Сам без оружия - Алексей Фомичев

Бога Батюшин поминал крайне редко и только в действительно сложных ситуациях. Щепкин это оценил.

– Действуйте, Василий Сергеевич. И держите меня в курсе дела.

Он пожал руку капитана и кивком отпустил того.

Щепкин вышел из кабинета и быстрым шагом направился к выходу. На душе было тяжело. Вдвойне от того, что пришлось врать полковнику.

Предложенный Батюшиным вариант с нападением на поезд показался Василию самым удачным и надежным. Конечно, его надо было доработать, продумать детали, эпизоды подстраховки легенды, просчитать каждый этап, вплоть до следов на земле и наличия гильз на месте ложной засады. Но все же этот вариант практически стопроцентно гарантировал успех.

И не принял его Щепкин только по одной причине – слишком много жизней должно быть принесено в жертву. Пусть это жизни закоренелых преступников и недругов, но все же. И потом, никто не исключал случайные жертвы.

Брать столько крови на себя Щепкин не хотел. Пусть он не прав и интересы отчизны превыше всего, но пойти на такой шаг капитан не мог. Возможно, потом он будет осуждать себя за малодушие и колебания. Но сейчас он сказал «нет». Пусть и через силу.

Щепкин спустился вниз, сел в автомобиль и завел мотор. Взглянул на часы. Через тридцать минут Зинштейн должен ждать его в «Дононе». Разговор с ним тоже не сахар. Надо настроиться и до конца выдержать роль, чтобы новоявленный режиссер не дал заднего хода.

«Я так сам артистом стану. Одни роли – то послушного сотрудника, то мецената, то строгого начальника. Не запутаться бы…»

Капитан вырулил на улицу и прибавил скорость. Он хотел приехать на место раньше Зинштейна, чтобы иметь преимущество в положении. Мелочь, а иногда срабатывает. И это важно.

Зинштейн пришел точно в срок, явив подлинную вежливость королей. Уважительно кивнул Щепкину, сел напротив. От предложенного бокала вина отказался, поданное официантом меню отложил в сторону. Видно было, что он готовился к серьезному разговору.

– Я согласен, – сказал он сразу же. – Я берусь за это… авантюрное мероприятие. Хотя не очень‑то верю в успех.

– Сергей Михайлович, с чего оно такое авантюрное? – растянул губы в снисходительной усмешке Щепкин. Он успел настроиться на роль мецената и теперь излучал веселье и уверенность. – Дело верное, как говорят… лихие люди.

– Я прикинул смету, нашел людей… – не принял шутливого тона Зинштейн. Он выложил на стол блокнот, постучал по нему пальцем. – Операторы, осветители, гримеры, костюмеры. Во Владивостоке вряд ли есть специалисты. Массовку там набрать можно, рабочих. Но остальных – не уверен. Однако что касается сценария…

– А что не так?

– У нас, я так понимаю, времени мало.

– Пока будем ехать, – простодушно ответил Щепкин, разглядывая соседние столики. – У вас в запасе максимум восемь‑девять дней. Этого мало?

Зинштейн поперхнулся, вскинул на капитана изумленный взгляд.

– Воды?

– К‑какие восемь дней? Это сценарий! Понимаете – сце‑на‑рий! Это… чертеж! База! Основа! Костяк, если позволено так выразится! Под него я буду подбирать актеров, под него ставить декорации, под него костюмеры будут готовить наряды. В конце концов, точные цифры в смете тоже получатся под него! Ваши, между прочим, деньги!

Щепкин стер с губ ухмылочку, серьезно взглянул на собеседника.

– Сергей Михайлович, я понял вас. Но и вы поймите меня. Я ведь не к первому встречному подошел, не случайного человека пригласил. Я же видел, что вы способны не только на работу, но и на творение! Впрочем, это я говорил уже. Работяги творят годами, таланты – днями и часами! Вы талант! Уверен, вы переплюнете Бауэра и Гриффита!

Зинштейн открыл было рот, чтобы возразить, но Щепкин не дал ему вставить слово.

– В конце концов, создатель сотворил нам грешный мир за семь дней. Почему бы не взять его пример на вооружение?

Режиссер возмущенно всплеснул руками.

– Но я не господь бог!

– Так и я не инквизитор Лойола! Не волнуйтесь, Сергей Михайлович. Не боги горшки обжигают и пьесы пишут. И давайте на будущее договоримся так – я решаю все финансовые и организационные проблемы, а вы снимаете фильм. Понадобится паровоз, будет паровоз! Корабль – будет корабль. Нужен Нептун с трезубцем – организуем и Нептуна, и трезубец. И Афродиту из пены. Ваше дело – творить! В конце концов – вам будет рукоплескать благодарная публика, вас будут носить на руках почитатели, о вас будут писать в передовицах! Я останусь в тени, вам стоять на пьедестале! Уж постарайтесь туда взобраться. А я помогу. Уговор?

Зинштейн, завороженный нарисованной картиной будущего триумфа, неопределенно кивнул.

– Отлично! Дайте‑ка ваши расчеты… – Щепкин ловко вытащил блокнот из‑под руки Зинштейна, раскрыл его, пробежал глазами по строчкам. – Угу… так… ну все в порядке. Вполне приемлемая сумма.

Капитан бросил блокнот на стол, вытащил небольшой сверток, положил рядом с блокнотом.

– Это на подготовку. Остальное по мере надобности. Только бога ради не таскайте такие деньги при себе. Пользуйтесь чековой книжкой, что ли. Или храните их в надежном месте.

Зинштейн спрятал пакет с деньгами в небольшой несессер.

– Отобедайте, Сергей Михайлович! И выпейте за успех нашего предприятия!

– А вы? – растерянно спросил Зинштейн.

Щепкин достал часы, проверил время.

– А я, увы, не могу. Дела‑с… Нужно же обеспечить нас финансами, причем с запасом. Кто знает, что вам еще потребуется?! Хочу быть готовым ко всему. Кстати, мои телефоны помните? Хорошо. Звоните, если что.

Он встал, кивнул режиссеру.

– И не забудьте, поезд уходит в три. Приезжайте на вокзал на час раньше. Будет время спокойно устроиться и обсудить дело. Хорошо?

Не дожидаясь ответа, капитан пошел к выходу, про себя прикидывая, не перегнул ли он с ролью мецената и не отпугнул ли жесткими условиями Зинштейна. Тот мог и передумать. Хотя не должен. Слишком хороша приманка. Перспективы, успех, слава.

Щепкин поймал себя на мысли, что ему стало жаль простоватого наивного парня. Ведь он едет, чтобы снимать настоящий фильм. И не догадывается, что это только прикрытие операции контрразведки. Что с ними будет, когда все станет известно? Как бы с ума не сошел. Надо потом присмотреть за ним, поберечь.

Капитан дошел до дверей, когда почувствовал укол чужого взгляда. Встал у зеркала поправить воротник рубашки, глянул в отражение. За спиной никого. Показалось? Бывает. С этой морокой последних дней и не такое привидится.

Он вышел в услужливо открытую швейцаром дверь и пошел к авто. До отъезда мало времени, надо закончить приготовления. Но сперва обсудить ситуацию с группой. И выработать окончательный план.