Пока Фрейд спал. Энциклопедия человеческих пороков - Николай Никулин

То, что невежество – мать всех несчастий, говорил едва ли не каждый человек, считавший себя сведущим в данной проблематике. Но о том, что невежество в разное время в истории выступало в роли отца добродетели, упоминали единицы. Диоген, Дидро, Руссо, Толстой – все они выступали за опрощение: мол, веди себя бесхитростно, особенно не выпендривайся, знаниями не обременяй голову, ведь много знаний порождают и много печали. Но как-то все остальные лицемерно отворачивались от этого тезиса, считая его кокетливой игрой и народной демагогией.

Ведя салонные беседы, жеманно переглядываясь друг с другом, блистая остроумием и цитируя тот или иной пассаж из античного автора, высшие слои общества веками плели интриги, строили козни и разливали яд по бокалам с вином. Это же так культурно и цивилизованно – устранить ненавистного тебе человека. В то время как остальных они принимали за скот (неотесанные мужики – да чего они вообще знают о жизни?), сами вели необузданный образ жизни, авантюрный до неприличия, театрально превращая его в забавную игру. Оскар Уайльд, большой мастер парадоксов и искусный игрок в игру под названием «жизнь» (по его утверждению, не искусство отражает жизнь, а жизнь – искусство, иначе, если бы не импрессионисты, человечество никогда бы не заметило теперь уже знаменитых лондонских туманов), в результате доигрался до тюрьмы: за лоском его аристократических манер скрывались поступки весьма наказуемые для викторианского общества. Ну уж простим Уайльда – хотя не многие его современники смогли его простить, – он хотя бы оставил нам «Портрет Дориана Грея», а ведь многие вообще ничего после себя не оставили, кроме интриг да предательств. И это они упрекали «человека природы» в невозможности контролировать свои инстинкты. И это они называли невежественных людей «зверьми».

А что простой человек? Допустим, не знает он грамоты. Не слышал никогда о Шекспире и Сервантесе (а слышал ли о них Аристотель?). Вот занимается он своим нехитрым делом – например, сельским хозяйством, – и нет у него ни нужды, ни желания углубляться в науки. Пусть он хоть трижды неотесан, но он выполняет, если угодно, долг перед своей женой и детьми – защищает и обеспечивает всем необходимым. Добр ли он или зол – вопрос, конечно, иезуитский. Сложно вообще говорить в этих категориях о людях: глупо, например, осуждать человека за то, чего у него нет, так же как и хвалить, глупо сравнивать с другими, если они «другие», нежели он. В общем, только воду в ступе толочь.

Однако с чем однозначно трудно поспорить, так это с неведением невежды. Он же не ведает, что творит! И стало быть, какая вина у человека, который поступает неосознанно?

– У него было смягчающее обстоятельство – он совершил преступление в состоянии аффекта, – говорят адвокаты в оправдании подсудимого.

Так невежественные люди вообще пребывают в перманентном состоянии аффекта. У них не случаются осознанные поступки или умышленные действия – они словно живут в гармонии с природой, которая не знает ни добра, ни зла.

Посмотрите на волка. Во многих народных сказках персонаж он, мягко говоря, непорядочный. Ведет себя некомильфотно, симпатии не вызывает – одним словом, мерзавец. Но если вдуматься, что сказка – это не репортаж о реальном происшествии, а назидательная или иной раз развлекательная история, высказанная в символическом ключе, то волк в истории, конечно, никакой не волк, а его преступления совсем не преступления. Под волком читатель всегда понимает какого-нибудь неправедного человека, а за сказкой – мораль: дескать, не водись с теми, кто может тебе навредить.

Святой Франциск Ассизский, впрочем, тоже считал, что волк ведет себя не по-христиански, оттого-то он ему и читал проповедь. Волк, кажется, после одной-другой воодушевляющей встречи одумался и встал на путь благочестия. На то была Божественная воля. Простой человек до такого просто не додумался, а если бы и додумался, то картина встречи волка с человеком напомнила бы самые кровавые фильмы ужасов.

А что в сухом остатке? А то, что волк по природе – хищное животное. Ну не может он взять и, подобно хиппи или буддистам, стать вегетарианцем. Силы воли нет, мозгов, образования. Он, знаете ли, читать не умеет, с йогой не знаком – так чего вы от него хотите? Не будет он возлежать в одном месте с аппетитной овцой, хоть ты тресни. Но можно ли его поступок квалифицировать как злой? Нет же, он по-другому жить не может. Не каждому же волку повезло встретить святого Франциска, иной волк обременен всю жизнь охотиться на слабых зверей.

Так и невежественный человек. Да, он способен натворить бед, но по глупости своей беспредельной. Не от больших же амбиций, в конце концов.

Можно ли то же самое сказать о добре? Почему сторонники «естественного человека» считают его по природе добрым? Может ли глупость считаться синонимом доброты?

Ум и образование порождают в человеке сомнения. Это еще знали до Декарта с его «я мыслю, следовательно, я существую», а Сократ так вообще своим сомнением подвергал религиозные основы афинского общества. В противоположность уму есть простодушная глупость – ни к чему не обязывающая, какая-то ненапряженная и легковесная. Невежественным людям легче впасть в фанатизм, ведь они даже не в силах засмеяться над шуткой о власти, традиции, религии – они просто воспримут это как оскорбление. Мир должен быть един и неделим, и никаких тебе оппозиционных мнений! С одной стороны, неотесанные люди легко управляемы, но, с другой, они добры в своей наивности – и почему бы, в самом деле, не поделиться своими деньгами ради общего блага, ведь это так здорово. Все что ни делается, все во имя добра. И пусть их мозги запудрены, промыты, отуманены, пусть невежественные люди даже не догадываются о том, что их разыгрывают, они совершенно искренни в своих суждениях и желаниях.

И почему бы в таком случае не резюмировать, что они стараются делать добро? Так, как они его понимают (даже если они вообще ничего не понимают).

«А как же религиозные войны, которые вели фанатики? Как же инквизиция, отправившая на костер тысячи невинных?» – спросят образованные критики, сославшись на убедительные цифры жертв и уважительные исторические источники. Все это так, но нельзя и забывать, что делали это – несчастные, бедные невежды! – не из желания намеренно сотворить зло в мире, а, напротив, из самых добрых намерений. Дураки, разумеется, ошибаются – на то они и дураки, – но обвинять их в нравственном падении все-таки слишком безосновательно. Добрые они ребята, хоть и небезопасные.

Невежественный друг приносит сплошные несчастья. Может, это стереотип, но в нем нет ничего постыдного. А почему, в конечном счете, он должен приносить счастье? Он аист, что ли, или веселый Санта? Пора бы уже стать серьезными и констатировать факт: человек – существо многостороннее и сложное, и в его душевных глубинах чего только не отыщешь. Если глубоко копать, то можно докопаться даже до благородства! А то, что с невежественным человеком частенько можно попадать в глупые ситуации, разве это страшно?