Сын Дьявола - Любовь Попова

— Ты мне…

— Это я тебе сейчас сломаю еще и руку. Нам выступать пора, а ты разборки устроил.

Это был Максим. Великолепный в своем черном фраке с бабочкой. Настоящий, молодой мажор. Я смотрю на него во все глаза, даже не сразу вспоминая, что и сама сегодня выгляжу отменно в своем бальном, голубоватом платье с оборками по низу, и приподнимающим грудь декольте.

Максим чуть отталкивает Виталика, а потом ловит, потому что тот неуклюже готов был завалиться назад, и сажает на скамью для жужжащих зрителей.

— Спасибо, — шепчу, пока мы выстраиваемся в нужном порядке, готовые к самому знаменательному событию нашего города. Отряхиваю платье, поправляю.

— После бала скажешь спасибо, — ухмыляется он, мельком бросая взгляд на меня и сжимает руку, которой держит талию.

— Ты предпочитаешь устно? — шучу я про минет, и поджимаю губы, чтобы не улыбнуться.

— Лучше задним числом, — отвечает он и мы вместе делаем первый шаг на сегодняшнем балу.

Иногда жизнь подводит тебя к краю. К выбору, к черте. И какие будут его последствия известно только Богу. Вот и мне сегодня предстояло переступить черту.

Сделать выбор.

Предать либо лучшего друга. Человека, который был со мной на протяжении всей сознательной жизни, поддерживал, давал поесть, когда я голодал, лечил раны, водил к доктору.

Либо девушку, звонкий смех которой стал призраком, преследующим меня в любое время суток. Её тело таит в себе неземное наслаждение, а взгляд наполнен такой осознанной покорностью и любовью, что просто дуреешь. Отвязная. Шикарная. Умелая. Смелая. Но абсолютно бесполезная. Боится даже комаров. Готовить не умеет. Истинная представительница своего круга. И только раздвигать ноги она горазда, как надо. Всегда готовая. Всегда влажная. Шлюха.

Но оправдать себя легко. Легко думать, что шантаж Андронова дело благородное. Легко думать, что для меня чувство к Лане исчезнет безвозвратно, если увижу, как ее лапает другой. С Королевым не прокатило, а как будет с парнями?

Трясет.

От страха и острого предчувствия беды. Словно сейчас стою на стеклянном мосту, а он пошел огромными трещинами. Скоро обвалится, и я полечу вниз, в пропасть последствий своего выбора.

И не один не может быть правильным. Только последствия того или иного будут тяжелее. Сильнее. Больнее.

Меня трясет и высокопоставленные московские херы с разодетыми женами здесь не причем. Они просто смотрят на то, как мы скользим по залу в танце, как смотрим друг другу в глаза и делаем очередную поддержку или поворот. На верху мелькают дорогущие цветочные гирлянды, а на платья девушек можно кормиться целому приюту весь месяц.

Тошнит от этой показухи, словно данное мероприятие значит для кого-то хоть что-то. Разве что для Ольги Михайловны, что утирает слезы радости или для Антона, что танцует с рыжей девушкой и готовится к звездному часу.

Он обещал Лану не трахать. Он обещал не делать ей больно. И я должен ему верить. Потому что он брат и дороже него нет.

Но почему грудак, словно придавили каменной плитой, и вздохнуть от страха неизбежного все тяжелее.

А еще Лана.

Такая красивая. Счастливая. Беззаботная. Даже мое предупреждение о предательстве не насторожило ее. Ни одного вопроса за всю неделю. Дура! Она просто приняла условие, что если вместе, то молча. Молча трахаемся, молча болтаем ни о чем, молча смеемся, купаемся и курим. Молча вместе. Молча и сгорая в огне похоти и страсти. Тайно. Вдали ото всех. Лишь друг для друга.

А теперь Лана должна стать просто средством достижения цели.

Рядом кружится Антон и делает знак головой. Пора. Пора действовать. Ведь произойти все должно, пока играет оглушительная музыка, что скроет крики Ланы. А она скорее всего будет вопить, потому что привыкла, что к ней прикасаюсь только я. Только я довожу ее до оргазмов. Только я с треском разорву нашу тонкую, почти невидимую связь.

Решение в голове вспыхивает неожиданно. Остро режет сознание пополам и дает шанс избежать последствий, но теперь выбор встанет перед Ланой.

Возможно, еще тяжелее, чем передо мной.

В танце увожу ее в сторону, чуть в затемнение, где нет прожекторов и камеры не щелкают затворами.

Притягиваю ближе, мажу губами по ее нежной щеке, чувствуя, как ее тут же пробирает дрожь.

— Что ты задумал? — мягко спрашивает она и пальцами гладит шею, разносит табуны мурашек. Даже сейчас, с легким макияжем, она выглядит свежей, невинной, и ни один грязный секс, которым мы занимались, не снимет этого ощущения.

— Хочу тебя украсть, — смотрю по сторонам, и утягиваю ее за огромную, синюю портьеру, что были сегодня во всему залу.

Как будто для таких как мы.

Глупых. Обреченных.

Прижимаю ее к стене, языком заставляю открыть рот и сразу затеваю сладостное сражение. Глажу голые плечи, пальцами тут же пробираюсь за шиворот, обхватываю горошинку соска, сдавливаю, кручу.

— О, Максим, — шепчет она и елозит коленом по трущему изнутри брюки члену. — Я так хочу тебя. Всегда так хочу тебя.

— Давай уедем.

Вопрос срывается с губ прежде, чем я понимаю, что несу. Но от ее ответа сейчас зависит все. Вот только она еще не поняла, что я имею в виду.

— На наш бережок? — игриво улыбается она влажными от поцелуя губами, и меня пробивает очередной губительный импульс желания. Хочется, чтобы так улыбалась она только мне. Так улыбаются женщины, предвкушающие удовольствие. Голодно. Жадно. Но очень мягко, словно крадущиеся в темного тигрицы.

— Нет. Совсем. Сбежим прямо сейчас, и рванем в Москву.

— Надолго? — все еще не понимает она и гладит мне плечи, улыбается.

— Навсегда, Лана! — встряхиваю ее, чтобы дошло до ее блондинистой головы. Чтобы осознала, что я говорю сквозь отдаленно играющий вальс. — Только ты и я. Прямо сейчас. Рванет и оставим всех позади.

И вот тут до нее доходит. Поджатые губы и окаменевшее тело выдают работу мысли.

— И… — мнется она, нервно облизывает губы. — Ты бросишь Антона?

— А ты Виталика и отца, — нависаю я и шепчу. — Ты только подумай, как нам будет хорошо вместе.

— Максим…

— Я устроюсь на работу, ты поступишь, будешь подрабатывать, а главное, что не будет больше нужды прятаться. Мы будем вместе. Все будет в кайф, — быстрю я, прекрасно зная, каков будет ее ответ. Но разве я не могу немного помечтать? А вдруг она не та меркантильная сука, как я о ней думаю. Ну давай же, Детка. Не подведи меня.

Руками обхватываю плечи крепче, давлю, взглядом требую подчиниться. Притягиваю к себе для поцелуя, кружу голову игрой языков и совокуплением взглядов.