Закон Шруделя - Всеволод Бенигсен

Чем именно обязан, Мартын не уточнил, но хотелось верить, что этой «обязанности» хватит на совершение преступления, именуемого «подделкой документов».

— Все-таки, Григорий, тебе несказанно повезло со мной, — сказал Шрудель, кладя трубку. — Чудо прям какое-то.

В ответ Гриша только развел руками — как бы соглашаясь, что пришла и его очередь быть кому-то обязанным. Впрочем, мир, где все друг другу обязаны — не самый плохой мир. У него каркас крепче.

Шурика нашли не без труда. Он ютился в каком-то полуподвале, который был оборудован под сапожную мастерскую, но, судя по дивану с холодильником, одновременно являлся местом проживания. Видимо, в свободное от криминала время Шурик чинил обувь на заказ. Однако самого Шурика они не обнаружили. То есть дверь неожиданно поддалась, а хозяина не было.

— Что за чертовщина? — буркнул Шрудель, входя и разглядывая комнату. — Ау!

— Вам кого? — раздался мужской голос откуда-то сверху.

Шрудель с Гришей завертели головами, пытаясь найти источник голоса.

— Не ищите, — сказал голос. — Все равно не найдете. Повторяю вопрос. Вы кто?

— Мы от Мартына, — сказал Гриша, обращаясь к потолку, словно разговаривал с Богом. — Он сказал, вы в курсе.

Неожиданно за их спинами громко захлопнулась дверь, и они нервно обернулись — там стоял Шурик. Шурик оказался сорокалетним мужиком неопределенной национальности. Небритый, в очках, рейтузах и мятой рубашке. Что-то среднее между спившимся физиком и опустившимся лириком. В общем, выброшенный за борт жизни интеллигент.

— Как это? — спросил Шрудель — выражая, видимо, таким корявым образом свое удивление внезапной материализацией хозяина.

Шурик проигнорировал вопрос и быстро обыскал гостей, в поисках то ли оружия, то ли микрофонов.

— Извините, вынужденная необходимость. А то мало ли…

— Мало ли что? — спросил Гриша.

— Мало ли то, — ответил Шурик, после чего махнул рукой в глубь мастерской. — Проходите.

Гости сделали несколько неуверенных шагов, но куда точно идти, не знали, а потому просто замерли посреди комнаты.

Шурик шлепнулся в продавленное кресло.

— Уж извините за такую конспирацию, но я здесь, как в осаде.

— А кто осаждает? — спросил Шрудель.

— А то вы не знаете, — хмыкнул Шурик и поправил очки.

Возникла неловкая пауза.

— Так что по поводу нашего дела? — прервал молчание Гриша.

— Мне Мартын говорил. У матросов нет вопросов. Мартыну я верю. И вам помогу. Чтобы все это наконец развалить.

— Все что?

— Все то, — полузагадочно-полухамовато ответил Шурик. Чувствовалось, что он ведет какой-то незримый бой с незримым врагом. И потому сам хотел бы быть незрим. Незримому проще бороться с незримым. Отсюда все его прятки и фокусы с самооткрывающейся дверью.

— Ну и славно, — примирительно подытожил Шрудель. Затем протянул Шурику конверт. — Тут данные для паспорта.

— Для одного?! — как-то разочарованно спросил Шурик.

— А у вас что, оптом надо брать?

— Да нет… просто думал, что масштаб задуманного чуть больше.

— Где-то так и есть. А насчет оплаты…

— Вы что?! — возмутился Шурик. — За кого вы меня держите?! Я думал, мы с вами на одной стороне. Или как?

Шрудель издал какой-то неопределенный звук — нечто среднее между «ы» и «э».

— В общем-то да, — ответил он максимально туманно и, пытаясь выкрутиться из сложившейся ситуации, добавил: — Но деньги есть деньги.

Нелепое выражение пришлось к месту, ибо было универсальным и неопровержимым.

— Я — не бандит какой-то, — хмыкнул Шурик. — Я — изобретатель. Знаете, сколько я мог бы запатентовать… Только все это никому не нужно. И я не нужен. И отказник. Вы сами-то подаванты или кто?

Гриша недоуменно посмотрел на Шруделя, но тот как раз не удивился.

— Да нет, нам для других дел. Слушайте, а почему вы тогда себе не можете сделать что-то липовое и уехать?

— Что-то липовое… Легко сказать. Тут же нужно быть в списках. Одной фальшивой бумажкой не отделаешься. Вы слышали про копировальные машины?

Шрудель мотнул головой, Гриша кивнул, но опомнился и тоже мотнул — зачем бежать впереди прогресса?

— А между тем, — продолжил Шурик, — каждая такая машина должна быть зарегистрирована в Комитете госбезопасности. Чтоб самиздат не печатали. А я сам такую собрал.

Тут Шурик неожиданно взорвался злорадным смехом. И так же резко его прервал.

— Причем у меня технология в разы лучше западной. Я ее сам разработал. Да еще и с цветом. На Западе только-только с цветом начали работать. А я уже второй год пользуюсь. У меня копию от оригинала не отличишь. Да я самиздатом пол-России завалю. А до кучи фальшивыми документами, паспортами, чеками, бланками, корочками…

Шурик вдруг прищурился и стал грызть заусенец, словно зачарованный своим грандиозным планом. Наконец стало понятно, с кем он ведет незримый бой — ни много ни мало, с советской властью.

— Через неделю в три часа подходите на угол Климентовского и Пятницкой. А этот адрес забудьте.

Гости кивнули и пошли на выход.

— Зря мы с ним связались, — пробормотал Гриша, спускаясь по деревянным ступенькам дома. — По-моему, он псих. И если начнет свою программу в жизнь претворять, то его довольно быстро сцапают. Не удивлюсь, если он на допросе первым делом вывалит имена всех, кто к нему обращался.

— Ну и что ты предлагаешь? Дело-то сделано. Или что, есть другие варианты?

— Да нет, — пожал плечами Гриша. — Слушай, а кто такие подаванты?

— Которые уже подали на отъезд за границу, но еще не получили отказ. Ну а отказники — те, кто уже получили отказ.

— Логично.

— Есть еще подушечники или чемоданщики. Это те, кто получил разрешение, но сидят на чемоданах и держат визу под подушкой. Размышляют, так сказать. Отказнику херово. Его сразу прут с работы. И вообще не жизнь начинается, а помойка. Вот его, скорее всего, из какого-нить НИИ турнули. Он и окрысился. Зато денег не взял, — на позитивной ноте закончил Шрудель.

Ровно через неделю в 15.00 они пришли на угол Пятницкой и стали ждать. Время шло, но к ним никто не подходил. Вокруг кипела жизнь. Двери булочной напротив постоянно хлопали — люди входили и выходили. В магазине «Мясо» слева от перекрестка было пусто. И то верно — мяса-то там никакого не было.

— А булочной этой давно нет, — заметил Гриша, чтоб разбавить это тягучее ожидание.

— Да? — поддержал беседу Шрудель. — А что есть?

— Пицца какая-то. Я тут с Галкой как-то сидел.