Проверено: мин нет! - Сергей Самаров

– Капитан Румянцев… – представился подошедшему Голованову старший группы кинологов. – Прибыли в ваше распоряжение…

– Располагайтесь. Работать начнём на рассвете…

– Можем людей покормить, – добавил майор Деревянный. – Насчёт собак… Не знаю… Тушёнка свиная, будут они?…

– Они всё будут, что не предложишь… Только мы им, товарищ майор, свиную тушёнку давать не будем… – улыбнулся капитан Румянцев и кивнул в сторону машины. – Не беспокойтесь, у нас есть для собак корм… Походная норма…

Из кузова как раз выгружали какой-то бумажный мешок. Видимо, это и был корм.

Сразу после разгрузки группы кинологов в кузов стали грузить убитых боевиков, которых требовалось отправить в прокуратуру для регистрации и идентификации. Погрузке помогал пленный повар из отряда Наримана Омарасхабова. Ноги повару развязали, но руки остались в наручниках. Ему ехать предстояло в этом же кузове под присмотром милиционера-конвоира, прибывшего вместе с машиной. Второй конвоир должен был ехать в медицинской машине. Но около «уазика» медицинской службы, как увидел Голованов, возникла какая-то заминка.

– Капитан, если ты сейчас ногу не уберёшь, я тебе её по самую ключицу оторву… – мрачно пригрозил врачу капитан Рукавишников. – Будешь делать, молодой, красивый и неумный, как тебе приказано. А если, мать твою, упираться будешь или потом, когда отъедете, по-своему, молодой, красивый и неумный, сделаешь, я тебя из-под кровати в госпитале прямо с медсестры стащу и ногу всё же вырву… По самую ключицу, как обещал… Помни… Я в таких вещах шутить не люблю…

Очкастый капитан медицинской службы поставил ногу на порог дверцы машины, мешая загрузить в нее тело капитана Трегубенкова. Слова Рукавишникова произвели на медика впечатление, но он ещё сомневался, надеясь встретить поддержку у подходящего старшего офицера.

– Что тут происходит? – спросил Голованов.

– У меня в машине только один топчан, товарищ майор, и ещё носилки можем поместить… Рядом… Как раз для двоих раненых… – начал объяснять врач. – А мне хотят положить на носилки «груз 200»… Куда я раненого в этом случае засуну? Не на пол же… Пусть «груз 200» в кузове грузовика везут… Как положено в таких случаях…

– Почему на носилки? – мало обращая на врача внимания, спросил Голованов у Рукавишникова.

– С топчана упасть может… – мрачно пояснил «Таганай». – Дорога тряская… А привязывать не хочется… Он свободным жил и погиб свободным…

– Грузите на носилки… – распорядился Голованов и повернулся к врачу. – Наш капитан правду говорит: он в таких вещах шутить не любит… Положите раненого на пол… А тело капитана Трегубенкова будете везти со всеми почестями… А со всеми почестями – это значит, что его нельзя везти вместе с телами убитых преступников…

– Я привык сам распоряжаться в своей машине, товарищ майор… – попытался всё же возразить капитан медицинской службы.

– А я привык верить слову своего капитана. Вам, как врачу, трудно в это поверить, но он точно оторвёт вам ногу по самую ключицу, если что-то будет не так…

– Но… – капитан засомневался.

– Откуда ты такой говнистый взялся… – спросил капитана прапорщик Денисов. – В порядочных компаниях таких по стенке размазывают… Из гранатомёта…

Если капитана не убедили слова майора, то слова прапорщика, смело «тыкающего» ему, впечатление произвели.

Врач убрал ногу и потрогал рукой ключицу. Она, кажется, уже начала болеть…

* * *

Машины ушли. Майор Деревянный со своим прапорщиком ушли проверять посты, а майор Голованов хотел отоспаться, пока есть возможность. Естественно, уснул он с наушником в ухе…

– «Голован», «Голован»! Я – «Славич», как слышишь?

Голос сразу разбудил майора, и голова сразу стала ясной, где находится, сообразил без промедления. В спецназе никогда не отпускается времени на раскачку. Голованов сел.

– Нормально слышу… Что случилось, Александр?

Командир группы хорошо понимал, что его не станут будить ради того, чтобы полюбоваться на высунувшуюся из-за облаков круглую и чистую луну.

– Твой друг гуляет… Не спится ему…

– Это который?

– У которого вся грудь в орденах… С клюкой… Теперь, правда, клюкой не потрясает, идёт ровно… Горбатый…

– Куда идёт?

– В дом, надеюсь, к нам в гости… Шучу… По крайней мере в нашу сторону… Причём, обрати внимание, командир… Идёт, прижавшись плечом к заборам, чтобы в полной тени быть… Луна только половину тротуара освещает… Он очень старается на освещённую часть не попасть… Надо заметить, быстро идёт… Днём он так ходить не умел…

– У него же ноги еле передвигались… Это точно – он?

Майор Голованов хорошо помнил шаркающую походку старика.

– Он… В прицел, конечно, лицо идентифицировать трудно… Но… Я же его хорошо видел… Его сухая фигура, горб, манера плечи держать…

– А я сомневаюсь, что это старик… – возразил старший лейтенант Лукоморьев. – Ноги у него, мне кажется, слишком упругие… Ставит твёрдо, уверенно… Старики все в коленях слабы и потому ногу обычно или полностью не разгибают, или, наоборот, почти не выпрямляют. Этот разгибает и выпрямляет…

– Может быть… – согласился Бахвалов. – Вы меня начинаете убеждать… По крайней мере я тоже начал сомневаться… Вот, вот, он оглядывается… Дорогу переходит… Луна освещает его сбоку… Ещё чуть-чуть довернуться… Это он… Хотя походка изменилась… Может, он днём перед нами таким древним прикидывался…

– Не думаешь, что под видом старика Нариман Омарасхабов пожаловал? – предположил Голованов. – По фактуре он вполне подошёл бы… А горб навесить можно без проблем… «Славич», ты Наримана вживую видел… Присмотрись внимательно…

– Не могу утверждать… Ни «да», ни «нет»… Могу только сказать: кто его знает?…

– Куда он идёт?

– Всё в ту же сторону… В нашем направлении… И улицу перешёл…

– Проследите, куда он пойдёт… Можно на улице следить?

– Кустов в газонах на нашу жизнь хватит… Но разве нас должны интересовать любовные похождения местного старожила?

– Если эти похождения такого характера, они тем более странные… И должны нас интересовать, как всё странное… – заявил Голованов.

– «Голован»… – вмешался в разговор старший лейтенант Луковкин. – Тогда я твоё внимание ещё на одну странность обращу…

– Попробуй, – согласился майор.

– Мы сейчас в саду… Я вот тут поползал на четвереньках и обратил внимание… Под всеми яблонями трава одна, а под единственной около забора в правом дальнем углу другая… Под всеми деревьями она разная… Какая вырастет, такая и вырастет… А одна яблоня такая, словно под ней траву специально сажали… Или переносили сюда дёрн… Причём только с одной стороны… Со стороны дома… Между яблоней и забором ничего подобного нет…