В кожуре мин нет - Татьяна 100 Рожева

В серых глазах вернувшегося Валентина надежда на положительный ответ. Так смотрят на доктора, собирающегося огласить результаты анализов.

– Я под впечатлением! – призналась я.

– Я хотел кому-то показать это, прежде, чем уничтожу навсегда. Хотел, чтобы женские глаза прочли, живая бессмертная душа проникалась. Сил нет больше держать это в себе… Поэтому я написал вам и притащил вас сюда, можно сказать…

– Я прониклась. Очень трогает. Правда. Вы тоскуете по Анне.

– И, да и нет… Вы догадались, что эта история автобиографична?

– Да…

– Это было несложно, – умалил мою прозорливость Валентин.

– А секс без презерватива – ваш фетиш? Вы с придыханием об этом! – отвлекла я его от вытрясывания из меня основного ответа.

– Да! Что люблю, то люблю! Сделал вазэктомию, давно и с тех пор вообще забыл про резинки. Не люблю нюхать цветы в противогазе! Если уж с ней, то можно и куклу резиновую купить, тоже будет соприкосновение с резиной! – сообщил Валентин как откровение. – А Вы никак, чтобы не куснуть, хотя и не сильно!

– Несильно куснуть – почти что сильно лизнуть…

– Ладно… Считайте, что утешили! Лучше бы, конечно, тихо засмеялись, и нежно поцеловали в губы…, – процитировал сам себя рассказчик. – На самом деле меня зовут Виктор, Валентин – это мой псевдоним на сайте. Приходится быть осторожным.

– А про Виктора у вас нет рассказов?

– Что-то никак я не пойму – Вы наслаждаетесь рассказами или коллекционируете их?

– Конечно, наслаждаюсь!

– То-то же! Ладно, добрый сегодня, опять прощаю. Собственно говоря, это основное свойство моей души! Вот в общем, накропал при мерцающем свете лампады некие откровения души. Думал поместить их в своем Дневнике на «Мамбе». Потом засомневался и в таком состоянии пребываю по сей день. Хотел спросить у вас совета, как автора книг похожей тематики, все-таки, помещать его в «Дневник», или не стоит?

– Я не советчик. Хотите – размещайте. Плевки будут, но, может, и «рыбка» клюнет. Жизнь непредсказуема…

– Неоригинальный ответ, но все равно, спасибо. Я ознакомился с несколькими вашими произведениями. Интересно, познавательно, но почему-то очень грустно, иногда – до тоски… Как-то все у всех Ваших персонажей не складывается достижения счастья, даже душевного покоя. Наверное, такая жизнь и идет, вокруг моей. Я-то, по сравнению с ними просто счастливый и удачливый человек, можно даже сказать – поцелован богом в самое темечко! Вот завтра в ночь увожу жену поездом, самолетом ей нельзя, в Чехию, в Марианские Лазне, это бывший Мариенбад, недалеко от Карловых Вар, в санаторий на профильную реабилитацию. Я уже возил ее туда недавно. Так хорошо съездили! Посетили Мюнхен и вообще покатались по Баварии, жили душа в душу! Решил повторить… Рад, что мой опус-экспромт вам понравился… Ну его, размещение в Дневнике – пусть останется сказкой о любви для взрослых… В конце концов – не сексом единым…, – Виктор тяжело вздохнул и поскреб макушку.

– Искренне желаю вам всего самого хорошего, Виктор! Жене – здоровья, а Вам – найти, что ищется. И спасибо за доверие…

– И Вам того же, по пословице «Тем же самым, по тому же месту!» Будет желание – пишите, всегда рад пообщаться с Вами.

Я так и не произнесла в ответ заготовленную его же цитату: «между нами никогда не возникнет такое притяжение, которое зажжет священный огонь взаимной любви», а также обидную фразу: «так, как любила вас Анна, вас никто любить не будет. Надо было дорожить…» И, наверно, хорошо, что не произнесла…

Валентин – Владимир – Виктор крутанулся на каблуках своих берцев и ушел. Я видела, как зашкалил кадык над застегнутым воротом его рубашки, видимо, показывающий уровень счастья в его организме…

Вокруг мело, лило и сыпало. Ноябрьский вечер скандалил и с осенью и с зимой, кому мочить пешеходов. Фонтаны грязной жижи из-под машин плевали в народ по-осеннему, а пурга мокрого снега хлестала прохожих уже по-зимнему. Люди на автобусной остановке забились в угол, но и там не было спасения от дерущихся стихий и от «шумахеров». Автобусы и маршрутки вымерли. Залепленный ледяной грязью аквариум остановки уже не вмещал желающих уехать.

Вот же везет каждый собственную жопу в тепле, хоть бы один остановился! Ну, хоть бы одна сволочь! – злилась я, всматриваясь в мутный поток машин. И ведь в каждой по одной теплой жопе и одной равнодушной харе!

Ледяной ветер лез во все щели. Какая я оказывается, щелястая…

Нет, ну едут и едут мимо, хоть бы одна сво…

Темный внедорожник затормозил ровно напротив меня. Силуэт водителя махал рукой – давай, давай! – Мне что ли? – ткнула я в себя замерзшим пальцем. Силуэт закивал. Спасительным прыжком я скакнула к машине, успев подумать: «Знакомый какой-нибудь! Он-то меня видит, это я его нет».

– Скорей, скорей, здесь нельзя стоять! – крикнул силуэт, но я уже впрыгнула на сиденье.

– Господи! Ты услышал мои матерные молитвы! Ура! А то я уже совсем закоче…, – радостно закричала я, но осеклась на полуслове.

Мне улыбался совершенно незнакомый мужчина, лет шестидесяти, с хитрыми морщинками возле глаз, торчащими вперед седыми усами и просторной лысиной, через которую, как рельсы через степь, были проложены седые параллельные пряди.

– Ой…, – растерялась я. – А Вы кто? Здрасьте…

– Добрый вечер! – не переставая улыбаться, ответил мужчина, – я Акакий.

– Кто? О господи! Извините! А Вы, что, меня знаете? Я-то Вас точно нет!

– И я Вас не знаю. Но Вы же хотели ехать?

– Я просто стояла на остановке и думала, хорошо бы кто-нибудь остановился, а то едут по одному… хорошие люди.

– Ну, вот я и поймал волну! – засмеялся мужчина. – А вы знаете, это удивительно! Я обычно другим маршрутом еду, а сегодня как потянуло что-то сюда. Наверное, Вы очень сильно хотели!

– Наверно… А откуда у вас такое редкое литературное имя – Акакий?

– Оно самое обычное у нас. Я грузин наполовину. По отцу.

– Вы не похожи на грузина. И глаза вроде голубые. Здесь плохо видно.

– Да, голубые. Я на мать похож. Она русская. Но однажды, знаете, со мной был такой случай. В самолете ко мне вдруг подошла незнакомая женщина и заговорила по-грузински. Я, конечно, спросил, как она догадалась, что я грузин, а она сказала, что по расположению морщинок у глаз. Оказывается, только у грузин такая особенная форма морщинок возле глаз.

Я посмотрела внимательней на его глаза. Морщинки и, правда, были какие-то особенные.

– А в Москве Вы давно?

– Да лет пятнадцать уже. Я в Грузии большим человеком был, в правительстве работал. Но как понял, что Союзу конец, собрался и сюда.

– И чем Вы здесь занимаетесь, Акакий?