Рерик - сокол русов - Виталий Гладкий

Язы упрямо называл Сокола-Рерика печенежским именем Тиван, что переводилось как «коршун».

– Ну, где-то так… – несколько смутился юноша.

– Вай как хорошо! Я всегда знал, что ты эртим[68]!

Сокол-Рерик пропустил его слова мимо ушей и сказал:

– Мне бы немного размяться…

– Ну конечно, Тиван, непременно! Возьми Боро[69]. Это конь-огонь!

– Знаю…

Боро, молодой серый жеребчик, и впрямь был очень быстрый и выносливый. В набегах на хазар Рерик всегда предпочитал Боро другим лошадям. Жеребец был полукровкой – смесь чрезвычайно выносливых в беге арабских коней и неприхотливых печенежских лошадок, хорошо поддающихся обучению. Когда Боро мчался во весь опор, казалось, что он летел.

Главной его особенностью, полученной от полудиких печенежских лошадей, было то, что Боро каким-то невероятным чутьем угадывал бугорки и рытвины в высокой траве и никогда не спотыкался. Но и удержаться на нем было трудно. Боро не всем разрешал садиться на себя. Если всадник был ему не по нраву, жеребец мог на полном скаку остановиться, как вкопанный, и незадачливый наездник превращался в птицу. Вот только полет его был недолгим…

Завидев Рерика, Боро заволновался. Он знал, что тот припас ему угощение – соленую коврижку. Так было и в этот раз. С удовольствием съев угощение, Боро спокойно дал себя взнуздать, и вскоре Сокол-Рерик мчался по неширокой дороге к дальним лесам.

Лошадей у русов было немного. Прежде они в основном предназначались для телохранителей хакана, который иногда делал пышные выезды – в основном по праздникам или по случаю очередной победы. Ведь русы воевали в основном на море.

Но с появлением «младшей» дружины – выучеников Волчилы – было решено увеличить количество лошадей. Дерзкие юноши начали нападать на степняков, которые долгое время чувствовали себя безнаказанными. Ведь за конем не угонишься. Те же печенеги или угры устраивали молниеносные набеги на поселения славян, которые находились под опекой русов, и, захватив пленников, – ценный живой товар – растворялись в бескрайних степях, недосягаемые для мести дружинников Руяра.

Теперь все изменилось. Юнцы, ведомые Соколом, тихо, в основном ночью, окружали слабо укрепленные стойбища печенегов, и ближе к утру начиналась жестокая резня. Испуганные степняки просили защиты у хазар, но тем воевать с русами было не с руки – уж они-то из горького опыта знали их силу – и людоловам приходилось убираться подальше в Дикую степь.

Главная ставка русов находилась на большом острове под названием Русия. Кроме того, они населяли многочисленные острова в море Майотис – Меотиде, у его южных берегов. Это была целая страна протяженностью в три дня пути. Остров Русия был ограничен с одной стороны рукавом реки Къобан[70], которая впадала в Чермное море, а с другой стороны, на востоке, ее протокой. Остров окружали плавни, земля на нем была сырой, болотистой, что способствовало его защите.

Русы жили на острове издревле. Их стихией были море и реки. Часть русов, ушедших с моря Майотис к Днепру, основала во главе с хаканом Кием город Киев. Руяр в какой-то мере был зависим от главного киевского правителя, который назывался кнезем, но в основном управлял Русией самостоятельно и только иногда, в больших сражениях, поддерживал кнеза Киева своей сильной дружиной.

Жители Русии не утруждали себя земледелием и скотоводством, отдавая предпочтение войне и торговле, в основном пушниной. Русы-островитяне ходили в дальние края с целью набегов, часто нападая в Чермном море на купеческие караваны других народов. Вои русов, слава о которых бежала впереди них, воевали на Кавказе, на берегах Хвалынского моря против арабов, защищали Павию – столицу лангобардов – от войска Карла Великого. А однажды дружина русов дошла даже до Севильи.

Остров был многолюдным[71]. Престольный град Руяра тоже назывался Русия – как и остров. Он был огражден высокими валами и двойным дубовым тыном. Впрочем, охотников взять приступом главную твердыню русов почему-то не находилось. Даже войска сильной Хазарии, когда между Руяром и каганом пробегала черная кошка, предпочитали не приближаться к территории русов. Они точно знали, что те не дрогнут и будут стоять насмерть.

Поэтому отношения выясняли на свободном пространстве, чаще всего в степи, где, казалось бы, конники хазар имели преимущество. Но пробить ощетинившуюся копьями «стену» – боевой порядок воинов-русов – подданные кагана Захарии не могли. К тому же русы часто прибегали к разным воинским хитростям, а уж их мечники были выше всяких похвал. Случались и такие витязи среди русов, которые разрубали хазарина-всадника своим длинным тяжелым мечом вместе с конем пополам.

Кроме главной твердыни, престольного града, существовали и города поменьше, а также множество селений. И все они отличались мощными укреплениями. Воинственные русы не могли оставить свои семьи беззащитными, отправляясь в очередной поход. Когда такое случалось, за оружие брались женщины. В бою они действовали не хуже мужчин.

Неожиданно впереди раздался чей-то крик. Похоже, кричала женщина. Рерик уже въехал в лес и неторопливо рысил по дороге, которая вела к главной крепости русов на побережье моря Майотис. Там находился Добран, которому было поручено заниматься провиантом.

Древлянин был большим докой во всем, что касалось оснащения отряда съестными припасами. И всегда из запасов хакана выбирал самое лучшее, хотя тивун[72] старался подсунуть юным «волкам» – так с некоторого времени стали называться воспитанники Волчилы – залежалые продукты, уповая на то, что с голодухи молодые желудки безо всяких последствий могут перемолоть даже гвозди.

Боро вдруг захрапел и остановился, как вкопанный. Никакие понукания и просьбы на него не действовали, а стегать нагайкой своего друга Рерик не хотел. Тогда он соскочил с коня и побежал на крик.

На небольшой полянке, красной от ягод, ему представилась страшная картина. Огромный медведь уже встал на задние лапы и, злобно рыча, наступал на юную девицу, которая пятилась назад, не сводя обезумевших от страха глаз с пасти зверя, в которой торчали огромные клыки. Она пыталась достать из колчана стрелу, но ее руки дрожали, и девушка никак не могла захватить ее оперение двумя пальцами – как должно. Впрочем, попытки девицы спастись с помощью меткого выстрела происходили скорее от ужаса перед зверем. Достать до сердца медведя с его косматой шкурой можно было разве что рогатиной, а стрела только разъярила бы его еще больше.