Любовь холоднее смерти - Анна Малышева

«Да он же мертвый! – поняла Лида. – Он мертв, не видит меня, не слышит, и он шел вовсе не за мной, а шел… Домой. Сюда. Это не он мешает мне выйти – это я мешаю ему войти. Мы на разных концах лестницы, вот в чем беда!»

Она посторонилась и плотно прижалась к стене. Фигура немедленно пришла в движение и спустилась на одну ступеньку. Потом, чуть помедлив, переступила на другую. Наконец оказалась на одной ступени с Лидой. Она не хотела смотреть в это лицо, но не выдержала и взглянула на того, кто спускался в склеп. И закричала…

– Алеша! А…

Хриплый крик замер, она захлебнулась собственным голосом. Красный маяк теперь горел совсем близко, почти у нее над головой. Она рванулась и села на постели.

Крохотный ночничок, забранный рубиновым стеклом, ровно и уютно освещал смятую постель. Лида в ужасе бросила взгляд на окно. Оно было плотно занавешено, но ей почудилась темная фигура в углу, у ее рабочего стола. Через мгновение она поняла, что это складка портьеры.

– Алеша, – прошептала девушка, слушая свое бешено бьющееся сердце. – Это был он.

Она перевела взгляд на часы и обнаружила, что уже недалеко до рассвета. «Значит, я проспала почти шесть часов, а мне-то казалось, я вовсе не засыпала. Боже, какой кошмар… Мне никогда не снились такие сны!»

«Снились, – тут же мелькнуло у нее в голове. – Один раз мне снился похожий кошмар, там было кладбище, Эдвин Друд, Джаспер и старуха… В том кошмаре был тот же красный огонь маяка, известь у ворот, ветер и дождь, и я шла босая, будто только что из постели. Но тогда меня разбудил Алеша. Он сказал, что я говорила страшные слова, что-то про кладбище, старуху и лицо отца… Лицо отца? Какого отца? Ничей отец мне не снился. Я даже не знаю, о чем шла речь. Нужно немедленно встать и выпить горячего чаю, иначе мне опять приснится кошмар».

Она торопливо выбралась из постели, накинула халат и включила настольную лампу. Лида все еще вздрагивала, вспоминая свой кошмар, и ей было страшно покинуть комнату, выйти в темный коридор, чтобы попасть на кухню. Она пошла на компромисс – налила полчашки старой заварки, разбавила ее холодной водой и жадно выпила крепкий бурый чай. В голове немного прояснилось. Она присела к столу, все еще не решаясь вернуться в постель.

«Это был обычный сон, просто сон, он ничего не значит. Сны ничего не предвещают и не обещают, я никогда этому не верила, – твердила она про себя, будто пытаясь кого-то уговорить. – Я все время думаю об Эдвине Друде, об Алеше, вот они и соединились для меня в одно целое. Это Эдвин хотел спуститься в склеп, Эдвин, а не Алеша! Было так темно, и я обозналась… И я знаю, почему Эдвин спускался туда! Я уже думала об этом, вот мне и приснилось!»

Она взяла томик Диккенса и, перелистав его, нашла в самом конце воспроизведенную обложку первого издания «Эдвина Друда». Рисунки были выполнены Чарлзом Олстоном Коллинзом, братом писателя Уилки Коллинза. Художник был женат на младшей дочери Диккенса, так что приходился ему родней. Обложка, по всей вероятности, делалась по личным указаниям писателя, да иначе и быть не могло, так как некоторые из них касались эпизодов, до которых повествование еще не было доведено к моменту его смерти.

Эти рисунки в свое время еще больше убедили Лиду в справедливости ее собственной версии, и теперь она снова стала их рассматривать, чтобы отвлечься и прийти в себя.

«Каминг Уолтерс, которого считают самым авторитетным толкователем ‘‘Эдвина Друда’’, так держался за свою версию о том, что Эдвин мертв, что нарочно не замечал некоторых подробностей!»

Лида положила раскрытую книгу ближе к свету.

«Все мы такие – стоим на своем до последнего, до смешного… Не видим очевидного».

«The MYSTERY of EDWIN DROOD by CHARLES DICKENS with illustrations» – стояло в центре страницы. Надпись была обрамлена гирляндами из терниев – справа, и роз – слева. Вверху страницы схематично изображался выход из собора. Направо от него – Джаспер в мантии регента, налево – Эдвин под руку с Розой. Тут все было просто и ясно. Но дальше и соответственно ниже начинались загадки.

«Ну, с левой стороной, ‘‘стороной роз’’, или стороной Розы, дело немного проще, – разглядывала девушка рисунок. – Хотя… Вот нарисована какая-то молодая особа, которая читает на стене афишку с заголовком ‘‘LOST’’ – то есть ‘‘Пропал без вести’’. Понятно, что заголовок относится к Эдвину. Странно, конечно, что Каминг Уолтерс не замечает этой огромной надписи и говорит, что девушка смотрит в ‘‘некое пустое пространство’’. Ну да бог с ним – рисунок показался ему малозначащим, он решил, что это просто символическое изображение того, что Эдвин пропал, и теперь Роза осталась одна. Однако намечается странная загадка – девушка изображена с распущенными по спине волосами, в простом платье и, кажется, в фартуке. В таком случае не совсем понятно, кто имеется в виду… Судя по одежде, это может быть молодая работница или прислуга, а вот судя по прическе – это падшая девица. Порядочные девушки тогда не появлялись на людях, распустив волосы. Сама Роза изображена на обложке дважды, и оба раза в нарядном платье и в шляпке – как и полагается леди. А ведь леди без головных уборов по улицам не бегали и пальцем по афишам не водили. Девушка на рисунке ткнула пальцем в афишу – значит, она малограмотная и читает по буквами. Кто же она? Думаю, не Роза. Уверена даже, что не она! Вероятнее всего, эта особа вообще еще не появлялась, но, если ее вынесли на обложку, это важный персонаж. С ней я разберусь позже».

Лида взглянула ниже и слегка улыбнулась: «Ну а здесь все действительно понятно. Хотя кому как? Мистер Каминг Уолтерс, не знаю, были ли вы холостяком, но вы считаете, что парочка на скамейке в саду – это Джаспер, страстно объясняющийся в любви Розе, которая ненавидит его и боится? Я почти с вами согласна, но это может быть также и интересный молодой моряк, с которым Роза познакомится после исчезновения Эдвина и влюбится в него. А что они влюбились друг в друга – это и слепому понятно. Что-то Роза на этой картинке не слишком возмущается и кротко протягивает ему руку. Эта парочка поженится, я полагаю. Должна же быть в хорошем романе хотя бы одна свадьба!»

Самая нижняя левая фигура никаких особых толкований не требовала. Старуха с упоением курила опиум, и густые клубы дыма поднимались наверх.

Лида перешла к правой части, вызвавшей у нее куда более серьезные разногласия с авторитетным комментатором Диккенса.

«Тут две картинки, а Каминг Уолтерс полагает, что их на самом деле три. Две верхние изображают два фрагмента винтовой лестницы собора. По ней стремительно взбираются наверх три человека. Комментатор считает, что это относится к ‘‘странной экспедиции’’ Джаспера в собор совместно с Дёрдлсом. Только почему-то выпускает из виду, что третьего лица с ними тогда не было. Профессор Генри Джексон опять же делит рисунок на две части и полагает, что на верхней картинке изображен Джаспер, который смотрит вниз… Куда это, интересно? Судя по позе – никуда он не смотрит, а бежит вверх по лестнице, указывая вперед, и ведет за собой тех двоих внизу. И судя по тому, что он молод, строен и не носит шляпы, – это Дэчери. У того черные брови и подозрительно пышные седые волосы (парик), а на картинке видно, что из-под белой шапки волос что-то чернеется. Конечно, это Дэчери, который ведет в погоню за Джаспером двух остальных. Кто же они? Я думаю, тот, чье лицо уже скрылось за поворотом, – САМ ЭДВИН! И судя по всему, за ним, испуганно оглядываясь по сторонам, поспешает каноник Криспаркл, которого позвали на помощь. Он всегда симпатизировал Эдвину, он милый, добрый и физически сильный человек – почему бы ему не присоединиться? Но Джаспер был для него авторитетом, он не привык думать о людях плохо, вот поэтому и оглядывается!»