Дети оружия - Виктор Ночкин

Бандиты расплачивались добычей — куда еще здесь это барахло девать? Какие-то шмотки, дикарские ожерелья из клыков, прочая ерунда, давным-давно захваченная в набеге, да так и провалявшаяся в углу без пользы.

Леван вышел на крыльцо полюбоваться и даже улыбнулся, глядя на шумное торжище. Надо же, как при нем местная жизнь закипела! Ничего, это только начало. Будет здесь шумное и бойкое место — дайте срок. Клан Левана сделается знаменитым и грозным. Много страха от него будет.

К атаману подошел Дуля. Этот уже успел набраться. Впрочем, сейчас почти все были навеселе. Поглядев на предприимчивого земляка, и другие хозяева сгоняли домой за домашней выпивкой, за снедью. Двор и впрямь стал походить на ярмарку.

— Весело у нас, а, Леван?

Дуля глупо улыбался, и захотелось дать ему в зубы. Будь Дуля умнее, атаман так и сделал бы, но ведь не поймет пьяная харя.

— Весело, — буркнул Леван. — А ты почему зенки залил? Ты чего должен делать?

— А чего?

— Приглядывать, подслушивать. О чем пьяный народ толкует — того трезвый никогда не скажет. Иди, мутантская морда, потолкайся среди местных, запоминай, о чем они болтают.

Дуля сгинул. Леван огляделся в поисках Снулого. С тех пор как он, Леван, стал главой клана, молчаливый увалень почему-то редко попадался на глаза. Дуля — тот, напротив, льнет к старшому, всячески показывает, как он близок к атаману, хорохорится перед остальными. А Снулый — нет, как был всегда наособицу, так и остался.

Тут молчун, будто уловил мысль атамана, возник среди повозок и направился к крыльцу, откуда Леван наблюдал за торжищем.

— Парнишка местный прибежал. Говорит, кочевых видел. — Снулый, как обычно, изъяснялся коротко.

— Где, сколько?

— Как вчера, по округе шастают, близко не подходят.

— Думаешь, нужно съездить пугануть их?

Снулый пожал плечами. Вот поди пойми его: что хотел сказать-то? Леван прикинул — если ехать, как вчера, повторится та же история, кочевые уйдут в степь, отступят. Зря топливо пожжешь, а его и так немного — Мархад запасов не делал.

Наконец Снулый изволил высказаться:

— Я бы сгонял по округе, глянул… — После долгой паузы он закончил фразу: — Налегке, с сендером.

— Возьми людей, сгоняй, — согласился Леван.

Проводив Снулого, он отправился попробовать пива. Атаману фермер налил бесплатно, подал с подходящей улыбочкой — все как полагается. Но вкуса пойла это не улучшило, пиво Левану не понравилось. Дрянь. Да и оно вскоре закончилось, пивовар пообещал завтра привезти новый бочонок, ему — одному на весь поселок — хоть какая-то выгода.

Леван заметил Лякова, подозвал:

— Раньше здесь пивом не торговали?

— Отчего же, Кижан пиво давно варить наловчился, однако такой торговли, как нынче, никогда не устраивал. Да и где? Явись он к Мархаду на двор, отобрали бы чернявые пиво, а самого прогнали бы. Да и кому его продавать? При Мархаде-то?

— Со мной лучше стало, веселее?

Ляков осторожно сказал:

— Мархад, может, и отбирал без разговоров все, на что глаз положит, однако местных ни разу не грозился убить.

— Ну так я ж никого не убил. — Леван самодовольно улыбнулся. — Ты фермеров предупредил?

— Ну я. — Ляков глядел в землю и отвечал едва слышно.

— Ну и хорошо, что так вышло. Верно говорю? Будут меня бояться, и убивать никого не стану. Потому что незачем. Страх — он людям жизнь сберег, сечешь, Ляков?

Старику не хотелось продолжать разговор, он мялся… Тут возвратился из разведки Снулый на сендере, и Хромой с облегчением перевел дух — он получил возможность уйти от ответа. Местные убирались с подворья, ярмарка выдохлась, и бандиты подошли к сендеру узнать новости.

— Ну что, Снулый, видели кочевых?

— Чтобы близко — ни разу не столкнулись.

— А издалека видели?

— Ну.

— Значит, все в порядке? Страх дикарей на расстоянии держит?

— Нет, не все в порядке, — буркнул Снулый и умолк.

Леван его манеру давно знал и приготовился ждать. Наконец увалень собрался с мыслями и сказал:

— В небе летело что-то.

— Платформа, что ли? Так нам до них дела нет, как и им до нас, — тут же ввернул Дуля.

— Не платформа. Другое. Далеко.

— Небоходы, что ли, к нам пожаловали?

Ответа не последовало. Леван обратился к парням, которые ездили с молчуном, — те вовсе ничего не видели. Не гуда смотрели, понятное дело. Снулый приметил в небе что-то странное, но никому говорить не стал.

— Куда хоть летело-то? — спросил Дуля.

Снулый показал пальцем на север.

— Что там, Ляков?

— Там, считай, ничего. Мертвая земля. Овраги, ущелья, дальше скальная гряда и трещина в земле здоровенная. Вот за ней мертвая земля и начинается.

— Не, ты чего? Разлом, он же не здесь, — показал осведомленность Дуля, — он к востоку и на север куда дальше!

Ляков принялся объяснять, что говорит не о большом Разломе, перечеркнувшем пол-Пустоши, а о малом, местном. Что-то там было до Погибели такое, что после себя землю убило. Какая-то дрянь растеклась, земля пошла трещинами, на дне которых ядовитая жижа булькает. Пар из них исходит едкий, дышать больно. Туда никто не ходит, и оттуда тоже никто не появляется.

Леван невольно поежился. Что-то странное, что обитает в мертвой земле и умеет летать? Сразу нахлынули воспоминания, завертели мысли в темном водовороте. Он снова глянул на Снулого — тот был даже угрюмее, чем обычно. Видно, всю дорогу думал о том же, что сейчас Левану в голову пришло. Последним из них троих Дуля допер, чем здесь пахнет. Веселость его мигом улетучилась, он нервно сглотнул и сказал:

— Слышь, атаман, поговорить бы. Идем, что ли, в дом, а?

Дуля уже начал чувствовать неуверенность, когда над головой не было крыши. Леван его понимал.

Как вошли в здание, Дуля покосился вправо, влево — не подслушивает ли кто, — потом зашептал:

— Знаешь, что, Леван? Хорошо бы где-то рядом пригорок подходящий отыскать, на него столб поставить, а? Как на прииске. Там ты ловко придумал — твари человека отдавать. Надо бы и теперь, а?

Леван смерил взглядом перепуганного бандита, сжал кулак и крепко ткнул Дулю в живот. Тот поперхнулся, сложился пополам и сел. Леван полюбовался, как трусливый приспешник корчится, пытаясь вдохнуть, и, когда взгляд Дули снова стал осмысленным, внятно сказал:

— Если кому хоть слово вякнешь о том, что было на прииске, я тебя на куски порву. На мелкие лоскуты, понял?

— Так я ж никому, — сдавленным голосом засипел Дуля, торопливо отползая подальше и поднимаясь, — я ж нарочно в дом позвал! Чтоб никто!