Ночь Небесных Светлячков. Истории о Добре и Зле - Евгений ЧеширКо

— Да бросьте вы, — рассмеялся цветок, — это просто выдумки старой, но не очень умной Сосульки. Всем известно, что Весна дарит жизнь, а не забирает ее. Она не может быть Смертью по определению, потому что Весна и есть Жизнь.

— Да? — удивился Снеговик. — А что же тогда, по-твоему, Смерть?

— Откуда мне знать? — улыбнулся Подснежник. — Я только что родился, а вы мне задаете такие вопросы. Да и вообще, у меня нет никакого желания думать о ней, ведь у меня впереди целая жизнь!

— О, когда-то я думал точно так же, — задумчиво кивнул головой Снеговик, — когда взрослые пытались научить меня уму-разуму, я их не слушал, ведь жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на всякие глупости вроде советов стариков. Я лишь смеялся над их словами, а потом шел танцевать со Снежинками, петь песни с Вьюгами и обсуждать этих дамочек со своим другом Морозом. А потом раз… И все. Я сам не заметил, как стал старым и Весна протянула ко мне свои руки. Наверное, если бы мне представилась такая возможность, я прожил бы свою жизнь по-другому.

— Да хватит вам уже нести эту чушь о Весне! — возмутился цветок. — Во всем мире нет ничего прекраснее нее!

— Да, да… Как же мне знаком этот юношеский максимализм и пренебрежительное отношение к советам старших, — горько усмехнулся Снеговик. — Хорошо, а что ты думаешь о жизни после Весны? Веришь в это?

— Вы имеете в виду легенду о Лете? — покосился на снежного старика цветок.

— Неужели хоть о чем-то ты имеешь представление, — облегченно вздохнул тот.

— Да, я верю в Лето, — кивнул Подснежник, — по крайней мере, мне хотелось бы, чтобы оно существовало.

— Что?! — вздрогнул Снеговик. — Тебе хотелось бы, чтобы мы все после смерти попали в ад? Да будет тебе известно, что нет ничего ужаснее Лета. Старая сосулька говорила мне, что в этом пекле даже лед превращается в пар!

— Да перестаньте вы уже рассказывать мне бредни какой-то сумасшедшей старухи! Лето — это не ад, а совсем даже наоборот. Это время, когда все цветет и пахнет. Когда вся земля покрыта зеленым ковром счастливых растений. Когда светло и радостно. Лето — это рай! Именно поэтому я бы очень хотел, чтобы оно действительно существовало.

— Нет, это не заблуждения молодости, — покачал головой Снеговик, — это самая настоящая глупость. Называть смерть жизнью, а ад — раем… Это выше моего понимания. С твоим уровнем интеллекта тебе тяжело придется в жизни. Впрочем, она все равно будет недолгой. Поверь старику — эта проклятая Весна заберет и твою жизнь!

— Пусть так, — обиженно склонил голову цветок, — пусть моя жизнь будет короткой, но я проживу ее так, как хочется мне. И знаете что? Даже если Весна — это действительно Смерть, в чем я очень сомневаюсь, то я не хочу думать, что она такая, какой вы ее описываете. Я верю, что после нее все мы попадем в Лето, где будем счастливы и беззаботны, а потом, возможно, снова появимся в этом прекрасном мире, где проживем свои короткие, но удивительные и яркие жизни.

Снеговик ненадолго задумался, а потом снова заговорил.

— Вот в этом я с тобой соглашусь, малыш, — произнес он. — Я тоже хочу верить в то, что после адского пекла снова наступит Зима и я вернусь сюда. Быть может, в другом обличье, но точно вернусь.

— Хоть в чем-то мы сошлись, — улыбнулся Подснежник.

— Кстати, одно старое Дерево перед своей смертью рассказало мне легенду об Осени. Хочешь послушать?

— Ой, да ну вас с вашими историями, — цветок отмахнулся от снежного старика, выпрямился и еще шире расправил свои листья. Он не хотел тратить свою жизнь на глупые споры о том, чего никто из них не видел и вряд ли когда-нибудь увидит.

— Кем бы ты ни был, дружок, но ты выбрал не самое лучшее время для появления на свет, — осипшим голосом произнес постаревший и почти засохший Подснежник.

— Почему? — уставился на него маленький Жучок, только что вылезший из-под земли.

— Потому что миру приходит конец, — мрачно произнес цветок. — Разве ты не слышал легенду об Апреле?

— Вы не могли бы мне помочь?

Девочка отвлеклась от рисования мелками на асфальте, подняла голову и посмотрела на высоченную фигуру в странной одежде.

— А вы кто?

— Я… — растерялась Смерть и решила поскорее перевести разговор на другую тему, чтобы избежать неудобных и ненужных объяснений, — недавно я услышала новое слово и мне бы хотелось узнать его значение. Мне кажется, что вы должны его знать, так как, судя по всему, ваше эмоциональное состояние в данный момент весьма соответствует этому слову. Но это не точно. В общем, мне нужна ваша помощь.

— А можно говорить понятнее? — нахмурилась девочка.

— Да, вот примерно то же я и произнесла, когда впервые услышала это слово, — закивала Смерть.

— Вам нужно, чтобы я вам объяснила какое-то слово? — Девочка поднялась на ноги и скептически наклонила голову набок. — Я всегда думала, что взрослые знают больше, чем дети, и им не нужно объяснять всякие слова.

— Дело в том… — Смерть снова замешкалась, — я не знаю, как вам объяснить… Мне кажется, что именно вы должны разбираться в этом. Поможете мне?

— Ладно. — Девочка махнула рукой, неожиданно почувствовав свою важность. Ведь не каждый день взрослые обращаются к детям за помощью. — Помогу, так уж и быть.

— Вот это слово. — Смерть извлекла из складок одежды небольшой блокнот, обтянутый черной тканью и, открыв его на середине, протянула девочке.

— Ра-да-здь, — по слогам прочитала та и посмотрела на Смерть, пытаясь не рассмеяться, но та тут же заметила странное выражение лица девочки и ее заблестевшие глаза.

— Что? Что не так? Да, у меня не очень красивый почерк, но это же не значит, что над ним нужно смеяться?

— Да нет, с почерком все в порядке, — все-таки улыбнулась девочка, — просто вы сделали кучу ошибок в этом слове. Правильно писать: «радость», а не «радаздь». Через «о», «с» и «т».

— Да? — Смерть задумчиво уставилась в блокнот, а затем, выудив откуда-то обгрызенный карандаш, принялась что-то исправлять. — Вот так?

— Ро-да-сть… Нет. Давайте я вам продиктую. Пишите.

Девочка по буквам продиктовала Смерти интересовавшее ее слово.

— Вот теперь правильно, — удовлетворенно кивнула она, заглянув в блокнот.

— Благодарю, — слегка наклонила голову Смерть, — но это никак не решает проблему, с которой я к вам обратилась. Меня больше интересовало не правильное написание, а суть этого явления.

— Неужели вы никогда-никогда ничему не радовались?

— В том то и дело, что я не знаю. Если бы вы могли показать мне «радость» на примере, то я сравнила бы свои ощущения с теми, которые я уже испытывала и, возможно, сделала бы вывод о том, что…

— Вы ужасная зануда, — перебила ее девочка, устав следить за построением этой длиннющей логической цепочки, — только не обижайтесь. Зануды вообще редко испытывают какие-то чувства.