Последний конвой - Виктор Романович Саморский

фактически, вручили в ваши крепкие мозолистые руки собственную судьбу. А вы ломаетесь, как девица не выданье. Самоотвод не принимаю, кандидатуру политрука менять не буду. Еще вопросы есть?

— Никак нет, — по-уставному четко ответил Родион.

— Тогда не смею задерживать.

Когда за Родионом закрылась дверь, Магистр повернулся к Гейману играя желваками:

— Детский сад, штаны на лямках. Дослужился до полковника, а до сих пор ветер в голове: воинская честь, долг Родине, слово офицера. Тьфу… Лев Исаакович, хочу, чтобы вы знали, я был против назначения Быкова эмиссаром, но мое мнение не приняли во внимание, все решилось простым большинством голосов.

— Я понимаю, — осклабился Гейман.

— С другой стороны, у нас был не такой уж и большой выбор. Из предложенных кандидатур, при всей своей наивности и бескомпромиссности, Быков наиболее соответствует идеальному руководителю: честный, целеустремленный, надежный и храбрый офицер, который четко понимает, что такое воинский долг.

— Как на счет ума?

— Это не самое ценное качество для руководителя. Гораздо большее значение имеет забота о подчиненных и поиск наиболее оптимального решения задачи. Вот поэтому при тупом полководце поблизости всегда водились умные советники. Вы понимаете меня, Гейман?

— Так точно, — вытянулся по стойке смирно. Впрочем, даже невооруженным взглядом было видно, что он кривляется и сильно переигрывает. Щелкнул каблуками, для достижения наибольшего позерского эффекта, снова гадко осклабился.

— Вам с Быковым необходимо доставить «груз» в Эфиопию. Любой ценой!

— Я понял, — многозначительно кивнул Гейман.

— Повторяю, еще раз — любой ценой! Если для выполнения поставленной цели вам придется угробить весь личный состава конвоя — значит я даю вам на это право, но и не снимаю ответственности.

— Задача поставлена сложная, — скривился Гейман, — автопарк на последнем издыхании, люди не подготовлены к суровым испытаниям пустыней, горючего может не хватить на переход.

— Выйдет из строя техника или закончится соляра, — потащите ящики на собственном горбу.

Гейман молча склонил голову.

— Что из этой затеи выйдет, и выйдет ли вообще — пока неизвестно. Но мы обязаны довести начатое дело до конца. Ради выживания человечества, ради наших потомков, ради сохранения разумной жизни на Земле. Понимаете меня, Гейман?

— Так точно!

— Тогда идите, работайте! Быкову нельзя всецело доверять, потому что идеалист. Гениальный руководитель, но превыше цели миссии ставит жизни своих людей. Он может повернуть назад на полпути к вершине. А у нас задача добиться результата. Люди — расходный материал. Вы меня понимаете?

— Так точно, господин Магистр.

— Гейман, на вас персональная ответственность за успешное завершение экспедиции. И доверьтесь собственному чутью, оно вас никогда не подводило…

* * *

Гейман проснулся словно от пощечины. Жара не дает нормально отдохнуть уже третий день кряду. Он тряхнул головой, достал из кармана носовой платок, промокнул вспотевшую лысину, протер воспаленные глаза, дождался пока сфокусируются. Вначале посмотрел на спящего Эмиссара, будить не стал, перевел взгляд на наручные часы. Время словно остановилось, судя по положению стрелок он проспал всего около двух часов.

— Проклятая Африка! — произнес и вздрогнул, это была любимая фраза Быкова.

Вот так потихоньку перенимаю привычки своего руководителя. Что это? Не иначе как сработал принцип хамелеона, — адаптация к любой среде окружения. Впрочем, Лев Исаакович, не нужно врать самому себе — ты всегда умел приспосабливаться. Разве тебя в свое время испугали болота? Нет, конечно, как и сейчас не особо страшит безлюдная пустыня. А уж найти общий язык с этим примитивным солдафоном, особого труда не составит. Главное не делать резких движений. Ну а дальше, положимся на рефлексы. Интуиция не подведет.

Склонился над брошенными на импровизированном столе из оружейного ящика документами, нацарапал коротенькую записку на чистом клочке из водорослевой бумаги. Прошел в конец блиндажа, зачерпнул металлической кружкой из бака, сделал пару глотков противной и теплой воды, вернулся, поставил кружку сверху на записку, отодвинул край стеганного одеяла и вышел на улицу. Вытерпел пару секунд испытания палящим зноем, не спеша поднялся по насыпным ступеням.

Прищурившись, осмотрел припаркованные автомобили, среди которых моментально выделил собственный УАЗик, отремонтированный, заправленный, и готовый к походу. Удовлетворенно хмыкнул, набрал канистру воды из цистерны, зашвырнул на заднее сидение. Обошел УАЗик вокруг, пнул ногой правую заднюю покрышку, озабочено покачал головой, тем не менее, остался удовлетворен осмотром.

Забрался в раскаленную кабину и завел двигатель. Несколько секунд прислушивался к равномерному тарахтению измочаленного нелегкой жизнью движка, затем резко и с заметным усилием выжал сцепление, со скрежетом воткнул первую скорость на механической коробке передач, плавно отпустил педаль. Автомобиль уверенно двинулся по бездорожью.

Часовой дежурящий на водовозке оживился, внимательно проследил, но останавливать машину политрука не стал. Видимо рассудил, что, если высокое начальство решилось на суицид, он не в праве его останавливать.

Впрочем, половина состава экспедиции только рада будет, если я сдохну в пустыне. Небось уже давно молятся по ночам, но то ли вера слаба, то ли «веруны» уже не те. Небесная канцелярия пока никак не отреагировала на многочисленные просьбы вмешаться и совершить акт справедливого возмездия.

— Молиться нужно усерднее, — внезапно сказал он вслух, хотя в машине находился один, — и возможно какому-нибудь другому богу. Это же Африка.

Гейман выжал полный газ, и вспомнил карту Быкова. Профессиональная память никогда не подводила старого политрука, сказывались навыки игры в шахматы без доски и длительные тренировки по запоминанию серий пятизначных чисел. Мысленно перебрав отмеченные крестами квадраты, выделил ближайший неотмеченный. Прикинул в уме расстояние и направление движения.

«…доверьтесь своему чутью, оно вас никогда не подводило».

А что говорит мне мое «чутье»? Да нет там никого, вот что оно говорит…

Гейман сбросил газ и остановил машину, выжал ручной тормоз и заглушил двигатель.

— Ладно, — сказал он, — будем рассуждать вслух, так лучше думается. Формулируем вопрос: почему мы не смогли до сих пор найти пропавшую группу? Ответ: в наших рассуждениях заложена систематическая ошибка. Выводы, сделанные на основании исходных данных применительно к проблеме неверны или неправильно отобраны в группу.

Он вновь мысленно представил карту Быкова, на этот раз полностью убрав с нее уже отмеченные районы поиска. Проложил маршрут, отметил точку остановки колонны на дневку, пометив ее значком «временный лагерь».

— Что дальше?

Потерявшаяся группа не может быть слишком далеко. В этом рассуждении заложена критическая ошибка. Но в чем она?

Перед внутренним взором один за другим проскочило несколько визуальных образов: пустынная дорога, ураганный ветер несет тучи пыли, серо-желтая муть перед лобовым