Срок за любовь - Кирилл Казанцев

– Мне нужна помощь, – неуверенно перешел Комар к причине своего визита. – Нужные люди сказали, что можно к вам обратиться.

– Раз сказали, значит, правда. Я, конечно, не бог, но могу многое. Заходи, садись. Федорыч, – представился вор, протянув руку.

– Комар.

После упоминания гостем зоновских корешей старик заметно оживился. Настороженность во взгляде и голосе пропала.

– Выпьешь? – предложил Федорыч.

– А чего-нибудь покрепче, чем это, нет? – Комар кивнул, указывая на вино.

Старик поднялся из-за стола, подошел к старому, еще советскому, серванту и открыл дверцу одной из секций.

– Коньяк? Водка? Виски? – хозяин с легкой улыбкой вопросительно посмотрел на Комара.

– Пожалуй, водочки. У меня от этих коньяков-виски постоянно изжога. А водка – она и в Африке водка. Может, и вы со мной?

– Нет-нет. Я бы с радостью, но здоровья хватает только на бокальчик вина. Доктор запретил бухать. – Федорыч открыл бутылку «Столичной», налил гостю, поднял свой бокал с вином и чокнулся.

– За братву!

– За пацанов!

– Так вот. Я думал сначала, что все это фигня. Пока год назад меня не увезли в реанимацию после того, как на свадьбе опрокинул 200 грамм коньячка.

– Да-а, старость – не радость…

– Как там Бублик поживает? – сменил тему Федорыч, наливая гостю вторую рюмку.

– Да ничего. Через месяц должен откинуться по амнистии. Как у человека авторитетного и уважаемого, на зоне у него есть все. Кроме разве что свободы.

– Увидишь – привет ему от меня передавай. Помню, когда мы с ним три года на одной зоне срок мотали, каждый день в шахматы играли. Сейчас как подумаю – ё-моё! – как такое возможно? Я сейчас хорошо если раз в месяц сам с собой сыграю. Рассеянный стал, да и мозги не так, как раньше, работают.

– А я что-то не припомню, чтобы у нас кто-нибудь в шахматы рубился. За пять лет – ни разу не видел.

– Не те сейчас люди пошли, не те… – задумчиво произнес Федорыч. – Вот раньше как было? Все по понятиям жили. Беспредельщики если и были, то их быстро на место ставили. А теперь? Не молодежь пошла, а сволочь. Ни авторитетов, ни уважения к воровским законам.

– Ну почему, не так все и плохо. Да, нарванных хватает. Но и нормальных, адекватных пацанов не меньше. По крайней мере, там, откуда я откинулся, все в порядке. Были несколько персонажей, создававших проблемы, но мы их быстро усмирили.

– Да ты закусывай, закусывай. – Пока Комар наливал себе очередную рюмку, хозяин дома достал из холодильника банку соленых огурцов, открыл банку тушенки. – Вижу, ты нормальный пацан. Но все-таки поверь старому уголовнику – практически никто сейчас не живет по понятиям. Мир катится черт знает куда. Тебе повезло увидеть остатки прежнего криминального мира. Но это уже скорее исключение, чем правило.

Комар лишь пожал плечами. Спорить на эту тему не хотелось, да и не имело смысла.

– А хочешь расскажу, как я начинал? Хотя, думаю, ты уже слышал…

Федорычу уже немного ударило в голову вино и потянуло на воспоминания. Несмотря на то что болтать он не любил, все-таки иногда человеку хочется просто побеседовать с кем-то.

– Слышал. Но мало ли что люди могли дофантазировать.

– Тогда слушай. Вором-то я, можно сказать, случайно стал. Был у нас в классе пацанчик. Не помню уже, за что я его невзлюбил. Ну и пошел он на перемене в туалет. Зима на дворе. А жил я хоть и в городке, но школа была старая. Сортир на улице. Такой, знаешь, кирпичный. С перегородками по пояс. Присядешь на корточки по-большому, только макушку видно. Ну и накинул тот пацан пальто, шапку. Забежал в отсек, приспустил штаны, а я следом – раз, стянул шапку и наутек. Бросил ее в кусты и как ни в чем не бывало вернулся на урок. Пацан тот так и не нашел вора. А родителям сказал, что потерял шапку. Тогда стучать было не в почете, могли отметелить за углом ногами. Я день выждал, вернулся, забрал ту шапку. Выменял ее потом у бабки, что самогоном торговала на литр. Распил ее на танцах с пацанами. Вошел во вкус. А дальше – пошло-поехало.

– А зачем вы у инспектора школьного шапку стянули? Ведь знали же, что рано или поздно найдут.

– Конечно, знал. К тому времени репутация у меня среди школьников и учителей была ниже плинтуса. Но в ментуру не хотели сдавать. Собирались вытянуть на тройки и после девятого класса распрощаться. Директор все трясся над имиджем школы. Боялся, что понаедет комиссий всяких. А у него у самого рыльце в пушку. Жену устроил секретаршей, хоть она ни разу на работу не приходила. Толкал налево дрова для отопления школы. Да-да, у нас дровами топили, как в деревне. Так вот, поспорил я на солидные деньги с пацанами, что украду у того инспектора шапку. Ну, и отгреб потом за это по полной программе. Мне припомнили все. Батя тоже в стороне не остался. Короче, пошла жизнь по кривой дорожке.

– Не жалеете?

– А чего жалеть? Я столько пережил и навидался, сколько многим за пять жизней не пережить и не увидеть. Ладно, увлекся я что-то. Ты мне лучше вот что скажи: какого лешего приперся ко мне? Уж точно не приветы передавать. Выкладывай, что за дело, какие проблемы?

– Что ж, если коротко, то дело вот в чем. У моего кореша, с которым срок мотали, мы думаем, убили жену. Причем не какие-нибудь гоп-стопщики, а серьезные люди, имеющие влияние в уголовном мире, смотрящие за городом. А если быть точнее, то заказчиком был конкретный человек.

– Зачем же убивать жену?

– Брат отморозка пять лет назад положил глаз на жену кореша. Ну и в результате отправился на тот свет. Вот родственничек и решил отомстить.

Слово за слово, Комар выложил Федорычу все нюансы истории. Правда, не уточняя ни имен, ни мест событий.

– Короче, Федорыч, вот тебе чисто теоретическая задачка: прав отморозок, убивший женщину врага, или не прав?

Комар, уже слегка навеселе, внимательно посмотрел на собеседника, сидящего напротив и задумчиво морщившего лоб.

– Если короче – не прав, – коротко резюмировал старик.

– Тогда вопрос второй: что следует сделать с теми, кто способен убить жену врага?

– Не знаю, как поступают сегодня, но в наше время таких уродов приговаривали к позорной смерти. Уважающий себя человек не опустится до подобного – убивать родственника врага. Каждый должен сам отвечать за свой поступок. А впутывать сюда жену, детей, родителей – мягко говоря, подло.

– Ага, понятно, – Комар злорадно сощурил глаза и о чем-то задумался. – А теперь я расскажу, зачем я пришел сюда.

Федорыч откинулся на спинку кресла и, скрестив на груди руки, всем видом дал понять, что готов слушать.

– Отморозок, интересующий меня, – Расул Бекбулатов. Вы не могли про него не слышать.

– А как же. Заметная фигура. Без его ведома в Дербенте ничего не происходит. А его брата, значит, твой кореш завалил?