Код лихорадки - Джеймс Дашнер

ты не понимаешь, значит, не понимаешь. Ты не отнимешь у меня свободу, не спросив предварительно.»

«Извини, что мы так грубо начали,» вмешался Галли. «Наверное, я просто нервничаю, находясь здесь. Но я обещаю вам, ребята, что это может сработать.» Он оглядел собравшихся и добавил: «Кто-нибудь идет с нами?»

Его слова были встречены кладбищенской тишиной.

«Когда?» Спросил Ньют, нарушая тишину.

Минхо и Галли ответили одновременно.

«Завтра ночью.»

ГЛАВА 26

226.11.14 | 03:17

Они пришли за Томасом за несколько часов до рассвета.

Рэндалл, доктор Ливитт и Рамирес. Три мушкетера. Несмотря на сонливость, Томас понимал, что их встреча означает, что случилось что-то действительно плохое. Или вот-вот произойдет. Он вскочил на ноги через несколько секунд после того, как его разбудили.

«В чем дело?» спросил он.

«Мне кажется, ты прекрасно знаешь, что происходит,» резко и громко ответил Рэндалл в ночной тишине. «И именно поэтому ты идешь с нами прямо сейчас. Нам нужна твоя помощь.»

Томас хотел было задать еще один вопрос, но доктор Ливитт тут же оборвал его:

«Давай, Томас. Все будет хорошо. Просто делай, что тебе говорят.»

«Сейчас же, быстро,» добавил Рамирес, когда Томас впервые услышал голос начальника службы безопасности.

Трое мужчин сопровождали Томаса через здание, часто хватая его за руку на повороте коридора или выходя из лифта, хотя он в этом не нуждался. Они не были грубы с ним, но явно торопились.

Они остановились у сильно укрепленной двери. Рамирес прижал отпечаток пальца к стеклянной панели и назвал свое имя. Дверь открылась. Рэндалл слегка подтолкнул Томаса, чтобы тот прошел.

Томасу хотелось услышать ответы, но он решил смириться и промолчать. Рэндалл вел себя гораздо любезнее, чем в ту ночь, когда он был в яме с шизами, и Томасу не хотелось толкать его за какие-то границы, которые он еще не готов был переступить.

Томас оглядел комнату, в которую вошел. Это было что-то новое для него, что-то похожее на центр управления безопасностью. Большая стена была заполнена мониторами, показывающими все, от медицинских кабинетов до общежитий и до хода строительства лабиринта. Как ни странно, видеопотоки лабиринта двигались с дрожью, как будто их камеры были привязаны к спинам очень сердитых кошек. В центре комнаты, лицом к мониторам, располагалась панель с оборудованием, с большим количеством экранов и несколькими стульями, расположенными позади нее. Там сидели два охранника, их взгляды были прикованы к монитору справа от стены.

Томас присмотрелся внимательнее и почувствовал, как у него упало сердце. На ней был изображен Минхо в маленькой комнате, привязанный к стулу, веревки впивались в кожу, его лицо было в крови и синяках. Он смотрел прямо в камеру, не колеблясь, и его решительный взгляд заставил Томаса почувствовать себя немного гордым. И немного стыдно. Он не хотел, чтобы Минхо убегал, и сомневался, что тот действительно попытается.

«Мне больно говорить об этом,» сказал Рэндалл, «но, похоже, твой друг ничему не научился после своей последней попытки выйти на улицу. Я думаю, мы были слишком лояльны с ним, со всеми. Теперь у нас нет другого выбора, кроме как ускорить процесс. Вы не согласны?»

Томас уставился на Минхо. Минхо уставился на него в ответ. Возможно ли, чтобы там была двусторонняя камера? Томас вдруг почувствовал себя неловко.

«Молчание сейчас, вероятно, не самый лучший вариант,» сказал доктор Ливитт. «Садись, и мы поговорим. С такими людьми, как Минхо и Галли – людьми, которые думают, что они выше того, чтобы помогать нам здесь, приходится иметь дело. Надеюсь, ты сможешь чему-то научиться, наблюдая.»

Рамирес положил руку на плечо Томаса и мягко помог ему сесть между двумя охранниками.

«Теперь вы свободны,» сказал Рэндалл.

На какую-то долю секунды Томасу показалось, что Рэндалл имеет в виду его, что было бы ужасно странно, поскольку они только что усадили его. Но вскоре стало ясно, что он ошибся, когда охранники встали и ушли.

Рамирес занял кресло слева от Томаса, доктор Ливитт справа. Рэндалл шагнул в пространство между пультом управления и мониторами, затем сцепил руки за спиной, как будто собирался читать лекцию.

«Томас,» начал он, «давай будем честны, здесь. Ты же знаешь, что мы наблюдали за тем, как ты и твои друзья собирались по ночам, верно? Может, ты и молод, но слишком умен, чтобы думать, что вы как-то смогли обойти нас.»

Томас открыл было рот, но тут же закрыл его. По крайней мере, он надеялся, что они их перехитрят. Он не знал, почему они позволили им продолжать собираться, но когда он подумал об этом, он понял, что он выдавал желаемое за действительное. Он кивнул.

Рэндалл положил руки на внешний край контрольной панели и наклонился вперед, ближе к Томасу. «Послушай,» сказал мужчина. «Мы здесь не для того, чтобы бить тебя из-за ошибки Минхо. Во всяком случае, мы видели, что большинство из вас пытались отговорить его от этого. Но из всего этого можно извлечь несколько ценных уроков, и мы собираемся воспользоваться ситуацией.»

Томасу отчаянно хотелось, чтобы этот парень уже высказал свою точку зрения.

«Ты будешь сидеть с нами и смотреть, как мы преподадим Минхо урок. Откровенно говоря, нам нужны свидетели. Нам нужно, чтобы это распространилось. Мы не можем допустить, чтобы подобное повторилось. Наши субъекты должны знать, что действия имеют последствия.»

«Что ты собираешься с ним сделать?» Крикнул Томас, по-настоящему испугавшись за своего друга.

Рэндалл вздрогнул от внезапно раздавшегося громкого звука и продолжил, словно не расслышав вопроса: «После того, как все будет сделано, мы приведем Терезу и покажем ей. То же самое для Эриса и Рэйчел в контрольной комнате для группы В. Но мы хотели, чтобы вы все были одиноки, чтобы ваши реакции были именно вашими, собственными, не под влиянием ваших друзей.»

«Это также большой шаг в другом направлении,» добавил доктор Ливитт. «Испытания в Лабиринте будут только через год или два, исходя из наших нынешних темпов, а это?» Он обвел рукой комнату. «Это то, что вы увидите много раз, как только мы поместим первую партию субъектов в лабиринты. Так что смотрите на это маленькое упражнение как на практику. Хорошо сказано?»

Томас молчал. Иногда они могут быть такими снисходительными.

«Томас? Хорошо сказано?» Повторил Ливитт.

Томас почувствовал такую сильную ярость, что едва мог сдержать ее, как огонь, жаждущий кислорода, он не понимал, как, но каким-то образом он сдерживал ее.

«Хорошо,» пробормотал он.

Рэндалл указал на другой экран, не тот, на котором был