорово удивляться: какая херня занимала большинство умов этого времени.

- Нет уж, давайте поконкретней, какая из моих тем кажется хернёй?

- Почти все. И мне это не «кажется». Я знаю.

- «Умер Алексей Герман» – это херня?

- Это режиссёр, что ли?

- Великий режиссёр.

- Ну к чему эта патетика? Великий он или нет – покажет время.

- Он гений.

- Возможно.

- Однако… Вернёмся к моему вопросу. Умер Алесей Герман. Умер выдающийся кинорежиссёр! Это херня?

- Конечно.

- Да как… Его гениальные фильмы…

-Вот-вот, мой мальчик. Может, ты и прав. Может, он и гений. Смерть гения – это печально. Как, впрочем, любая смерть. Но гений есть гений. Такая утрата огорчает гораздо больше людей, чем смерть обыкновенного человека. Но! Я повторюсь. Смерть гения – это херня. Куда важнее и ценнее жизнь гения. Жизнь! Понимаешь?

- Разумеется, но…

- Жизнь гения оказывает влияние и на людей, и на историю. Смерть гения ничего, по большому счёту, в жизни людей не может изменить, разве только их отношение к