Дама Великого Комбинатора - Дарья Калинина

Всю дорогу до города Геля сидела, обхватив руками щеку. Вживалась в роль, чем чрезвычайно нервировала мужа.

– Ты уверена, что на самом деле у тебя зуб не болит? А то ты такая бледная, мне прямо страшно.

Это Гелю порадовало. Значит, она достаточно правдоподобно изображает больную и ей не составит труда проникнуть к кому-нибудь из Карапетяновых. Этой поездкой в город Геля собиралась воспользоваться на полную катушку. Помимо визита к Карапетяновым в клинику, у нее в планах было еще навестить квартиру матери Верочки, побеседовать там с ее соседями.

И сейчас Геля думала, что этот визит лучше бы поставить вперед стоматологов. Неизвестно, захотят ли Карапетяновы откровенничать с сыщицей насчет Верочки. Если они или один из них и впрямь замешан в чем-то дурном, то может воды в рот набрать. Но если Геля узнает от соседей какую-нибудь жареную сплетню, это поможет сделать Карапетяновых более разговорчивыми.

– Сначала поедем на улицу Гагарина. Это в Южном Бутово.

– Деревня Захарьино, – сверившись с навигатором, сообщил муж. – Повезло, что нам по пути. А то сказать честно, это такая тьмутаракань, что я бы не поехал.

Адрес Геля получила от Саши, и он ее тоже немного смущал. Брат Илья сказал, что Верочка ограбила его и сестру, обманула с наследством. И по его словам получалось, что там было что пограбить. Но старый дом в деревне? Конечно, сейчас деревня вошла в черту города, наверно, там даже появились новенькие жилые кварталы. Но еще четверть века назад это была глухая дыра, где вряд ли проживали богатые люди.

– Пожуем – увидим, – сказал муж, когда Геля поделилась с ним своими сомнениями. – Кстати, там от завтрака ничего не осталось? Вроде бы я видел, как ты делала для нас в дорогу бутерброды.

Геля делала бутерброды на обеденный перерыв, но пришлось скормить их мужу прямо сейчас. Голодным он делался невыносимым. А у них на сегодняшний день было запланировано еще слишком много дел, чтобы ссориться уже прямо с утра. Зато потом муж довез ее до деревни так быстро и гладко, что Геля ни разу не пожалела об исчезнувших бутербродах.

Деревня Захарьино оказалась именно такой, какой себе и представляла ее Верочка. Она состояла из смеси новостроек, чьи стройные бело-голубые тела возвышались несколько в стороне, и старых покосившихся домиков, успевших повидать еще самого Леонида Брежнева. Все это перемежалось вкраплениями новеньких каменных коттеджей, которые видели только самих себя любимых, ничем и никем не интересовались, а потому и отгораживались от всего мира высокими заборами.

Поиск нужного им дома затянулся. Частная застройка в этом районе отличалась хаотичностью. И Геля уже начала отчаиваться, что ничего у них не получится, когда им навстречу попалась старушка. Поначалу ни Геля, ни ее муж не узнали в этой старушенции посланника судьбы. Вид у нее был слишком уж живописный, он отвлекал от таких мыслей.

Неизвестно, как обычно одевалась эта бабушка, но сегодня с утра на ней была надета красная шапочка, желтые тренировочные брючки с лампасами и ярко-голубая олимпийка. Вероятно, поясница у бабушки болела, потому что все это великолепие было повязано ярким павловопосадским платком сплошь в алых розах по темно-коричневому полю. И в довершении ансамбля на ногах у оригиналки были надеты валенки с галошами. Не важно, что май на дворе, главное, чтобы ноги были в тепле.

– Какой дом вам надобен? А! Кутасовых! За мной идите. Покажу.

Не веря в такую удачу, Геля кинулась следом за бабушкой, которая, невзирая на возраст, двигалась очень проворно. Геля хорошо помнила, что Кутасова – это была фамилия матери Гели. Значит, эта старушка и впрямь знала всю их семью.

– Покупать думаете? – спросила старушка.

– Что?

– Дом-то уж сгнил совсем, – невозмутимо продолжала старушка, – но сам участок хороший. Яблони-то еще покойный Петр Никодимыч садил. Конечно, присмотреть за ними надо, но сорта хорошие. Антоновка во! Иное яблоко, что голова у младенца. А уж когда штрифель у них поспевал, такой аромат над садом плыл, что хоть с ног долой. И весной красиво, розовым то дерево цветет. Петр Никодимыч знал толк в яблонях, сам в саду возился. Академик, знания научные имел, как с деревьями да растениями обращаться. При нем сад у Зои был самым красивым на всю округу. Да, что и говорить, повезло Зое. Хоть в старости хорошо пожила. Вот как оно бывает. Всю жизнь одна мыкалась, дочку растила. А как вырастила, внуки пошли. Да все не на радость.

– Почему?

– Лена хорошая девочка, да вот с мужиками ей не везло. Один раз замуж вышла за тракториста, в город переехали жить, да после развелись. Что уж у них там случилось, вроде загулял муж от нее. Лена терпеть не стала, развелась. А пацан у них родился до того хулиганистый, он у отца после развода остался жить.

– Что так?

– Лена даже не захотела сына к себе брать, потому что понимала, не справиться ей с таким отчаянным. Погубит парня, тому мужская рука требовалась. Да и то сказать, недолго Лена одна была, снова замуж выскочила. За шофера. Карина от него родилась, вся больная, уход за ней особый надобен, лекарства, медицинское обслуживание. Только где его у нас в глуши было взять? Кабы не Петр Никодимыч, совсем дурой бы девка осталась. А так хоть речь освоила. Конечно, все равно присмотр нужен, да все не то, что раньше, когда пластом целыми днями лежала.

– На этом все? Больше Лена замуж не ходила?

– Если бы! Ильюшка и Каринка – это еще полбеды. Третье лихо оно всех прежних круче бывает. Так и у Лены случилось.

– А что такое?

– Верочка у ней родилась. И такая тихоня! Такая ласковая! Петр Никодимыч к тому времени уже у Зои в жильцах жил, Верочка к нему так и льнула. Дедой его звала. Старику приятно, он ей то игрушку, то сладости. Верочка берет, благодарит, а я вижу, что глаза-то у нее злющие да завидущие! Все смотрит, чего бы еще из старика вытянуть. И годков-то ей совсем ничего было, а все равно из тех людей девка, которым сколько ни дай, всегда и всего мало. И хитрая! Такой лапушкой умела прикинуться, что мать с бабкой в ней души не чаяли. А уж Петр Никодимыч и вовсе в девчонке растворился. Сдается мне, что он и Зое предложение сделал, потому что хотел получить законное право Верочку опекать и всем ей в этой жизни помочь.

– Значит, Петр Никодимыч совсем чужой человек для Верочки?

– Муж ее бабки.

Странно. А Саша говорил, что Петр Никодимыч приходился Верочке отчимом. Кто же ошибается? Саша, который имеет дело с архивными документами, или эта бабка, знающая семью Верочки всю жизнь?

– Похоже, вы хорошо знали прежних владельцев дома. Что они были за люди?

– Обычные люди. Ни плохие, ни хорошие. Одна Верка из них всех выделялась. Вот уж гадина, так гадина! Пока в силу не вошла, ласковой да тихой была. А как выросла, так зубы и показала. С матерью еще ничего, понимала, что от той ей еще немало чего полезного перепадет, а вот с бабкой вовсе безобразно стала себя вести. Вычитала где-то про уродливую старуху и стала родную бабку старухой Изергиль кликать.