Позывной КОТ - Роман Брюсов

– Может, гвозди в руки вбивали уже после смерти? – предположил я.

– Исключено, – мотнул головой охотник, – слишком крови много натекло. Сразу видно, они еще были живы. Правда, ни следов насилия, ни борьбы в комнате не обнаружено. Вполне возможно, что в антидот был подмешан транквилизатор, и жертвы просто не понимали, что с ними происходит.

– А мне кажется, что нас заметили, – скорчил я мину, – тот самый вурдалак в черном авто вполне мог приметить нас и решил замести следы.

– Версия здравая, но в таком случае следует, что нас вели с самого начала, как только мы въехали в город. Следили за нами, могли рассчитать наши планы и предусмотреть шаги, а для этого нужно отнюдь не банальное мышление. Бомба, опять же, с часовым механизмом и записка, будто знали, когда мы придем. Что вот было бы, если бы мы, скажем, опоздали – колесо, там, спустило, или отец Антип запил с радости второй день подряд?

– Ушли по чердаку, – предположил я, вспомнив, как Федор вешал замок на пустые скобы. – Дождались, пока мы в подъезд зайдем, прикинули время, чтоб самим на воздух не взлететь, и свалили, а дверь чердачную закрыть уже была не судьба.

– Версия рабочая, только на чердаке мы ничего не найдем, – согласился охотник, наблюдая, как к дому, голося сиреной и мигая проблесковым маячком, подъезжает пожарная машина и из нее выскакивает расчет. – Сейчас еще эти все зальют, так что о вменяемых уликах можно забыть. В общем, охота закончена. Дело свое мы сделали, порося теперь дохнуть перестанут, это точно. Тебе Антон, в школу, мне писать отчет.

– А я церковь буду обновлять, – вздохнул отец Антип. – Работы предстоит много.

Снова потянулись бесконечные школьные будни. Одну за другой мы изучали каждую тварь, которую могли встретить в процессе своей практики, зазубривали их повадки, поведение, слабые места. Конспекты пухли, голова тоже, а навыки в стрельбе и рукопашном бое все совершенствовались. Через несколько месяцев я не без удивления заметил, что начавшее было образовываться брюшко ушло, а на его месте появились кубики. Если при поступлении в школу моя физическая подготовка была в лучшем случае слабой, то, постепенно наращивая темп, я уже мог пробежать несколько километров без одышки и загибающего в дугу кашля заядлого курильщика. Да и с сигаретами я постепенно завязывал, сократив сначала ежедневную порцию на треть, потом на половину, ну а вскоре и вовсе завязал.

– Зря стараешься, атлет, – заявил как-то Вадим, наблюдая за моими потугами бросить курить. – Нервное это. Будет халтура, стресса хватишь, снова закуришь.

– Это еще посмотрим, – усмехнулся я, – тварь я дрожащая, или право имею?

– И не надо мне цитировать классиков, – замахал руками Вадим, – это тебе по жизни вряд ли пригодится.

– Тоже не соглашусь, – хмыкнул я и, встав около зеркала, напряг руку, согнув ее в локте. – Классическая литература – это наше все.

– Ты, кстати, в ежегодной пьянке участвуешь? – как бы между прочим поинтересовался мой сосед.

– Это в какой же? – заинтересовался я.

– Сразу ясно, все в полях, – Вадим уселся на табурет и сделал важный вид. – Видите ли, уважаемый, каждый год тридцатого ноября в школе перерыв в занятиях ровно на день. В этот чудесный день все преподаватели, командирский состав и руководство отбывают в столицу на переаттестацию, и из начальства остаются лишь завхоз да назначенные из числа курсантов. В вечер с тридцатого на первое происходит вечеринка, на которую кавалеры приглашают дам. В общем, нормальный отрыв. Море дури и алкоголя. На следующий день, конечно, генеральная уборка, но это того стоит. Колобок, вон, и то переживает, у него выпуск в октябре будет. На прошлое пати вписался, а с этим пролетает, ибо по законам жанра на мероприятии могут присутствовать только курсанты, и никак иначе.

– Да у меня и девушки-то нет, – смутился я.

– Это не беда, – заулыбался Вадим, – среди приглашенных будут и свободные дамы. Мы все типа школа при МВД, такая легенда, так что вполне спокойно можем пригласить девушку на вечеринку, а заодно и её подружек.

– А кто на таких вечеринках бывает? – заинтересовался я.

– Ну, – задумался мой сосед, – девушки.

– Я спрашиваю, учатся где?

– Ты об этом? – удивился Вадим. – Может, в Бруевича, может, педагоги, может, вообще нигде не учатся, а так попали. Никогда интересно не было, а если говорили, то забывал. Вечерину-то спонсируем мы, нам эти подробности до лампочки.

– Значит, скидываться будем? – поинтересовался я. – По сколько?

– Так ты в деле? – хмыкнул Вадим. – С носа по двести евро плюс пятьдесят на призовой фонд. Там у нас культурная программа, наши кое-кто на гитарах играют, да и конкурсы будут типа самая мокрая футболка, и все в таком же духе. Поощрительный фонд.

– Ну, чтобы я да такое пропустил? – отойдя от зеркала, я накинул китель. – Кому отдавать-то?

– Да хоть бы мне, – предложил Кузнечик. – Я в инициативной группе, бразды мне Колобок отдал, контакты поставщиков бухла и закуски тоже имею.

– Ну, как знаешь, – достав из кошелька нужную сумму, я протянул её Вадиму, а он в свою очередь вынул из кармана уже достаточно пухлый пакет и список. Вписав мою фамилию крупными буквами: «Шпак – двести пятьдесят», – убрал деньги.

– Бухгалтерия, – усмехнулся я.

– Ну, а как иначе, – вздохнул Вадим. – Все же норовят вписаться на халяву. Устроим вечеринку в спортзале, перетащим столы, музычку, на входе поставим Клеща и Лапу, эти точно никого не пропустят.

Клещ и Лапа были родными братьями-близнецами Федором и Филиппом Катушкиными, здоровенными детинами под два метра ростом, со свирепым выражением лица, но на деле безобидными и простоватыми. Умом братья не блистали, но усидчивости и упорства им было не занимать. Любое поручение выполняли со всей тщательностью, ни на шаг не отходя от инструкций.

– Да мимо них и мышь не проскочит, – согласился я.

– Ну, значит, решено, – улыбнулся Вадим.

Время до вечеринки пролетело незаметно, и двадцать девятого числа весь руководящий состав отправился паковать чемоданы, а над школой повис зловещий дух праздника. Мобильные телефоны разрывались звонками каждую минуту, и казалось, что в школе не сорок, а четыреста человек, одновременно говорящих, смеющихся, перетаскивающих столы и диваны и коммутящих аппаратуру. С утра тридцатого в закрытый двор школы пожаловал грузовик, на разгрузку которого были брошены все силы, не задействованные в других мероприятиях, в их число попал и я.

Мы начали выгружать ящики с шампанским, минеральной водой и соками, снуя между грузовиком и отрытыми дверьми спортзала, как муравьи. Дальше пошли упаковки с закусками, несколько пачек фейерверков и прочей мишуры, а как завершение грузчики начали выгружать ледяные статуи, которые планировалось до поры до времени оставить на морозе и уже потом, за пару часов до вечеринки, занести в теплое помещение.

Увидев количество алкоголя, я даже засомневался, осилим ли мы, но Вадим заверил, что все подсчитано и лучше иметь запас, чем скомкать торжественную часть. Фрукты и закуски под надзором завхоза были занесены в подвал, алкоголь ему никто не доверил, но в качестве компенсации за моральный ущерб презентовали ящик коньяка. Вскоре пожаловали и первые гостьи, которых принимала группа встречающих в числе Бармаглота, веселого блондина скандинавской внешности по имени Славик, и двух горячих лезгинов Аравила и Бакура, которые так до сих пор и не определились с позывными, но обещали порадовать всех национальным танцем и потому только попали в инициативную группу. К дежурке при входе был вынесен пластиковый столик с бокалами шампанского, которые вручали каждой заходящей в здание гостье. Однако компании, которые появлялись в дверях, зачастую включали в себя и молодых людей, которые просачивались на вечеринку по знакомству, рекомендации или с любой другой оказией, так что часам к пяти в спортивном зале уже вовсю играла музыка и, по моим подсчетам, было не меньше ста человек. Благо размеры самого спортзала позволяли вместить еще столько же. Динамики, развешанные по углам, выдавали шлягер за шлягером, и наконец, кто-то умудрился-таки подключить дискотечную оптику, пустив по стенам мириады разноцветных зайчиков. Взорвалась пара шутих, и вечеринка началась.