Новый год со спецэффектами - Валентина Андреева

Я с трудом протиснулась в комнату и убедилась сама: Карла Ивановича в ней нет, как нет кресла и следов крови на полу. От человека осталась одна пустая бутылка водки. От кресла – вообще ничего. А на столе отсутствовал собственноручно сооруженный мной из пижамных штанов Василисы и оставленный там сверток с пистолетом. Странные шутки… В это время сверкающая игрушками елка стала заваливаться в облюбованный ею угол. Мы с замиранием сердца следили за этим плавным отклонением от нормального положения. Не помню уже, как она стояла раньше, когда обнаружили тело Карла Ивановича. Кажется, прямо. Мы, не менее плавно, оседали вниз. Нет, до утра точно не доживем. Нас и убивать не стоит. Мы сами…

Нижние ветки елки зашевелились, из-за них показалась усатая морда Бармалея.

– П-привет, Д-дед М-мороз! – ошалело выдавила я.

– Ты куда мышеловку с мобильником дел, шельма?! – выпрямляясь, процедила сквозь зубы Наташка.

– На елку повесил… – тихо ответила за кота Машуня. – Видите, почти наверху? Качается…

– О, блин! Машка, помнится, я обещала лечь, если твой отец встанет. Беру свои слова обратно. Пол не достаточно чистый, а он не достаточно мертвый. А ваше кресло случайно не с мотором? Не на бензине работает? В таком случае папа у тебя, скорее, не Карл, а Карлсон… Иванович. И он над нами просто издевается. Прости, но у меня возникло стихийное желание его как следует треснуть.

– Хватит молоть чепуху! – начиная кое-что сопоставлять, разозлилась я. – Лучше сними мышеловку.

– Почему я?

– Потому что дылда здоровая! А вот и мой фонарик, под Бармалеем! Брысь, пособник нечистой силы! И вообще, давайте одевайтесь – и на улицу. Брысь, говорю!

Кот миролюбиво мяукнул – чего, мол, бесишься, и, помахивая хвостом, вылез из своего укрытия. Усевшись неподалеку, зевнул, потом яростно принялся облизываться.

– Слушайте, это же мой мобильник! – вполголоса завопила Машуня, с удивлением вглядываясь в добытый Наташкой с елки телефон. – Кто его туда повесил?

– Да все тот же, кто сунул мобильник Рената в мышеловку, а потом… кажется, съел, – я посмотрела на кота. – Хотя Карл Иванович говорил, что Бармалей не ест добычу из мышеловки. В таком случае… Господи, неужели вам непонятно, что в доме есть посторонний человек?

Наташка на глазах побелела и пролепетала:

– Ирка, это твое привидение развлекается. Теперь я нисколько не сомневаюсь. А твой, Машуня, отец-полупокойник у него на побегушках, причем с полным техническим оснащением. Имеет личное транспортное средство под названием кресло-самокат.

Машуня нахмурилась, приготовилась обидеться, но перевесил рационализм, и она облегченно вздохнула:

– Просто папа перепил и развлекается, а это свидетельствует о том, что он… – Машуня покосилась на пустую бутылку водки, – … хоть и чуть жив, но… жив. Наташенька, у тебя будет более подходящее время выразить ему свое негодование. Кажется, у меня тоже. Девчонки, а мой сотовый не работает.

– Отключен, – деловито сообщила Наталья, взглянув на экран мобильника. – Набери пин-код.

Машуня деловито попиликала кнопками:

– О! Включился!

– Но где же все-таки мобильник Рената? – опомнилась я и тут же сама себе ответила: – А мобильник Рената Карл Иванович спрятал или оставил у себя. После того как пообещал нам с Натальей глухую и беспросветную жизнь – одни на двоих уши и одни на двоих глаза. Не иначе как с твоего, Машуня, сотового на Ренатовский названивал. А потом твой телефончик и отключил. Проверь исходящие звонки. И именно Карл Иванович прихватил с собой пистолет, который Василиса Михайловна старательно прятала, а я его у нее конфисковала, да нечаянно без присмотра оставила. Скорее всего, у твоих родителей соревнование по скоростным проводам друг друга на тот свет. Праздничная развлекаловка.

– Папа не может так шутить даже спьяну!

Дочь своего отца кинулась суматошно одеваться, одновременно удивляясь тому, что родитель вышел или выкатился на улицу либо не в своем уме и без одежды, либо в своем уме, но все равно без одежды. Подумав, она оставила мобильный телефон в холле на комоде. Мы тоже поспешили одеться. При этом я напялила свои собственные подсохшие сапоги и в первый раз за этот вечер почувствовала хоть какое-то удовлетворение.

Мария Карловна закрыла входную дверь на два оборота ключа и отдала его Наталье. Та восприняла это как должное, заметив, что теперь ее точно не потеряют и не бросят на дороге прозябать в одиночестве. Сейфами так просто не бросаются.

– Тем более такими объемными и весомыми, – успела вставить я, прежде чем от дружеского тычка скатилась вниз по ступенькам.

По-прежнему было ветрено, мела легкая поземка, так что следов от кресла на колесиках – сомнительного средства передвижения даже при наличии мотора не наблюдалось. Мы постояли рядом с крыльцом, старательно делая вид, что обдумываем ситуацию. По сторонам не смотрели. Пугал темный лес, в ночи казавшийся особенно зловещим. Топтались на месте, отворачиваясь от ветра и глядя себе под ноги. Следовало куда-то идти, и для начала я предложила отправиться прямо по дороге.

Передвижение было достаточно сложным, снега намело порядочно, видимости практически никакой – от фонарика отказались сразу, и я его сунула в карман куртки. Какой в нем толк, если высвечивает ровную снежную поверхность? Минут через десять возник вопрос, а куда нас, собственно говоря, несет?

– Тащимся в никуда! – первой заметила Наташка и первой же повернула обратно. – Какой дурак попрет на себе по такой дороге кресло?

– Но оно на колесиках, – робко заметила Машуня.

– Колесикам следовало забуксовать сразу же около крыльца!

– Ага! – Я прибавила ходу, стараясь попадать в цепочку проложенных нами следов, и, как и предполагала, обнаружила занесенное снегом кресло с другой стороны крыльца. Без Карла Ивановича.

Все три машины, похожие на гигантские сугробы, стояли «на якоре». Я была уверена, что бензобак иномарки Рената тоже пуст. Не стоило предпринимать очередную безуспешную попытку удрать из этого медвежьего угла. С большим трудом мы вытащили кресло из снега и втянули его на крыльцо.

– Ну и шуточки у твоего папочки! – отряхивая варежки, заметила Наташка. – Для покойника он действительно очень силен. Неужели мне показалось, что пульс отсутствует? Может, в тот момент он отсутствовал у меня? И насчет расширенных зрачков тоже сомневаюсь… Глаза у Карла Ивановича были прищурены. Размер – меньше, чем у китайца. Я в них все снизу заглядывала. Боялась, оживет и ка-а-ак… Не важно. Бывает такое – уверуешь во что-нибудь, а потом фиг свернешь в сторону от своих убеждений.

– Как истинные коммунисты, что ли? У нас соседка по дому Алла Тихоновна такая. – Машуня активно топала ногами, освобождаясь от снега. – Восемьдесят лет, а все по собраниям бегает. Ну и ладно. У каждого своя вера в идеалы. Куда же мог пропасть мой дорогой папа? Может, сбегать к Катерине Семеновне? Это недалеко.