Время умирать - Уилбур Смит

Уже перед самой полуночью они наконец нашли Рикардо и Клодию, спящих на подстилках из травы под небольшим наспех сооруженным навесом. Рядом с навесом догорал один костер, а возле второго сидел Пумула, охраняя спящих.

Рикардо проснулся мгновенно — стоило Шону лишь коснуться его плеча — и тут же вскочил.

— Ну как, вы нашли его? Что случилось? Где браконьеры?

— Он ушел, Капо. Через границу. Браконьеров мы спугнули, но Тукутела тем не менее ушел, — сказал Шон.

Рикардо обессиленно опустился на матрас и молча слушал Шона, который принялся рассказывать о том, как шла погоня, и о стычке с браконьерами.

Клодия сидела рядом с отцом и, когда Шон рассказал им, как Тукутела ускользнул в Мозамбик, успокаивающим жестом обняла Рикардо за плечи.

— Ну вот и все, — завершил Шон свой рассказ, поднимаясь. — Милях в пяти к югу отсюда проходит дорога. Мы с Матату сейчас отправимся за грузовиком, а Джоб проводит вас до дороги. Там мы и встретимся. Думаю, на это уйдет часа четыре или пять.

При свете одних лишь звезд Матату четыре часа вел Шона через лес и густые заросли кустарника, в конце концов точно выведя его в то место, где они оставили грузовик.

Еще час ушел у них на то, чтобы добраться до назначенного места встречи, где их уже поджидали Клодия и Рикардо, которые вместе с остальными сидели у разведенного на обочине дороги костра. Они устало погрузились в машину, Шон развернулся, и охотники двинулись к лагерю. Было четыре часа утра — с тех пор, как они начали охоту, прошло уже больше суток.

Некоторое время все молчали, а Клодия даже прикорнула на плече отца. Потом Рикардо задумчиво спросил:

— А ты знаешь, куда именно подался Тукутела?

— Все равно нам теперь его не достать, Капо, — мрачно отозвался Шон.

— Да нет, я серьезно, — нетерпеливо продолжал Рикардо. — Нет ли у него там какого-нибудь излюбленного места?

— Там очень неспокойно, — пробормотал Шон. — В стране царит хаос и смятение. Многие деревни сожжены, а из других жители разбежались кто куда. Друг на друга ополчились две армии, да еще и ребята Мугабе постоянно шалят.

— Нет, но все же, куда мог уйти этот слон? — настаивал Рикардо. — Должно же у него быть какое-то излюбленное место.

Шон кивнул.

— Мы с Джобом и Матату выяснили это. По нашим прикидкам, с июля по сентябрь он бродит по болотам, что за плотиной Кабора-Басса. После этого в конце сентября или в начале октября он переходит Замбези и отправляется на север — в Малави, там в окрестностях Мланье густые тропические леса. Он пасется там до начала сезона дождей, а с его наступлением снова возвращается на юг, пересекает Замбези возле Тете и приходит в Национальный парк Чивеве.

— Значит, сейчас он на пути к болотам? — спросил Рикардо.

— Скорее всего, — подтвердил Шон. — Ничего, Капо, на будущий год мы снова попробуем его взять.

До лагеря они добрались на рассвете. Там их уже ждал горячий душ и свежевыглаженная одежда, а в палатке-столовой — плотный завтрак. Шон разложил по тарелкам куски яичницы с жареным беконом.

— Сейчас позавтракаем, а потом до обеда рекомендую отоспаться, чтобы наверстать упущенное за время охоты.

— Согласна, — с готовностью отозвалась Клодия.

— После этого нам нужно будет обсудить, что делать дальше. Нужно выработать планы на остаток сафари — ведь до конца еще почти три недели. Можем попробовать поискать какого-нибудь другого слона. Само собой, не могу предложить вам ничего даже отдаленно напоминающего Тукутелу, но могу гарантировать, Капо, что пару бивней по шестьдесят фунтов ты получишь.

— Не нужна мне эта пара, — ответил Рикардо. — Мне нужен Тукутела.

— Как, в общем-то, и всем нам. Но довольно об этом, — с неприкрытым раздражением ответил Шон. — Он ушел, и довольно об этом.

— А что если мы тоже перейдем границу и последуем за ним в болота? — спросил Рикардо, не поднимая глаз от яичницы с беконом. Шон несколько мгновений смотрел на него, а потом невесело рассмеялся.

— А знаешь, я уже чуть не начал беспокоиться о твоем душевном здоровье. Мне показалось, что ты это серьезно. Да брось ты, добудем Тукутелу на будущий год.

— Никакого следующего года не будет, — сказал Рикардо. — Ты ведь и сам отлично знаешь, что Джеффри Мангуза наверняка отнимет у тебя и лицензию, и концессию.

— Ну, спасибо, Капо. Никто лучше тебя не знает, как меня быстрее успокоить.

— Незачем обманывать самих себя. Это наш последний шанс добыть Тукутелу.

— Поправка, — покачал головой Шон. — В этом сезоне больше о нем не упоминаем. У нас был шанс, но мы его упустили.

— Нет, если мы отправимся за ним в Мозамбик, — возразил Рикардо. — Пойдем по его следам в болота.

Шон недоверчиво уставился на него.

— Боже, да ты никак серьезно!

— Само собой. Я же говорил тебе, что ничего в мире не хочу больше, чем этого слона.

— То есть ты хочешь сказать, что мы с Матату и Джобом из-за твоего каприза должны покончить жизнь самоубийством, да?

— Нет, не из-за каприза, а, скажем… за полмиллиона долларов.

Шон лишь покачал головой, но так ничего и не произнес. Поэтому Рикардо продолжал:

— Я чувствую себя виновным в том, что ты лишишься лицензии. А с полумиллионом долларов ты легко сможешь купить другую концессию в Замбии или Ботсване, а то и пятидесятитысячеакровое ранчо в Южной Африке. Ведь это целых полмиллиона. Сам подумай.

Шон так резко выскочил из-за обеденного стола, что даже опрокинул на землю тарелку, и ушел не оглядываясь.

Он в одиночестве стоял на краю лагеря и смотрел на реку, где пили воду несколько антилоп-импала, а на толстом суку большого дерева над зеленой водой примостился белоголовый орел-рыболов. Но на самом деле он не замечал ни антилоп, ни огромной птицы.

Он думал о том, каково ему придется на будущий год, когда у него отнимут его концессию. Он задолжал своему брату Гарри почти пятьдесят тысяч долларов, а кредит в банке в Хараре приближался к десяти тысячам. Рима уже говорила ему, что управляющий банка очень хотел бы переговорить с ним, но в свой последний приезд в столицу Шон постарался с ним не встречаться.

Ему было за сорок, а нажить он так ничего и не успел. Скорее всего, отец был бы только рад, если бы он вернулся в семейный бизнес, но сейчас председателем правления был Гарри, а он, скорее всего, был бы не так уж и рад возвращению блудного брата.

Он подумал о кондиционированных офисах, галстуках и темных деловых костюмах, о бесконечных совещаниях с юристами и инженерами, о пробках в часы пик и бензиновой вони города.

Он вспомнил о философских взглядах отца, который, как, впрочем, и брат, считал, что человек должен начинать в компании с самого низа и «проложить себе путь наверх». Гарри начал прокладывать этот путь еще лет двадцать назад, к тому же он любил свое дело, а Шон терпеть не мог бизнеса.