Поединок отражений - Дмитрий Федотов

Львица остановилась возле машины и, снисходительно улыбаясь, спокойно дождалась, пока я выйду из ступора, вручу ей огромную алую розу и открою дверцу машины. В этот момент мне стало стыдно за непрезентабельный вид «хундайки»: таких женщин можно возить только на «поршах», «шевроле» или, на худой конец, на «ягуарах»! Но Елена невозмутимо уселась на потертое сиденье, положила розу и миниатюрную перламутровую сумочку себе на колени и предоставила на мое обозрение всю призывную стройность загорелых ног. Я тут же убедился, что со слюноотделением, равно как и с мужским началом, у меня все в порядке и даже очень, а потому, захлопнув дверцу, вынужден был применить надежный трюк с мудрой «Щит Шамбалы», дабы взять под контроль свои эмоции и фривольные мысли.

— Что с вами, Дмитрий? — поинтересовалась львица, когда я с непроницаемым лицом уселся на место водителя. — Мне показалось, что вы нервничаете?

— Елена Петровна, — проникновенно сказал я, — я, конечно, понимаю, что для красивой и независимой женщины свести с ума практически любого мужчину — пара пустяков, было бы желание. Но я очень прошу вас: только не сегодня. Ладно?

— Почему? — Сухова слегка пошевелилась, будто устраиваясь поудобнее, но это привело к потрясающему эффекту: полное впечатление, что все ее тело содрогнулось от желания.

Вот чертовка!

— Я на работе, — брякнул я первое, что пришло в голову, и, как ни странно, сия глупость возымела действие.

— Я поняла, — совершенно серьезно кивнула Елена. — Поехали.

Признаться, я решил, что она все-таки немножко обиделась. Сидела всю дорогу молча, целомудренно сложив красивые загорелые руки на коленях поверх сумочки, и, медленно вращая в пальцах стебель розы, задумчиво разглядывала венчик нежно-алых лепестков. К счастью, ехать было недалеко, и минут через пятнадцать я припарковался возле знакомого двухэтажного особняка бело-красных тонов на площадке для служебного транспорта, предъявив подаренную Полосухиным карточку гостя.

Вход в ресторан, располагавшийся на втором этаже, был отдельным от нижнего зала кафе, и вообще эта часть заведения разительно отличалась от общеизвестной внутренним убранством, но еще больше кухней.

Елена, как и я, явно оказалась здесь впервые и теперь с нескрываемым интересом разглядывала галерею охотничьих трофеев по периметру зала, смотревшихся на фоне стенных голографических панелей, изображавших различные экзотические уголки сибирской тайги, весьма эффектно. Меня же лично поразил огромный, не менее двух метров в холке, красавец-лось с роскошными рогами в косую сажень, казалось, выходящий из зарослей ольхи прямо в зал.

Наше замешательство не осталось без внимания. Едва мы замерли в нерешительности у входа, откуда-то сбоку, будто из малинника, вынырнул приветливый молодой человек в одежде полового времен купца Калашникова и, согнувшись в полупоклоне, произнес с характерным сибирским выговором:

— Милости просим, господа хорошие, чево изволите? Чайком с медком побаловаться, али отужинать опосля?

— Конечно, отужинать, — в тон ему ответил я. — И в самом лучшем виде!

— Не извольте обеспокоиться, барин. Сделаем! Располагайтесь, где душа пожелает, — разулыбался парень и снова нырнул в малинник.

— Надо же! — обрела наконец дар речи Елена. — Вот не думала, что у нас в городе есть такой удивительный уголок!

— На самом деле, — слегка снисходительно пояснил я, беря львицу под руку и провожая в дальний угол пустого в это время зала к одинокому столику, почти до самой крышки утопавшему в пышном папоротнике под разлапистым кедром, — еще полгода назад ничего этого не было и в помине. Но прошлой осенью «бистро» приобрел во владение один весьма неординарный и предприимчивый человек и, осмотревшись, решил, что называется, произвести реорганизацию всего дела. Прошу! — я пододвинул Суховой стул, буквально вынырнувший перед нами из орляка.

— Но это же — огромные деньги! — не выдержала она. — Это же никогда здесь не окупится!

— Ого! — настала очередь удивляться мне. — Я вижу, учеба в университете не прошла для вас даром, хотя вы и сменили род занятий…

Я сел напротив девушки и небрежным движением выложил на стол золоченый «Wellington» и пачку модных нынче у дам «Neo» — ублажать, так ублажать, хотя гадость, на мой вкус, редкостная.

Елена спокойно вынула из предложенной пачки длиннющую золотистую сигарету с полуметровым фильтром, дождалась, пока я поднесу ей зажигалку, выпустила тонкую струйку дыма в кедровую лапу над головой и только после этого поинтересовалась:

— Откуда вам известен мой род занятий? Вы все же — сыщик?

— Хуже, — вздохнул я и тоже закурил (а что прикажете делать?) эту заокеанскую дрянь. — Я волк свободного племени, как говаривал один известный персонаж, а точнее — я репортер уголовной хроники. А для нашего брата, чем лучше осведомлен, тем больше шансов уцелеть. Ибо кто предупрежден, тот вооружен.

— Понятно, — львица напротив меня презрительно повела бархатным плечиком, невзначай сбросив с него бретельку платья и продемонстрировав, что других бретелек на плече не наблюдается. — Да, мне не повезло. После университета я полгода не могла найти приличную работу, пока однажды меня не разыскал Ильхан и не предложил должность консультанта в фирме его старшего брата… — она вдруг замолчала, продолжая курить и устремив напряженный взгляд куда-то поверх моей головы.

Я открыл было рот для следующего вопроса, но вдруг услышал гнусаво-знакомое:

— Ба, кого я вижу!..

И из-за кедра к столику шагнул высокий, поджарый джентльмен во фраке с ослепительно белой манишкой, в котором лишь с трудом можно было распознать бывшего жулика и конокрада «цыганских кровей» Ваську Полосатого. Сейчас перед нами стоял настоящий светский лев — только гривы не хватало. М-да!.. Узнаю старого гулевана и охмурителя. Не прошло и пяти секунд, а Сухова уже незримо билась в паутине его жадно-страстного взгляда.

— Елена Петровна, — почти отчаянно заговорил я, не без основания опасаясь, что этот похотливый «цыган» испортит мне приятный и продуктивный в смысле получения нужной информации вечер, — познакомьтесь с моим другом, владельцем сего скромного заведения, Василием Вилоровичем Полосухиным.

Сухова часто заморгала, приходя в себя от гипнотического сексуально-ядовитого взора Васьки, улыбнулась и протянула точеную руку для поцелуя:

— Очень рада!

— А уж как я рад, — брякнул этот «казанова», бессовестно дразня губами пальцы девушки. — Отныне и навсегда вы моя желанная гостья!

— Ах, Василий Вилорович, вы меня ставите в неловкое положение…

— Ну, что вы, для меня такая честь…

И далее — по тексту водевиля минут пять или больше. Во всяком случае я успел выкурить еще одну сигарету, пока эти голубки самым наглым образом флиртовали у меня на глазах, составляя план дальнейших свиданий.

Я уже прикидывал, как бы незаметней отчалить восвояси, поскольку посчитал вечер безнадежно утерянным, но в этот момент у столика бесшумно материализовался давешний половой с огромным, расписанным под Палех подносом, заполненном такими же разукрашенными тарелками, плошками, чашками и братинами. Васька с плохо скрываемым разочарованием был вынужден прервать сексуальную вербовку и дожидаться окончания сервировки стола, но при этом так глянул на полового, что все разносолы в одно мгновение перекочевали на наш столик, и я не удержался от изумленного возгласа. На двух плоских тарелках, поставленных перед нами, оказались ровные стопки румяных блинов, в братине — подогретый мед, тут же окутавший нас своим изумительным, почти волшебным запахом, а в чашках и плошках — зернистая икра, сметана, смородиновое и малиновое варенье. Половой не замедлил испариться, пожелав нам «приятного кушанья», а я поспешил вернуть утраченные позиции за столиком и таки продолжить разговор в нужном мне направлении, втайне надеясь, что над головой у меня не оказалось чьих-нибудь рогов.