Маша и ведьмак - Ирина Пионова

— Для моего Предгорья такое тоже редкость! Это следствие посвящения, он был в твоем чреве, и его оно затронуло. Никто же не знал, Марья! Я не взялся бы трансформировать тебя, если бы знал. Не отморозок же я какой-нибудь! — уверенно сказал Сысой, судорожно убрав руку от хвостика племянника. — Загляну в отцовские книжки, найду об этом информацию…

— Да уж извольте, господин ведьмак, сообщить мне о последствиях! — на слезах воскликнула Маша.

Потом от Сысоя пришло сообщение: «Хвост один из признаков истинного ведьмака. Атавизм не удалять ни при каких обстоятельствах!»

Антона разбудил звонок на «рабочий» номер. Он полусонно пошарил рукой по полу, нашел айфон и ответил на звонок. «Антон, ты уже в курсе?! — на том конце визжал от радости голос его продюсера. — Мы в списке номинантов на премию MTV за «Полуночную звезду». Прыгай, Антоха, выходим на мировой уровень! Мы сделали их! Готовься к вечеринке сегодня. Придем все!»

Антон вскочил с дивана в детской и, не отрывая от уха телефон, пошел искать Машу. Та кормила Ваню кашей в светлой просторной кухне. Увидев взволнованное лицо Антона, она испугалась: неужели опять приступ?

— Сергей говорит, меня номинировали на премию, — успокоил он ее, при это неспокойно кружа по кухне в одних боксерах, со шрамами на крепком теле воина, никак не музыканта. — Да ладно, давайте лучше где-нибудь. У меня ребенок тут, а вы шумите до утра.

Маша вздохнула свободно. Антоновы друзья и впрямь очень шумные, да и малыш привлечет их пристальное внимание, опять начнутся разговоры о том, на кого он похож. Это они еще хвостик его не видели. О том же самом думал Антон, поэтому приглашал компанию в ночной клуб поблизости от дома.

— Позвони няне, — попросил он Машу, присаживаясь за стол. Он взялся кормить ребенка сам. — Ты же пойдешь со мной? Без тебя я никуда не двинусь, — особой радости в его глазах не было, беспокойство и тревога на грани паники. — Почему ты на меня так смотришь, Маш? Ты же вроде хотела, чтоб я стал известным…

— И я рада, что тебя заметили, — Маша метнула в него ласковый взгляд из-под длинных ресниц, и взъерошила ему седые волосы, которые для посторонних были пепельными. — Твоя музыка настоящее волшебство, Антон! «Полуночная звезда» из всех окон и клубов звучит, чудо, а не музыка!

Наблюдая за тем, как сын играется с пластиковой тарелкой, чуть ли не выпрыгивая при этом из детского стульчика, Антон отсутствующе улыбался. Успех, конечно, дело хорошее, но больше всего ему хотелось бы разобраться в том, что случилось с ним до того, как он оказался в больнице. Многое из того, что он не помнил и не знал о себе, могло бы помочь ему избавиться от приступов сильнейшей головной боли и панических атак.

— Скажи, что случилось со мной тогда…? — тихо спросил он Машу, или сам себя. — Мне нужно вспомнить, — он поморщился, отложил все дела и обратился к своей жене уже громче. — Маша, ты не знаешь, почему я вдруг все взял и забыл?

— Ты попал в серьезный переплет, — ответила Маша без эмоций. В такие моменты она становилась другой, холодной и напряженной. — Не люблю вспоминать то время. Да и было ли оно это время? Тебе плохо живется с нами, со мной и с Ваней? Признайся, плохо? У нас ведь все хорошо, Антон! Мы живем, как нормальная пара, спорим, миримся, любим друг друга! Нас окружают неплохие люди, брат помогает тебе с продвижением твоей музыки…

— Иногда я не знаю, куда себя деть. Метнусь туда, ни то, сюда, ни то, — заговорил Антон быстро, слова его были честные и больные. — Ты ведь знаешь все, только не хочешь мне рассказать. Брат тоже что-то скрывает. Я натворил нечто страшное во время этих приступов, да?

Маша принялась варить кофе в изящной турке, встала к нему спиной и ничего не отвечала, упрямилась, дулась на него. Бывали минуты, когда ей хотелось выложить ему всю правду, которая и ей не давала жить в абсолютном спокойствии.

— Не ты натворил, а я, — процедила Маша, не переставая колдовать над кофе. Ложечка корицы, немного соли, слезинки, выкатившиеся из глаз.. — Теперь расплачиваюсь, но я ни о чем не жалею. Кто-то же должен был сделать выбор и прекратить тот кошмар…

Дальше день пошел по обычному сценарию. Антон пошел в студию, благо ехать далеко не нужно было, — спустись на лифте десятью этажами ниже и окажешься в раю музыканта. Студию для брата Сысой арендовал самую современную, с продвинутым оборудованием, зоной отдыха и кухней. В ней рождались удивительные композиции, не лишенные мистических мотивов.

Маша, оставив Ваню на няню, найденную Сысоем специально для племянника, спустилась в торговый центр. Целью ее похода по магазинам стало коктейльное платье для предстоящей вечеринки.

Маша сразу ее заметила. Наина появилась на вечеринке под руку с продюсером Антона. Оборотень сменила кожаные доспехи и накидку из волчьего меха на шикарное вечернее платье, черное, блестящее, дорогое. Вместо меча в руках она кокетливо сжимала лакированную сумочку на серебряной цепочке. Красивая и опасная дамочка получилась.

У Маши разболелась душа, и лицо стянуло страхом, ни улыбнуться толком, ни слова сказать Женщин представили друг другу, и они не подали виду, что знакомы. Маша решила так: с волчицей поговорит наедине, когда та останется без спутника, если начнет предъявлять претензии и угрожать, шарахнет ее головой об барную стойку или ткнет лицом в унитаз. Не применять же к ней колдовство посреди толпы обывателей?

По полутемному залу растекалась мистическими волнами «Полуночная звезда», потом в глубине этих волн появлялась легкая вибрация из высоких звуков, она нарастала, переходила в резкий всплеск и превращалась в звуковой взрыв, он в свою очередь становился динамичной мелодией, под которую танцевало полстраны.

— Где ты ходишь, Маш? — спросил Антон подошедшую невесту, жену, возлюбленную, — она была для него всем. Он ласково улыбнулся и протянул ей руку. — Присядь. Есть интересный разговор…

Антон сидел за столом, одетый в черную кофту с капюшоном и в черные же джинсы. На ногах серебристые кроссовки. Look недешевый, но простой до невозможности. Подстроить Антона под гламурный стиль Маша не смогла, — тянуло его на уличную моду.

От стола несло спиртным, вкусной едой и светом большой декоративной свечи. Наина с прыщавым, но пробивным продюсером разместились напротив. Маша, присев, попала в объятия Антона. Ничто не предвещало скандала. Все чувствовали себя расслабленно, поднимали бокалы с вином, обменивались шутками и замечаниями по поводу премии.

— Говорю тебе, — обращался к Наине продюсер, тычась остроносым лицом в ее пышные волосы. — Маша хотела этой премии больше, чем Антон. Она из тех редких девушек, которые потакают мужикам во всех их безумствах! Нимфа, фея, муза! Да, муза. Это ценно, вот это я понимаю, любовь!

— Тогда уж ведьма! — подняв бокал с вином к лицу, Наина, легкомысленно смеясь, посмотрела на Машу сквозь стекло. — Выпьем за любовь! Или за знакомство?

Взгляд ее черных глаз был неумолимо прямым, пронзительным, словно стрела. Силу этого взгляда Маша ощутила всем своим телом и невольно сжалась. Одно слово лесной бабы могло пустить под откос все Машины усилия, ожидания, надежды. Одно напоминание о Предгорье разрушит Машин благополучный хрупкий мирок…