Законы отцов наших - Скотт Туроу

Тем не менее мы с Сонни сблизились с Майклом на почве преимущественно кулинарного характера. Он отлично готовил — навык, которого нам решительно не хватало. С кастрюлькой и газовой плитой Майкл был на ты. Он мог определить температуру горячего масла с погрешностью в пару-тройку градусов. Способ очень прост: бросить перышко зеленого лука на поверхность масла и ждать, пока оно не увянет. Поскольку довольно часто в мои обязанности входило также кормить Нила обедом, а тот предпочитал компанию Майкла, мы обычно обедали вчетвером. Я бегал за продуктами, Майкл был шеф-поваром, а Сонни мыла посуду. Мы делали покупки в складчину, используя для этого студенческие продовольственные купоны, и еще выгребали остатки из холодильника Эдгаров. По выходным к нам частенько присоединялись Хоби и Люси. Последняя сама была превосходным поваром и любила привносить экзотические оттенки — различные смеси перцев и трав, которые она покупала на рынках на Мишн-стрит. Кое-что дарила нам природа. Так Люси, к своей радости, обнаружила, что рядом с площадкой для игры в гольф в парке Золотые ворота в изобилии произрастает водяной кресс.

Майкл также начал иногда приходить к нам на «час Дуби» — наше с Хоби изобретение. В колледже мы с ним всегда проводили конец дня вместе, забивая косячок с соседями по комнате, и в Дэмоне старались по мере возможности поддерживать эту традицию. Расположившись в гостиной с засаленными, поблекшими обоями и ободранной мебелью, мы смотрели в половине двенадцатого ночи повторение комментария Уолтера Кронкайта, следовавшее после местных новостей. Мы курили или пили вино, отпуская оскорбительные реплики в адрес Никсона и других политиков, когда те появлялись на телеэкране. Майкл не курил и вино не пил, но, похоже, ему нравилась раскованная атмосфера наших посиделок в поздний час.

В те первые месяцы жизни в Калифорнии после окончания программы новостей эпицентром развлечения становился обычно я с пересказами тех причудливых, коротких историй в стиле научной фантастики, которые преследовали мой мозг, словно наваждение, и которые, как я самонадеянно полагал, могли послужить основой для кинофильмов. В одной фантазии рассказывалось о факире, который почему-то потерял способность ходить босиком по раскаленным углям; в другой главным героем был безжалостный наемник из Вьетнама, ставший правителем южноазиатской страны и встретивший ужасную смерть, когда местные жители прозрели и разоблачили его магию.

Однажды Майкл рассказал нам, что Вселенная расширяется, однако в один прекрасный день расширению наступит предел, и тогда она сожмется, как резиновая лента; согласно теории, в этот момент время пойдет в обратном направлении. Я провел несколько бессонных ночей, придумывая рассказы о повернутой вспять Вселенной, где следствие предшествовало причине, где люди при рождении выскакивали из могил, как тюльпаны, и становились все моложе и моложе; где уроки жизни познавались раньше, чем приходил опыт, и где вы погибали в тот миг, когда ваши родители находились на вершине страсти. Мои сумасбродные импровизации на тему законов физики доставляли Майклу немало удовольствия.

Большую часть времени Майкл проводил в Центре прикладных исследований Миллер-Дэмона — ЦПИ, который располагался в горах, своими очертаниями напоминавших слона. В стенах Центра лучшие ученые проводили эксперименты в области физики высокой энергии. Многие работы осуществлялись по заданию и при финансировании министерства обороны. Из сообщений, появлявшихся изредка в СМИ, можно было сделать вывод, что речь шла о разработках портативных ядерных устройств, о создании высокоэффективных лазерных систем наведения для артиллерийских снарядов и авиационных бомб. Проекты вызывали массу слухов в кампусе, причем самые противоречивые ходили о боевом применении микроволн. Это позволило бы нашему экспедиционному корпусу во Вьетнаме значительно сократить потери, которые он нес при попытках выкурить вьетконговцев из подземных туннелей. Американские солдаты спускались туда с большой неохотой, опасаясь различных сюрпризов в виде растяжек, автоматов-самострелов или острых колышков, намазанных растительным ядом и вбитых в пол и стены. Вместо этого им теперь достаточно было бы поднести портативное устройство к зеву туннеля и поджарить гуков заживо. Зловещие слухи, от которых несло трупным смрадом, никто не опровергал, и в результате перед ЦПИ стали устраивать антивоенные митинги и демонстрации. Демонстранты перекрывали дорогу, и тогда являлись университетские охранники в касках и со щитами. Выстроившись фалангами, они оттесняли и рассеивали протестующих пацифистов.

— Послушай, дружище, — сказал Хоби во время одной из таких посиделок, — правда ли все то, что болтают насчет какого-то хитрого оружия, которое якобы может без огня спалить партизан в туннелях? Больше смахивает на сказку.

— Это засекреченная информация, военная тайна, — мгновенно ответил Майкл, после чего в комнате повисла мертвая тишина. Через пару минут Майкл отважился нарушить ее: — Я немного подрабатываю там. Совсем немного. В одной лаборатории. И знаю лишь то, что мне необходимо знать для выполнения своих обязанностей. Но исследования в сфере использования микроволн ведут с необычным размахом, и кое-что просачивается.

— Дьявольщина! — пробормотал Хоби. — А как же ты, приятель? — спросил он Майкла. — Твое дерьмо тоже засекречено?

— Конечно, засекречено, — ответил Майкл, и в его устах это прозвучало как мрачный юмор.

Будучи апологетом антикультуры, Хоби всегда с подозрением относился к правильным парням, и теперь он был уверен, что расколол Майкла.

— Эдгару известно, что вокруг его сына крутится фашистский ученый? — спросил меня Хоби сразу же, как только Майкл ушел к себе.

— Фашистский? Откуда ты взял, что он фашист? — удивился я.

— А ты не слышал, как он говорит: «Это засекречено»? Готов побиться об заклад, что Эдгар будет не в восторге. — Хоби присвистнул.

Все, кто занимался политикой, становились объектами его издевательских насмешек, и Эдгар представлял собой особенно соблазнительную мишень. Отец Хоби, Гарни Таттл, был членом окружного комитета Ассоциации содействия прогрессу цветного населения. Когда я учился в старших классах средней школы и в колледже, мне частенько приходилось шагать на демонстрациях и маршах протеста рука об руку с ним и мамой Хоби, Лореттой, требуя доступного жилья, принятия закона о гражданских правах и т. д. В те незабываемые романтические дни мы свято верили, что для уничтожения всех барьеров достаточно хороших законов. Хоби смеялся над всеми нами. Областью его интересов являлось царство души. Он прочитал «Тибетскую книгу мертвых», «Ночное дерево» и романы Германа Гессе. Он слушал пластинки Чарльза Мингуса и перепробовал все виды наркотиков. Кредо Хоби состояло в следующем: мысль — это культура, а культура — порок, который всех нас сдерживает. Всякие традиционные формы борьбы, любая деятельность, уже испробованная людьми, будь то сидячая забастовка или даже революция, не имеют никакого смысла, все это — нудное повторение прошлого.

— У Майкла башка здорово варит, — заметил я.

Люси, у которой вообще никогда не было врагов, тоже высказалась в пользу Майкла.

— Он Водолей, — добавила она.