Красавцы советского кино - Федор Раззаков

«В начале сентября 1972 года после съемок «Адъютанта…» я заработал сильный радикулит. Стал ходить с палочкой. Приплелся на какой-то важный сбор труппы. По лестнице подниматься тяжело, доковылял до начальственного лифта. Уже дверь захлопнули, как слышу: «Стой!» Бежит администратор: «Стой, Фурцева (министр культуры СССР. — Ф. Р.) приехала в театр». Вошла Екатерина Алексеевна, поздоровалась, спросила, что это со мной. «Да вот, — говорю, — радикулит». Ехали секунд сорок, еще парой фраз перемолвились. А через неделю я получаю того самого заслуженного, которого ждал несколько лет. Так случайные сорок секунд в лифте с Фурцевой дали мне творческий толчок вперед и выше…»

Та слава, которая обрушилась на Соломина после «Адъютанта…», позволила ему улучшить свою жилищную проблему — переехать из Бескудникова поближе к центру города. Вот как об этом вспоминает сам актер:

«Ко мне стали часто приезжать телевизионщики из Германии, Чехословакии, Польши, Венгрии — из всех тех стран, где шел фильм. Они брали у меня интервью и очень хотели снять на пленку то, как я живу и работаю. Они рвались ко мне домой, но везти их в Бескудниково, где тогда вовсю шла стройка и разливалась непролазная грязь, я стеснялся. Как-то зашел к нашему директору-распорядителю Анатолию Андреевичу Колеватову и попросил у него разрешения принять зарубежную группу в театре. Он спросил: «А где ты живешь?» Я объяснил, что в Бескудникове. Он даже не знал, где это. А месяца через три меня «приблизили» — дали квартиру возле метро «Динамо». Так у нас наконец началась нормальная жизнь.

Потом мы жили на Петровке. Через какое-то время освободилась квартира Михаила Ивановича Царева в Спиридоньевском переулке: он переехал на этаж ниже. У нас квартирными делами в профкоме занимались тогда Руфина Нифонтова и директор-распорядитель Рафаэль Михайлович Мерабов. Он-то мне и сказал, что квартира Михаила Ивановича освобождается, а Руфина заставила написать заявление и сама отнесла его Цареву. Так с тех пор мы и живем в этой квартире. В нашем доме жили многие знаменитости — Владиславский, Менжинский, Шатрова, Светловидов… Сейчас на доме висят мемориальные доски Садовского и Царева. После Менжинского квартиру занял Царев, я — третий жилец в этой квартире…»

Тем временем в 1971 году, когда слава Соломина после «Адъютанта…» была в самом зените, он сыграл свою вторую отрицательную (после «Сильных духом») роль — в фильме «И был вечер, и было утро». Причем это опять был белогвардейский офицер, но теперь уже откровенный враг большевиков — Штубе. Он готовил взрыв на крейсере, где власть захватили большевики, но в последний момент заговор был раскрыт.

В год выхода этого фильма на широкие экраны Соломин снимался еще в двух фильмах, но там он уже вновь перевоплотился в пламенных большевиков. Речь идет о фильмах «Кочующий фронт» (Шмаков) и «Даурия» (Семен Нагорный). В последнем фильме Соломин снялся со своим родным братом Виталием, который играл главную роль — Романа Улыбина.

Кроме этого, наш герой сыграл проницательного сотрудника угро майора милиции Сергея Ивановича Головко в детективе Суламифи Цибульник «Инспектор уголовного розыска» (1972). На его счету также были и другие картины: «Море в огне» (1971; капитан Петров), «Моя жизнь» (доктор Владимир Благов), «Право на прыжок» (тренер), «Четвертый» (Чарльз Говард) (оба — 1973), «Соколово» (генерал Шафаренко), «Блокада» — фильмы 1-й — 2-й (главная роль — майор Алексей Звягинцев) (оба — 1975).

К середине 70-х Соломин уже превратился в признанную звезду советского театра и кино, которого с удовольствием хотели бы видеть в своих картинах признанные мастера кинематографа. Однако сам актер соглашался сниматься не у каждого. В итоге в 1974–1975 годах он изъявил желание сыграть главные роли у трех режиссеров: у Василия Ордынского в многосерийном телефильме «Хождение по мукам» (фильм будет сниматься в течение трех лет) в роли Ивана Ильича Телегина, у японского режиссера Акиры Куросавы в фильме «Дерсу Узала» в роли Павла Арсеньева и у Евгения Ташкова в криминально-социальной драме-дилогии «Преступление» и «Обман» в роли Александра Стрельцова. Громче всех прогремит «Дерсу Узала», который в 1976 году будет удостоен премии американской киноакадемии «Оскар».

Куросава задумал снимать фильм еще в конце 60-х годов, но тогда его производство было приостановлено из-за финансовых трудностей. Повторно к этой идее он вернулся летом 1973 года, когда в качестве гостя прибыл на Московский кинофестиваль. Тогда была достигнута договоренность с Госкино об этой постановке, и поздней осенью того же года Куросава приступил к подготовительному циклу съемок.

Утверждение актеров на роли шло довольно споро, и лишь с ролью Арсеньева были проблемы: Куросаве отобрали трех известных советских артистов, среди которых был и Соломин. Но режиссер, естественно, никого из них не знал. Чтобы как-то восполнить этот пробел, Куросаве решили показать лучший фильм с участием Юрия — «Адъютант его превосходительства». Думали, посмотрит первую серию и сразу определится. Но Куросава после просмотра потребовал и вторую. Затем так увлекся, что одну за другой посмотрел и три остальные серии. Когда просмотр завершился, кандидатура на роль Арсеньева режиссером была определена окончательно — Юрий Соломин. В январе 1974 года его вызвали на съемки.

Двухсерийный фильм был закончен в мае 1975 года. Ему суждено будет стать заметным явлением не только советского, но и мирового кинематографа. Триумф фильма начался летом того же «кошачьего» 75-го, когда на Московском международном кинофестивале он завоевал Главный приз. Затем, в начале 1976 года, «Дерсу Узала» покорил Америку — завоевал «Оскара» в номинации «Лучший зарубежный фильм» (в американском кинопрокате-77 лента соберет 1 миллион 200 тысяч долларов; в советском прокате-76 ее посмотрят 40 миллионов 200 тысяч зрителей). Отдельные критики сетовали на то, что фильм не смог бы покорить Америку, если бы не пусть тлеющая, но разрядка: дескать, таким образом американские интеллектуалы отдавали дань уважения своим единомышленникам — советским либералам.

В стан критиков фильма угодил даже… его сценарист писатель Юрий Нагибин. Но здесь, судя по всему, все дело было в уязвленном самолюбии: Нагибина не пригласили на премьеру фильма в Японию, потом задержали приглашение на МКФ, из-за чего он впал в ступор. Читаем в дневнике Нагибина следующие строки:

«Ну а история с фестивалем, где первым номером идет моя картина «Дерсу Узала»? Все буквально балдеют, когда я говорю, что меня не пригласили на фестиваль. По всем законам мне полагалось бы входить в советскую делегацию. А меня даже гостем не пригласили…»

Однако чуть позже ошибка была исправлена, и Нагибин оказался в числе участников фестиваля. И что мы читаем в его дневнике дальше:

«Завершилась еще одна утомительная ненужность — кинофестиваль. Устал как собака… от обилия скверных фильмов, от собственных глупых ожиданий чуда. Ну вот, чудо вроде бы свершилось: «Дерсу» получил Золотой приз, но на моей судьбе если это и отразится, то лишь в отрицательном смысле: прибавит недоброжелателей…»

Короче, из дневника писателя видно: что бы ни происходило вокруг, его автор всем будет недоволен. Кстати, отметим, что Куросава снимал фильм не по оригинальному сценарию Нагибина: тот положил в его основу книги В. Арсеньева «По Уссурийскому краю» и «Дерсу Узала». Кроме этого, сам Куросава тоже кое-что внес в сценарий, из-за чего гонорар с Нагибиным они делили пополам, что не понравилось писателю. Читаем в дневнике Нагибина: