Саботажник - Клайв Касслер

— Что мальчишка может в одиночку? — спросил Уолли.

— Он умный парень, — ответил Белл. — И уж точно справится не хуже Сандерса. Я ухожу. Мак, отдохните немного. Вы плохо выглядите.

— Вы тоже: словно всю прошлую неделю спали в поездах сидя.

— Позвольте напомнить вам, старые хрычи: будьте осторожны. Этот Саботажник очень опасен.

— Спасибо за мудрый совет, сынок, — ответил Уолли.

— Мы постараемся его не забыть, — подхватил Мак. — Но, как я сказал, пятьдесят на пятьдесят, что он уже на пути в Нью-Йорк.

Уолли Кизли подошел к окну и стал смотреть, как Исаак Белл торопится на «Оверленд лимитед».

— Ага, сейчас будет забавно. Наши шахтеры нашли своего пьяницу.

Он жестом пригласил Мака присоединиться к нему у окна. Шахтеры вдруг вскочили и окружили щеголя в дорогом костюме, спешащего на поезд. Не останавливаясь, даже не притормозив, Белл прошел через них, не задержавшись ни на секунду, и шахтеры вернулись на тротуар лицом вниз.

— Видел? — спросил Кизли.

— Нет. Они тоже такого не видали.

Оставаясь у окна, они внимательно наблюдали за идущими горожанами.

— Этот мальчишка Дешвуд, — спросил Фултон, — никого тебе не напоминает?

— Кого? Исаака?

— Нет. Пятнадцать — да что это я? — двадцать лет назад. Исаак тогда еще гонял мяч, играя в лакросс в модной школе, куда его услал его старик. Мы с тобой были в Чикаго. Ты тогда занимался бандами закоренелых уличных грабителей. А я с головой ушел в дело о бомбах на площади Хеймаркет. Мы тогда установили, что большую часть убийств совершают полицейские. Помнишь парня из трущоб, который попросился к нам на работу? Мистер Дорн поговорил с ним, и мы с тобой вводили его в курс дела. Он был прирожденный детектив. Сообразительный, быстрый, и ледяная вода в венах.

— Сукин сын, — сказал Мак. — Уиш Кларк.

— Будем надеяться, что Дешвуд не пьет.

— Смотри!

Мак прислонился к стеклу.

— Вижу! — сказал Уолли. Он сорвал со стены плакат с рисунком, тем, где было лицо с бородой, и поднес к окну.

Высокому, бородатому рабочему в комбинезоне и котелке, большими шагами шедшему к станции — на плече он нес большую сумку с инструментами — пришлось приостановиться перед салуном, чтобы переждать, пока два бармена выкинут на тротуар четверых пьяниц. Окруженный толпой зрителей, высокий нетерпеливо оглядывался, подняв лицо, затененное полями шляпы.

Детективы посмотрели на рисунок.

— Он?

— Возможно. Но, похоже, борода у него ненадолго.

— Может, он ее взял напрокат.

— Если так, она хороша, — сказал Мак. — И уши мне не нравятся. Совсем не такие большие.

— Если это не он, — настаивал Уолли, — то его брат.

— Почему бы не спросить, нет ли у него брата?

— Я первый, ты следи.

Уолли Кизли сбежал по лестнице.

Высокий рабочий с сумкой через плечо протиснулся сквозь толпу, переступил через одного пьяного, через другого и снова зашагал в сторону вокзала. Мак Фултон наблюдал в окно, как он уверенно прокладывает дорогу среди прохожих, идущих к станции и от нее.

Уолли спустился по лестнице и вышел из здания. Оказавшись на тротуаре, он посмотрел вверх. Мак указал направо. Уолли заторопился в ту сторону. Быстрый взмах рукой показал, что он нашел добычу, и Мак с сильно бьющимся сердцем побежал по лестнице за ним. Он уже несколько дней чувствовал себя плохо, и теперь ему трудно было дышать.

Он догнал Уолли, который сказал:

— Ты белый, как простыня. Тебе плохо?

— Ничего страшного. Где он?

— Дальше по переулку. Думаю, он меня заметил.

— Если заметил и попытается убежать, это наш человек. Пошли.

Мак двинулся вперед, хватая ртом воздух. Переулок был грязный и зловонный. Вместо того чтобы повернуть к Двадцать Четвертой улице, как полагали детективы, переулок неожиданно свернул влево и окончился тупиком у большого склада с зарешеченными окнами. Перед складом стояли большие бочки, за которыми вполне можно было спрятаться.

— Мы загнали его в западню, — сказал Уолли.

Мак охнул. Уолли посмотрел на него. Лицо Мака исказилось от боли. Он согнулся, держась за грудь, и упал в грязь. Уолли нагнулся к нему.

— Боже, Мак!

Лицо Мака смертельно побледнело, глаза расширились. Он поднял голову, глядя через плечо Уолли.

— Сзади! — с трудом произнес он.

Услышав шаги, Уолли повернулся.

Человек, которого они преследовали, человек, похожий на изображенного на рисунке, человек, который несомненно был Саботажником, бежал к нему с ножом в руке. Уолли закрыл собой старого друга и выхватил из-под клетчатого пальто пистолет. Привычно взвел курок и прицелился. Он хладнокровно прицелился так, чтобы раздробить кости плеча Саботажника, но не убивать и потом допросить о новых, готовившихся нападениях.

Но Уолли не успел выстрелить: он услышал металлический щелчок и с изумлением увидел лезвие, неожиданно оказавшееся у самого его лица. Саботажник все еще был в пяти футах от него, но острие ножа уже вошло в глаз.

«Его нож телескопически раскладывается в шпагу, — было последней мыслью Уолли. Нож Саботажника вошел ему в мозг. — А я-то думал, что уже все повидал».

Саботажник выдернул клинок из черепа детектива и пробил горло его напарнику. Тот казался мертвым, но рисковать нельзя. Вытащив клинок, убийца хладнокровно осмотрелся. Убедившись, что никто не свернул в переулок за детективами, он вытер шпагу о клетчатое пальто, щелкнул рычагом, складывая, и вернул за голенище сапога. Едва не попался; такие случаи невозможно предвидеть, нужно всегда оставаться стремительным и смертоносным… Спасение взбудоражило его. «Надо идти! — подумал он. — «Оверленд лимитед» не станет ждать, пока я праздную победу».

Он выбрался из переулка, пробился через толпу на тротуаре и пересек Двадцать Четвертую улицу. Перейдя дорогу перед самым трамваем, он свернул на Уолл-стрит и прошел квартал параллельно длинному депо «Юнион». Окончательно убедившись, что за ним никто не следит, он пересек Уолл-стрит и вошел в здание вокзала через двери в северном конце.

Отыскав мужской туалет, он закрылся в кабинке. Торопливо скинул комбинезон, под которым обнаружился элегантный дорожный костюм, и достал из сумки для инструментов дорогой гладстоновский кожаный саквояж с медными ручками. Вынул оттуда лакированные туфли, серую мягкую шляпу из фетра (она лежала в отдельной шляпной коробке) и «Дерринджер», а грубые сапоги с ножом за голенищем уложил в саквояж. Надел туфли и убрал «Дерринджер» в карман пиджака. Отлепил бороду, которую тоже спрятал в чемодан, и стер с лица следы театрального клея. Потом сунул комбинезон в сумку, а сумку затолкал за сидение туалета. Ни в комбинезоне, ни в сумке не было ничего, что могло бы привести к нему. Он проверил время по железнодорожным часам и ровно две минуты ждал, протирая туфли о брючины сзади, чтобы блестели, и проводя гребнем из слоновой кости по волосам.