Замки в тумане - Джози Литтон

– Иногда – да, но чаще стараюсь просто действовать в интересах народа, который мне доверили.

– И в своих интересах?

– Разумеется.

Брайанна уже согрелась. Пламя отбрасывало на пол перед камином круг света. Надо было выбрать книгу и уйти, но одинокая спальня Брайанну не прельщала. Однако оставаться здесь было бы до крайности опрометчиво.

И она задумалась: почему она до сих пор сидит на ковре перед камином, глядя в огонь?

– Мне надо кое-что тебе сказать, – начала она.

Атрей присел рядом, бросил в огонь еще одно полено и крепко задумался. Брайанна совсем молода и неопытна. Она чувственная натура, но по молодости об этом еще не догадывается. Ему не составит труда завладеть ею. Эту мысль тело Атрея восприняло с воодушевлением. И неудивительно. Но рассудок удерживал его от необдуманных шагов.

Брайанна не пострадает, в этом Атрей был твердо уверен. Когда все благополучно разрешится, она поймет: этот путь и был уготован ей судьбой. И все-таки... Прервав мысль, Атрей встал, направился к дверям библиотеки и прикрыл их. Брайанна внимательно следила за ним.

– Ты меня слышал? – спросила она.

Слышал? Да, кажется, она хотела ему что-то сказать... но что? Недремлющее чутье воина подало сигнал тревоги. Пряча внезапное беспокойство, Атрей сел рядом с Брайанной. Улыбнулся, отвел тонкую прядь с ее щеки.

– А тебе никогда не хочется просто забыть обо всем и наслаждаться жизнью?

Его прикосновение было легким, даже дразнящим, но вызвало бурный отклик у Брайанны. Она уставилась собеседнику в глаза, затаила дыхание и почувствовала, как где-то в глубине тела распускается теплый бутон.

Об этом ее предупреждали. И мать, и другие женщины втолковывали: рядом с мужчиной трудно рассуждать здраво и держать себя в руках, мыслить попросту невозможно. Поэтому Брайанна и опасалась подобных разговоров. Вспомнить бы только, что еще ей...

Она вдруг обнаружила, что тянется к руке Атрея, принимая ласку. То, что казалось важным еще секунду назад, неумолимо ускользало, теряло смысл. Брайанна с трудом заставила себя отстраниться, пока еще не поздно. Лишившись прикосновения, она испытала мучительную боль, потом потрясение, но сумела вынести его.

– Я должна кое-что сказать тебе.

Его красиво очерченные губы дрогнули. В золотисто-карих глазах вспыхнули жаркие, манящие огоньки.

– Про землянику?

– Что? – Брайанне отчетливо вспомнилось касание его губ и удовольствие, которое они ей доставили. – Какую землянику?

– От которой у тебя крапивница, – напомнил Атрей. – А как насчет вот этого... – Он поднес к лицу ладонь Брайанны и коснулся щекой венерина холмика. Его губы были совсем близко... Брайанна ахнула от легкого, почти незаметного пощипывания. – Или вот такого. – Он коснулся ее ладони языком.

Брайанна дрожала, ее бросило в жар.

– Атрей...

– А я уж думал, ты всю жизнь будешь звать меня ванаксом или государем.

– Но ты же ванакс. Ты...

Он обвил рукой ее талию – одним властным и нежным движением. Другой рукой спустил ее халат с плеча. И прижался губами к тому месту, где еще недавно покоилась «Слеза небес».

И будет покоиться вновь, если он добьется своего.

– Ты ванакс, – повторила она, задыхаясь. – Избранный. Властитель Акоры. Наши судьбы в твоих руках... о-о... как приятно...

– И будет еще лучше, – пообещал он, тут же подтверждая свои слова. Просунув ладонь под ее халат и рубашку, он подхватил ее грудь, слегка сжал, погладил и одновременно завладел ее губами в томительном поцелуе.

Брайанна вдруг спохватилась и поняла, что лежит на спине, в одной рубашке, но как улеглась и когда сняла халат, она решительно не помнила. Мало того, ей безумно хотелось избавиться и от тонкой, полупрозрачной рубашки. Сорвать ее, швырнуть в огонь и также поступить с рубашкой и бриджами Атрея. Брайанна представила, как пылает в камине их одежда, и расхохоталась.

Атрей вскинул голову и улыбнулся:

– Это я тебя насмешил?

– Нет, то есть да... Господи, сама не понимаю...

– Вот и хорошо. – И он снова опустил голову.

Она едва успела сообразить: то, о чем прекрасно знали все женщины Акоры, что они умели приближать или отдалять, вот-вот произойдет. Она выгнулась, смутно отмечая, что подол рубашки высоко поднят, ноги обнажены, а между ними протискивается что-то громадное и твердое.

Но прежде следовало закончить разговор. Сказать нечто чрезвычайно важное.

Она обязана поставить его в известность не медля, не думая о близком наслаждении, страсти и радужном будущем, о котором она мечтала так страстно, что была готова забыть все остальное.

«Скажи ему!»

– Атрей...

– Тише, милая, все будет, как ты захочешь. Обещаю.

Он стащил рубашку, груди Брайанны коснулась жесткая поросль между его плоскими сосками. Дорожка пружинистых волосков убегала по мускулистому животу вниз, под ремень бриджей.

Как она захочет... о чем она мечтала... к чему стремилась...

«Скажи ему!»

– «Гелиос»...

Единственного слова, произнесенного срывающимся шепотом, не хватило, чтобы заглушить его неистовую жажду. Но как полагалось воину, он попытался успокоить Брайанну:

– Милая, не беспокойся об этом. Нам нечего бояться. Они не причинят нам...

– Нет, ты не понял...

– Это просто сбившиеся с пути глупцы, опасны из них лишь некоторые. Забудь...

– Нет же! Они вправе требовать большей осведомленности, свободы...

К ее нежной гладкой коже так и хотелось прикоснуться. Она вздрагивала под его ладонями, охваченная страстью. А он, затвердев как камень, мечтал лишь об одном – погрузиться в нее. Но в этот миг...

– Вправе? – Он вскинул голову и уставился ей в глаза. – Не поверю, что ты так считаешь.

Она замерла. На щеках проступил яркий румянец, дыхание стало сбивчивым. В ее душе бушевала битва.

И он все понял. Видимо, уже догадывался, но не хотел верить.

– Да, я так считаю, – повторила она и отстранилась. Атрей увидел, как шевельнулись ее губы, услышал слова и даже, кажется, понял их. Но смысл этих слов оставался за пределами его понимания. Нет, Брайанна просто не может принадлежать к отряду бунтовщиков, желающих изменить Акору до неузнаваемости. Этой женщине суждено стать его женой. Значит, она не может оказаться... Или все-таки может?

– Брайанна...

Повернувшись к нему спиной, она торопливо набросила халат. Потом, держась за ближайший стул, неуверенно обернулась. И глубоко вздохнула.