Раненые звезды - Сергей Котов

В следующую секунду экран затопило море пламени. На какое-то время экран стал белым. Потом почернел, и расплылся цветными кругами. Когда изображение вернулось в норму, на месте «кристалла» плыл рой светящихся красным обломков. Я пораженно молчал, глядя на их зловещее мельтешение.

Ко мне подошел Пол, взял за плечи, посмотрел в глаза, и обнял. Так же, не говоря ни слова, он отошел в сторону.

– Гриш, пойдем в салон, – сказала Катя, и взяла меня под локоть, – тебе нужно отдохнуть. Самолет будет в воздухе еще пару часов, мы взяли слишком много горючего. Его надо выработать. Не хочешь поспать? У тебя был насыщенный день.

Я поплелся за ней наверх, в салон, по дороге пытаясь хоть как-то привести мысли и чувства в порядок. И мне это почти удалось, когда мы добрались до места.

– Кать… скажи мне, если я что-то не понимаю, – решился спросить я, глядя на черное небо в иллюминаторе, – мы только что уничтожили корабль неземной цивилизации. Все верно?

Она угрюмо посмотрела на меня.

У меня никогда не было близких друзей. Это странно, потому что я совсем не считал себя нелюдимым – напротив, любил большие компании. Часто бывал в числе заводил на разных движухах, еще со школы. Да и потом, сложно работать тренером, если не любишь людей. Но факт: друзья почему-то не находились. Возможно, дело было в моих представлениях о дружбе. Я ожидал слишком многого от человека, которому мог бы довериться. А идеальных людей не бывает. Да что там – по правде говоря, не бывает даже тех, кто сколько-нибудь был бы приближен к идеалу.

И сейчас моими душевными метаниями мне не с кем было поделиться. А метания были, и еще какие! Днем мне приходилось делать вид, что все нормально, я продолжал подготовку, тренировался и ходил на занятия. Но по ночам мне частенько являлось то существо, и все повторяло свои последние слова: «Вы не понимаете… нам нужнее!» Почему его напарник так поступил? И почему он рискнул обратиться к нам напрямую? Как-то это не очень вязалось с нарисованной Катей картиной «космических стервятников», которые обдирали старые, полные артефактов миры до нитки.

Она все ссылалась на древние расшифрованные источники, писания, и опыт других видящих. И я очень хотел ей верить. Но меня что-то грызло изнутри, и потихоньку я начал сам собирать информацию. В центре подготовки была отличная библиотека, да и в гугле меня никто не забанил.

Мы как раз изучали на математике моделирование на основе вероятностных конструкций, и я примерно прикинул распределение данных среди всех доступных видящих, вместе с полунамеками в древних источниках. По всему выходило, что не могло быть ни у Кати, ни у ее руководства никакой достаточно подробной информации об этой цивилизации, чтобы принять такое стремительное решение об уничтожении чужого корабля.

Напрашивался неизбежный вывод: несмотря на настойчивое, и даже назойливое стремление убедить меня в собственной абсолютной искренности, от меня по-прежнему что-то скрывали.

Катя теперь была рядом почти постоянно. Приходила ко мне по утрам, мы завтракали, болтали обо всяких мелочах. Потом я шел на занятия и тренировки. Чем занималась она в это время – ума не приложу. Не удивлюсь, если сидела за камерами, и наблюдала за мной.

Вот и теперь, утром, я услышал уже привычный стук в дверь. После моей настойчивой просьбы, она больше не заходила в мою комнату без спроса.

– Открыто! – крикнул я.

– Я сегодня пораньше, – не здороваясь, сказала Катя, – у меня для тебя сюрприз.

Я настороженно поднял бровь.

– Не волнуйся, сюрприз приятный. Правда! Тебе понравится! – улыбнулась она.

Я кивнул, пожал плечами, и продолжил одеваться.

– Не очень ты сегодня разговорчивый, – настороженно сказала Катя, – с чего бы? Боишься тренировки в бассейне?

– Да с чего бы! – возразил я.

– Ну и отлично.

Когда мы спустились, до завтрака оставалось еще добрых полчаса, и Катя повела меня куда-то в сторону парковки у главного корпуса. И да – сюрприз получился на славу. Я даже глаза протер, когда узнал свой старый «Ниссан». Даже номера не поменяли!

– Ну ты даешь… – сказал я, не сдерживая улыбку.

– Нравится?

– Ты же знаешь, наверное – это для меня больше, чем первая машина. Это – все мои надежды на новую жизнь!

– Знаю, – кивнула Катя, – раньше бы сделала, но долго не могли найти сына мордоворота, который у тебя ее выкупил. Потом пришлось потратить время, чтобы вытащить его из сизо в Иркутске… а, ладно! – она махнула рукой, – ничего не значащие детали. Главное – ты сам-то доволен?

– Спасибо, Катя, – сказал я искренне.

– Держи ключи, – она протянула мне прозрачный полиэтиленовый пакетик с ключами, – там оба. Машина обслужена, и полностью заправлена. И сегодня вечером ты можешь прокатиться в город.

– С чего это вдруг такая щедрость… – подозрительно пробормотал я.

Катя вздохнула, повернулась ко мне, опустила руки мне на плечи, и посмотрела в глаза.

– Гриш, – сказала она, – не думай, что я ничего не замечаю. После того кризиса со стервятниками ты изменился.

Я опустил глаза.

– Наверно, это просто стало последней каплей, – она пожала плечами, – на тебя столько всего свалилось… мне было гораздо проще. Я вникала во все это постепенно, небольшими дозами. И у меня не было подозрений, что моя кукуха того…

– Спасибо за понимание, – выдавил я.

– По-хорошему, тебя бы психологу показать, – она положила мне палец на губы, не давая возразить, – но почему-то мне кажется, лучше тебе дать с этим справиться самому. Вернись к прежней жизни. Хотя бы на один вечер.

Я всем нутром чувствовал какой-то подвох, но никак не мог сообразить в чем дело. А потом вдруг до меня дошло. Все ее поведение сегодня, эти полу-обнимашки, пальчики на губах. Подчеркнуто женственное поведение.

– Кать… – начал я, вздохнув, но она не дала мне закончить.

– Ты извини меня, – перебила она, – я ведь должна была помнить, кто ты. Парень, молодой совсем, красивый, на спорте. И взаперти. И камеры даже в душе. Из девушек вокруг – только холоднющие и запуганные начальством врачихи.

Я округлил глаза, и покраснел.

– Ну, ты же не хочешь сказать, что не догадался? – делано удивилась она, – я ведь говорила о тотальной слежке. Это неизбежное условие большой сделки…

Я помолчал полминуты, восстанавливая душевное равновесие. В одном Катя была точно права: после всего пережитого я научился очень быстро брать себя в руки. Контролировать эмоции. Еще полгода назад в такой ситуации я бы точно вспылил, и наговорил бы всяких глупостей, но теперь у меня появился другой план. Дождавшись, пока в моих жилах потечет холодная, как жидкий кислород, кровь, я начал: