Лев Яшин - Владимир Галедин

После гола соперник, естественно, оживился, однако, по общему мнению, наши должны были удержать перевес. Как вдруг…

Сетовать на судейство — дело обычное для проигравших. Но тут случилась настолько некрасивая история, что весь футбольный мир оказался на стороне далеко не самых любимых им Советов. Столкновение Хейнса с Крижевским имело место как минимум в полутора метрах от линии штрафной площади. Даже если правила нарушал Константин (что спорно), то получался штрафной удар. А венгр Жолт назначил именно одиннадцатиметровый. И по-русски сказал: «Не спорить!» А еще, по неподтвержденным данным (это один Владимир Кесарев слышал), напомнил советским футболистам о беспределе, творившемся в его стране осенью 56-го. Боже, опять политика! Наши побежали доказывать правоту. И тут Лев Иванович «отличился». Сгреб любимую кепку с головы и бросил ее в проклятого Жолта. Хорошо, что тот не увидел (почти через 30 лет Яшин вспоминал об этом факте с облегчением), а то и удаление бы случилось, благо повод имелся.

Пенальти Финни забил на 85-й минуте. 2:2.

В принципе, не так и плохо. Кроме одной неприятности: минут за пятнадцать до конца Яшина ударили коленом по голове. Не нарочно. Но очень сильно. Об уходе с поля, я думаю, все понимают, и речи быть не могло. Лев Иванович исподволь, незаметно приучил окружающих к высочайшему уровню мужества, свойственному ему лично. И окружающие к тому факту не без удовольствия привыкли и перестали считать это вот нереальное исключительным. Окружающим так удобнее.

Яшин ни разу, кстати, не упомянул об ударе по голове. Похудевший в результате за чемпионат на семь килограммов, он восстанавливался и готовился к матчу с австрийцами. Который станет одним из лучших в его футбольной биографии.

Однако сначала о сопернике. А то современный читатель живо представит себе нынешнюю сборную Австрии — рядового европейского середняка.

В 1958 году нам противостоял бронзовый призер предыдущего первенства. И за четыре года слабее австрийцы точно не стали. Тройку форвардов — Сенекович с Хораком по краям и двадцатилетний Буцек в центре — остроумный Валентин Иванов не зря назвал «тремя Кеванами». Все мощные, быстрые и к тому же техничные нападающие. Что же касается поражения от бразильцев в дебютной встрече 0:3, то, во-первых, в Швеции им рано или поздно уступят все, а во-вторых, по сообщению наших «разведчиков» К. И. Бескова и М. И. Якушина, европейцы имели с кудесниками мяча территориальное преимущество.

По совести говоря, та же картина наблюдалась и в матче австрийцев против Советского Союза. Между прочим, сообщение «в центр» от руководителя делегации Д. В. Постникова, которое обладало известной степенью секретности, не выглядело сверхоптимистичным. Надо согласиться: соперник давил. В Вене давно уже отказались от фирменных «кружев» и перешли к атлетичной, жесткой, скоростной игре. Ее противник нам и предложил.

Потом Н. П. Симонян написал про яшинскую стену, о которую разбивались атаки противника. Это, понятное дело, — удачный образ. Стены-то не было — был человек, показавший чудеса непробиваемости и вдохновивший партнеров на победу.

«На 10-й минуте, — писал 19 июня в „Советском спорте“ В. Пашинин, — он бесстрашно снял мяч с ноги Буцека, через полминуты после углового выбил мяч далеко в поле, а на 12-й минуте он снова в блестящем прыжке парирует удар Коллера».

Правда, на 15-й минуте Анатолий Ильин открыл счет. Стало полегче. Австрийцы помчались восстанавливать равновесие. «Кузнецов опоздал, — пишет корреспондент, — а Крижевский не успел подстраховать товарища. Ворота спас Яшин. Он играл и в воротах, и в штрафной площади как защитник».

Да, как раз после этого матча появились высказывания о том, что на самом деле у СССР на поле 12 футболистов: Яшин ведь одновременно и вратарь, и последний защитник.

Между тем испытания во втором групповом поединке подошли к апогею. В ворота Советского Союза вновь поставлен пенальти. И. А. Нетто припоминает впечатления: «Хотелось нам, может быть, посчитать и это наказание не слишком справедливым, как это иной раз случается сгоряча. Мы, сидящие на трибунах, даже переглянулись было, пожали плечами.

Но если быть объективным, — тут было, пожалуй, всё правильно».

Потом в книге «Это футбол» идут совершенно справедливые рассуждения о том, что пенальти — почти верный гол, а нереализованный одиннадцатиметровый связан, скорее, с ошибкой бьющего. Затем автор возвращается к удару Ханса Буцека: «Но наш Лёва Яшин еще раз подтвердил, что из железного правила бывают исключения и даже в какой-то степени закономерные.

Не знаю, как он это сделал, как успел среагировать на мяч, но он взял пенальти!»

На вопросе «как взял» и остановимся. А. М. Соскин рассказывает, что перед ударом руководитель нашей делегации (но, главное, вратарь в прошлом) В. А. Гранаткин вскочил с места и рванул к полю с пронзающим душу криком: «Лев, поправь позицию!» Так как Яшин чуть заметно сдвинулся влево от центра. А у них, вратарей, принято стоять перед ударом посередине.

Дальше послушаем очевидца, В. Пашинина: «Удар. Сильный удар. Мяч стремглав полетел вправо от Яшина в метре от земли. И вдруг все увидели, как Лёва, свернувшись клубком, лежит на земле, прижимая мяч к груди».

Неформальное и нетипичное для центрального советского органа печати «Лёва» выдает огромное волнение журналиста и подтверждает разницу между 1958 и, скажем, 1953 годами.

Выходит, юный Ханси попался «на прием», то есть бил вправо — Яшин же открыл ему площадь. «Австрийская пресса, — объяснял Буцек у Л. Б. Горянова, — довольно единодушно прокомментировала этот эпизод так, что я, дескать, пробил мяч прямо во вратаря. Я не собираюсь оправдываться, тем более что сейчас это бессмысленно, но твердо знаю, что мяч шел, по крайней мере, метра на полтора-два в сторону от Яшина, причем с очень высокой скоростью». Он, получается, ударил вправо, соблазнившись ситуацией, но не в самый угол (зачем, места-то свободного много), а ближе к центру. Бил изо всех сил и, естественно, не в Яшина. Лев же Иванович, повторим, взял пенальти намертво.

Дальнейшее течение второго тайма отдохнуть нашим не позволило. Даже после гола Валентина Иванова на 63-й минуте соперники не опускали рук. Яшин постоянно трудился. Ближе к концу «один мяч он взял, — писал „Советский спорт“, — такой, который стоил 11-метрового. Это произошло после сильнейшего низового удара Хорака».

Достояли. Победа 2:0. «Многие журналисты, говоря о Яшине как о герое встречи с австрийцами, уже тогда называли его одним из лучших вратарей чемпионата», — напоминает Н. П. Симонян. Кстати, австрийцы повели себя по-джентльменски: после игры тренер Мольцер, вратарь Шмид и несчастный Буцек пришли в советскую раздевалку, поздравили победителей, а лично Яшину подарили бутсы с автографами.

Пример, между прочим, для подражания. Остались, получается, друзьями.

Добрые человеческие отношения у наших сложились и с бразильцами. Жили они неподалеку, так что удалось и пообщаться. Вот только грядущей третьей игры в группе никто не мог отменить. А она многое решала.