Перепутья - slip

и Гай Цильний Меценат, если я не ошибаюсь?

Агриппа нервно сглотнул и сдавленно кивнул.

Откуда он мог…

- Мое имя Гней Помпей Менекрат, - представился грек, - Магн отправил меня встретить вас.

- Н-н-н-но как? – с трудом выдавил из себя Меценат.

Беспомощный взгляд Агриппы, скользивший по разглядывающим их людям, остановился на капитане судна. Улыбка на его лице давала однозначный ответ на вопрос Мецената.

- Если вы не против, я предпочел бы не раскрывать секретов Магна, - слегка склонив голову на бок, вкрадчиво сказал Менекрат, тут же обозначая границы дозволенного, - Идемте. Я вас провожу.

Его слова звучали так, словно Помпей находился где-то рядом. В Мессине, в каких-нибудь нескольких кварталах от порта. Но ощущение оказалось обманчивым.

На дорогу ушло несколько дней, полных неопределенности. Менекрат упорно не хотел раскрывать их место назначения и только лукаво улыбался в ответ на каждый заданный ими вопрос. Тугая пружина где-то в груди, появившаяся неизвестно откуда, с каждым днем сжималась все сильнее и сильнее – и к тому моменту, как они добрались до Лиллибея, Агриппа уже мысленно прощался с жизнью.

Их проводники, что сейчас больше походили на конвой, вели их вверх, на застроенный богатыми домами холм. Как и следовало ожидать, тот из них, что выглядел наиболее помпезно, и оказался их точкой назначения.

Менекрат постучал в дверь, и оттуда выглянул еще один грек – запыхавшийся и взмыленный.

- Метиох, я привел наших дорогих гостей, - фальшивая улыбка прилипла к губам Менекрата.

Агриппа переглянулся с Меценатом. На лице того тоже застыло беспокойство, а это значило только одно – ему не показалось.

Метиох страдальчески закатил глаза:

- Ну почему именно сегодня? Вы не могли, не знаю, в Мессине отдохнуть? У меня тут три новых группы беглых рабов, легат Луция Антония, сицилийцы, прошлогодние магистраты, - из глубины атрия раздался возмущенный смутно знакомый голос, и Метиох скривился, - А, да, и Нерон. Как я мог забыть.

Менекрат хмыкнул:

- Все требует фасцы?

- И как ты только догадался? – скептично протянул Метиох.

- Ну всяко лучше, чем рабом в Неаполе, - пожал плечами Менекрат.

Метиох усмехнулся:

- Я уже не так в этом уверен. Там-то что, знай – носи письма хозяина по назначению. А здесь у меня мозг уже закипает, и обрати внимание – не от жары.

Яркое южное солнце пекло в макушку, и Агриппа мог бы с ним поспорить, если бы тугая пружина не подпирала горло, лишая его возможности говорить.

- Ладно, проходите, устраивайтесь, если, конечно, найдете место, - Метиох открыл дверь и приветственно махнул рукой.

Агриппе хватило одного беглого взгляда, брошенного вовнутрь, для того чтобы понять, что он не преувеличивал. В атрий пусть помпезного, но небольшого, дома набилось куда больше людей, чем он мог вместить. Все они галдели, размахивали руками и переговаривались друг с другом настолько активно, что у него тут же начала болеть голова.

Менекрат проскользнул вглубь дома и пропал из виду, а они с Меценатом принялись искать хоть какой-то свободный пятачок.

Люди прибывали и убывали, создавая плотное течение из постоянно сменяющихся лиц. Сперва Агриппа пытался разглядывать их и выискивать знакомые лица, но даже это нехитрое занятие быстро начало провоцировать новые приступы головной боли, и он сдался.

В какой-то момент поток новых людей остановился, толпа начала уменьшаться – и, когда закат окрасил атрий в красноватый цвет, они остались одни.

Хотел ли Помпей их как следует вымотать, хотел ли просто показать им их новое место – и то и другое ему удалось.

- И что на него нашло, Марк? – неожиданно спросил Меценат, нарушив такую хрупкую тишину.

Агриппа встрепенулся. Усталость брала свое, несмотря на все переживания, и его порядком клонило ко сну.

- М-м-м? – протянул он, обернувшись к Меценату, - Ты о чем?

Меценат сверлил взглядом закрытую раздвижную дверь таблинума, из-за которой доносились приглушенные голоса. Словно вторя им, он тоже перешел на шепот:

- Что на Августа нашло? Зачем он это все сделал? – на его лице читался весь спектр эмоций, от искреннего любопытства до леденящего ужаса.

- Тебе официальную версию, или нет? – уточнил Агриппа.

- А какая разница?

- В искренности первой я намного сильнее сомневаюсь, - Агриппа печально усмехнулся.

Молчаливые дни, проведенные в дороге, подточили глиняные ноги колосса его самоубеждения – и тот рухнул, оставив после себя только пустоту и неуверенность.

- Давай сначала первую, потом вторую, - после непродолжительной паузы, выбрал Меценат.

Агриппа пожал плечами. Пусть будет так.

- Ну ты же знаешь. Республика больна. Буквально находится при смерти. Если мы хотим выжить, нам нужны радикальные изменения. Снос старой системы и строительство поверх того, что осталось, новой. Иначе цикл закончится и снова начнется, но уже без нас.

Меценат прервал его, не дав закончить мысль:

- Марк, я в курсе. Но какое отношение это имеет…

Одним жестом Агриппа вернул инициативу обратно в свои руки:

- Я как раз собирался к этому перейти. Цезарь не понимает этого. Не видит этого. Цезарь никогда бы не смирился с отведенной ему ролью – и поэтому он должен был уйти. К сожалению, после того, что он устроил на иды, сделать это тихо было невозможно.

Меценат горько усмехнулся:

- Скажи мне, Марк, ты в это веришь?

После короткой паузы Агриппа покачал головой:

- Верил когда-то. Сейчас… Даже не знаю. Скорее нет, чем да.

- А вторая?

Агриппа отвел взгляд, уставившись на проем в потолке, через который на мозаичный пол падал мягкий свет заката.

- У нас просто не было другого выбора, - тихо сказал он, - Мы собирались принести ему в жертву триста граждан Рима. Задумайся, Гай. Триста граждан Рима. Если бы тебе кто-то принес в жертву триста граждан Рима, ты бы стал разговаривать с этим человеком?

- Не знаю, - пожал плечами Меценат, - Зависит.

Агриппа хмыкнул:

- А Цезарь бы не стал. Гай, я видел его глаза. Он не просто так назвал Августа тогда Фурином. Он демонстративно, на глазах у всего народа, собственными руками порвал соединяющую их связь. Абсолютно целенаправленно. Думаю, он нас презирал. До сих пор презирает.

Меценат собирался ответить ему что-то – неразборчивый звук успел сорваться с его губ прежде, чем хлопнула дверь таблинума, сводя все разговоры на “нет”.

Усталый Метиох одним жестом пригласил их входить. Второго приглашения не потребовалось.

Не менее усталый Секст Помпей встретил их