Икабог - Джоан Кэтлин Ролинг

Дейзи всё ещё жила в приюте. Хотя она стала выше и тоньше, на ней был тот же рабочий комбинезон, в котором её привёз похититель, она до сих пор его носила, – в отличие от Марты и других девочек, шивших себе платья из мешков, в которых привозили капусту. Старый комбинезон был единственной вещью, которая напоминала Дейзи о доме и отце, и девочка аккуратно его латала, удлиняла рукава и брючины.

Даже спустя столько лет после похищения, Дейзи верила, что её отец жив. Она была смышлёным ребёнком и понимала, что никакого Икабога не существует. Скорее всего, думала она, отца бросили в тюрьму и он сидит теперь за решёткой, так же как она, и, перед тем как заснуть, так же как она, смотрит сквозь железные прутья на луну.

Однажды ночью, на шестом году пребывания в заведении Ма Хрюч, Дейзи лежала на тюфяке рядом с Мартой и смотрела на луну. Сегодня сюда привезли плачущих двойняшек Гопкинсов, и, укладывая их спать, Дейзи как могла успокаивала малышей, говоря, что скоро они снова вернутся к папе и маме… И вот теперь, взглянув на золотистый лунный диск, сиявший ровным, бледным светом, Дейзи вдруг поняла, что в её душе больше не осталось ни капли веры, что отец жив. Надежда в один миг упорхнула из сердца девочки – как птичка с ветки, – а из глаз полились слёзы. По крайней мере, теперь папа в другом, лучшем мире, вместе с мамочкой. Девочка пыталась утешить себя этой мыслью – что теперь души родителей могут поселиться, где им захочется. Например, у неё в сердце. Нужно только поддерживать в сердце огонёк памяти… Увы, это было слабым утешением – ведь так хотелось, чтобы папа и мама обняли её не во сне, а наяву.

Как большинство сирот, Дейзи бережно хранила память о родителях. Воспоминания поддерживали в трудную минуту, согревали душу. Папа и мама так любили её и так заботились о ней, и теперь она так же заботливо укладывала малышей в постель, обнимала и утешала, стараясь дать им то, чего сама была лишена.

Но не только воспоминания помогали сохранять присутствие духа и давали силы жить. У Дейзи всегда было странное чувство, что ей предназначено совершить что-то очень важное – что переменит не только её собственную жизнь, но, может быть, жизнь всей Корникопии. Девочка никому не рассказывала об этом, даже лучшей подруге Марте. Просто знала: когда-нибудь её день настанет!

Пока вся страна беднела и голодала, Ма Хрюч, наоборот, в числе немногих «избранных» становилась всё богаче и богаче. В своё время, набрав на воспитание десятки сирот, старуха написала прошение двум самым влиятельным лордам королевства и потребовала золота – субсидий для расширения своего заведения и ремонта обветшалого дома. Теперь её дело процветало. Содержание приюта приносило хорошую прибыль. Деньги текли рекой, и Ма Хрюч могла позволить себе лучшие деликатесы из Сырбурга и Бифтауна и самые дорогие вина из Вин-о-Града. На выпивку старая ведьма тратила почти все деньги, а напившись допьяна, становилась буйной и была особенно жестока, избивая детей до синяков.

Некоторые из её подопечных не выдерживали такой жизни – постоянных побоев, дурной кормёжки – и умирали. Число воспитанников заведения постоянно росло, но прибавлялись и могилки на маленьком кладбище за оградой приюта. Ма Хрюч это ничуть не заботило. Все воспитанники были для неё на одно лицо, сплошные Джоны-Джейн, бледные, измождённые. Зато за них платили золотом.

На седьмом году своего правления Слюньмор вновь получил от заведения Ма Хрюч требование дополнительных государственных субсидий, иначе говоря, ещё груды золотых дукатов. На этот раз, прежде чем раскошелиться, главный советник решил собственной персоной отправиться с инспекцией в старухино заведение. К визиту высокого гостя, Ма Хрюч привела себя в порядок, оделась во всё чёрное и сильно надушилась – чтобы отбить запах спиртного.

– Поглядите на этих бедняжек, ваша светлость! – зашамкала она, построив перед Слюньмором бледных, худых детей.

Главный советник брезгливо закрыл нос батистовым платком, а Ма Хрюч подтолкнула к нему малыша-смурландца с распухшим от голода животом.

– Они взывают к вашей светлости о помощи! – воскликнула старуха с фальшивыми слезами.

– Я вижу, я вижу! – поспешно сказал Слюньмор, отмахиваясь от неё платком.

Он терпеть не мог детей. Тем более этих грязных, жалких сирот. Но, что поделаешь, народ почему-то всегда питал особую любовь именно к детям, и, во избежание слишком сильного недовольства, Слюньмору приходилось заботиться, чтобы детская смертность не была чрезмерной.

– Ваше прошение одобрено, мадам. Вы получите деньги, – сказал он Ма Хрюч.

Уже направляясь к выходу, Слюньмор вдруг обратил внимание на бледную девочку у двери в старом, залатанном комбинезоне. Она держала на руках двух малюток. Что-то неуловимое было в этой девочке, отличавшее её от других детей. Слюньмор даже подумал, что она похожа на человека, которого он когда-то встречал. В отличие от других воспитанников её нисколько не впечатляла пышная мантия и множество звенящих орденов и медалей – наград, которые он сам себе вручил за генеральскую службу в Бригаде Защиты от Икабога.

– Как тебя зовут, дитя? – поинтересовался Слюньмор, обмахиваясь надушенным платком и подходя к девочке.

– Джейн, милорд. Как вам известно, всех девочек здесь называют Джейн, – ответила она, глядя на Слюньмора серьёзными, холодными глазами.

Дейзи сразу узнала его. Он часто проходил по королевскому двору со своим приятелем Фляпуном. Она помнила, как при его появлении дети сразу замолкали и разбегались.

– А почему ты не сделала реверанс? Я – главный королевский советник!

– Королевский советник ещё не король, – спокойно сказала девочка.

– Что такое она там несёт? – беспокойно закаркала Ма Хрюч, подбегая к Слюньмору и Дейзи.

Из всех детей приюта Дейзи была самой нелюбимой. Несмотря на все усилия, старухе так и не удалось до конца сломить её свободолюбивый дух.

– Как ты отвечаешь, Уродина Джейн? – напустилась она на девочку.

Внешность Дейзи никак нельзя было назвать уродливой, но Ма Хрюч дала ей это прозвище, чтобы ещё больше унизить.

– Она объяснила, почему не сделала передо мной реверанс, – пробормотал Слюньмор, пристально вглядываясь в девочку.

На кого же она похожа?..

Само собой, Дейзи была похожа на своего отца. Время от времени Слюньмор навещал столяра в каземате, но даже не мог подумать об их сходстве. Это и неудивительно! Бедняга Давтейл давно помешался, оброс длинными седыми волосами и бородой.

– Уродина Джейн постоянно дерзит, ваша светлость! – подобострастно извиваясь, сказала старуха, которая не могла дождаться ухода лорда, чтобы хорошенько отлупить наглую девчонку. – Ну ничего, скоро она выйдет из приюта и пойдёт с протянутой рукой, тогда ещё горько пожалеет, что не ценила мой кров и пищу!