Отблески Версаля - Наталия Николаевна Сотникова

оставил после себя потомства, а его вдова продала родовое имение французскому маршалу.

В 1740 году Фридрих-Август все-таки добился некоторых улучшений в условиях содержания матери. Теперь она могла в сопровождении стражников свободно передвигаться по территории крепости. Дети и внуки получали право в любое время навещать ее и даже оставаться ночевать в Штолпене. Цензура ее писем была ослаблена, и ей дозволили получать газеты.

В ночь с 22 на 23 июля 1743 года над Штолпеном разразилась страшная гроза, и молния поразила зубчатую верхушку башни. Вторая молния убила солдата, стоявшего на страже во дворе. Часть башни обрушилась, внутри возник пожар, опустошивший помещения. Констанция надеялась, что комендант прикажет произвести ремонтные работы, в которых комнаты давно нуждались. Однако Боблик распорядился привести в порядок лишь то, что уничтожил пожар. Последствия этой неразумной экономии проявились 22 апреля 1744 года, когда обрушилась печь, топившаяся в комнате графини. Обломки камня, куски железа разлетелись во все стороны, сильно поранив узницу, в особенности пострадала ее нога. На сей раз комендант признал, что помещение стало непригодным для дальнейшего использования, и заключенную следует перевести в отремонтированную два года назад Иоганнову башню.

Это строение высотой тридцать шесть метров состояло из четырех этажей, каждый из которых вмещал одно помещение. В самом низу располагалась кухня, одновременно служившая трапезной и местонахождением прислуги. Над ней находилась гостиная, не без претензий на роскошь оборудованная дубовым паркетом. Еще выше была устроена спальня с полом из сосновых досок. При комнате был чулан, представлявший собой переход в небольшой эркер, служивший отхожим местом — типичный средневековый туалет, из которого все отходы человеческой жизнедеятельности вываливались наружу. В Штолпене его окрестили «носик для дерьма». Зимой в эркере царил такой невыносимый холод и гуляли такие жесточайшие сквозняки, что пользоваться им не представлялось возможным. От лучших времен у Констанции сохранилось нечто вроде горшка с плотно закрывавшейся крышкой, целиком отлитого из олова, который она предпочла этой комнатушке. Еще этажом выше комендант разместил стражников.

В 1745 году по настоятельному ходатайству сына графини ей было, наконец, разрешено пользоваться процентами со своего огромного капитала. Не сказать, чтобы это особенно обрадовало ее — настолько она привыкла довольствоваться малым и обходиться услугами всего-навсего одной служанки и истопника.

— Слишком поздно. В таких условиях приличную жизнь устроить невозможно.

На закате дней

В тот же самый год графиня вновь очутилась в центре политических событий. Разразилась Вторая силезская война, и над Штолпеном нависла угроза вторжения прусского войска. Король Август III пожелал, чтобы из соображений безопасности графиню перевели в замок Остербург. Графиня наотрез отказалась. Комендант попытался уговаривать ее, указав на опасность, угрожавшую ее жизни в случае захвата Штолпена.

— Такая жизнь не стоит того, чтобы ее спасать, — возразила графиня и осталась в своей башне.

Два года спустя на девяносто втором году жизни скончался комендант крепости генерал-майор Боблик, столь отравлявший ей жизнь. Король назначил комендантом полковника Иоганна-Адольфа фон Лебенау. Тот относился к своей подопечной с исключительным почтением, в отличие от своих предшественников, не допускал мелочных придирок и частично решал малозначительные проблемы под свою ответственность, не информируя об этом Дрезден. Он оказался разумным и образованным человеком и часто лично сопровождал графиню в прогулках по парку.

— Мне не доставляет радости быть пленницей, но теперь я переношу заключение намного легче, чем раньше, — призналась как-то Констанция.

— Графиня, вы просто пребываете в замке, а настоящим пленником вашей красоты и ума являюсь я! — галантно ответил фон Либенау.

Четыре года ушло у графини и коменданта на то, чтобы добиться постройки нового склада для пороха. Разрешение было дано, но графине надлежало оплатить постройку из собственных денег.

— Хоть какой-то прок от моих денег, теперь мне можно не бояться взрыва, — с удовлетворением констатировала графиня по завершении стройки.

Началась Семилетняя война. В Саксонию вошли прусские войска, и комендант запросил в Дрездене инструкции, как поступить с заключенной. Он даже не получил ответа — у курфюрста и так забот было по горло.

Пруссаки заняли крепость без боя — фон Лебенау сознавал, что сопротивление бесполезно, тем не менее, получил пулю от прусского офицера, и графиня была вынуждена три недели выхаживать его, ибо жизнь коменданта висела на волоске. В 1757 году вокруг Штолпена расположились лагерем несколько гусарских полков императорской армии. Жители городка с ужасом вспоминали потом об этом периоде.

Анне-Констанции исполнилось семьдесят семь лет. Зимы становились все холоднее и холоднее, ее мучил жестокий ревматизм. Она теперь редко покидала башню, проводя время за чтением книг. В одном из источников указано, что ее библиотека составляла три тысячи томов. В их число входили религиозные труды, а также работы по химии, физике и истории на немецком и французском языках. Графиня совершенно перестала заботиться о своей внешности, вместо обносков своих роскошных туалетов она теперь облачалась в хламиды из грубой ткани. По ее просьбе для нее скупали раритетные «Козель-гульдены» непристойного характера. После ее смерти этих монет в комнате графини нашли несколько десятков.

Дети редко посещали ее, но она не сердилась на них, ибо ей, по крайней мере, не приходилось стыдиться перед ними за те жалкие условия, в которых ей приходилось принимать посетителей. Зимой в ее комнате становилось так темно, что приходилось держать зажженной свисавшую с потолка лампу целый день. Поврежденная некогда при обрушении печи нога часто причиняла ей сильные боли.

В начале 1760 года скончался от воспаления легких комендант фон Либенау. Анна-Констанция с полным равнодушием отнеслась к появлению нового коменданта. Она осознавала, что жизнь ее клонится к закату и написала завещание. В нем графиня отказала дочери тысячу гульденов, а все состояние — сыну Фридриху-Августу. Узница выразила свое пожелание быть похороненной на Овечьей горе неподалеку от крепости.

Комендант Лов, подобно своему предшественнику, испытывал жалость к старушке и время от времени приглашал ее пообедать вместе. Она попросила его написать и послать в Дрезден прошение об ее освобождении, ибо ей была нестерпима мысль так и умереть в заключении. Лов выполнил ее просьбу, но не получил никакого ответа. За стенами крепости продолжала бушевать война, которая закончилась только через три года, в 1763 году. Фридрих-Август III был вынужден остаться у разбитого корыта, его страна была полностью обескровлена и потеряла свое политические влияние. Под грузом постигших его бед он скончался в том же году, и персональная уния между Саксонией и Польшей прекратила свое существование. Покойный король, тем не менее, весьма удачно укрепил связи саксонской династии с ведущими правящими домами Европы: кронпринц вступил в брак