Спустя десять счастливых лет - Элис Петерсон

Я не произношу ни слова.

– Джо! – зовет Луис из ресторанчика. – Ты нам нужен!

– Поверить не могу, что рассказал. Об этом никто не знает, даже дядя Том. Я тебя напугал. Теперь подумаешь, что я псих… – останавливается Джо на лестнице.

– Нет. Я ни капельки так не думаю, – отвечаю я, а сама снова возвращаюсь мыслями к Олли.

– Ты была великолепна, – говорит Джо, когда вечером мы остаемся в баре одни. С тех пор как я здесь работаю, мы впервые улучили время, чтобы нормально пообщаться, и я наслаждаюсь нашей беседой. – Особенно как справлялась с подкатами Адама.

– Он считает, что я симпатичнее Джулии Робертс. Пожалуй, для такой беременной неряхи, как я, день удался.

– Садись, – подталкивает меня Джо. – Сейчас тебе что-нибудь принесу. Ты так трудишься… Кстати, Луис и Эдоардо говорят, что у тебя настоящий талант.

Только я собираюсь сказать, что наконец-то освоила машину для капучино, как прижимаю ладонь к животу.

– Он толкнулся!

Какое облегчение! Последние несколько дней он вел себя очень тихо. Мама говорила, что это вполне естественно, однако я боюсь потерять ребенка…

– Он? Ты уже знаешь пол?

Я говорю, что да: мальчик.

«Каково это?» – слышу голос Олли.

К глазам подкатывают слезы. Я не могу долго злиться на Олли, ведь он отец малыша и упускает все это…

– Олли был бы отличным отцом, – произносит Джо, будто прочитав мои мысли, и сжимает ладонь в кулак. – Так жалею, что не увиделся с ним. Я его подвел. Ты не ответила на мое сообщение, и я выбрал легкий путь. Притворился, что сделал все возможное, и решил жить дальше. Нельзя было сдаваться.

– Ты не виноват, – отзываюсь я. – Если бы я осмелилась рассказать Олли о той ночи… Я напортачила и все между нами разрушила.

– Хотел бы я с ним сейчас поговорить, извиниться, что я такой хреновый друг.

Я должна рассказать.

– Мне надо с тобой кое-чем поделиться… – тереблю я ручку сумочки.

Джо молчит.

– Когда ты сказал про маму, будто она с тобой говорила…

– Да?

– Я слышу его голос в своей голове. По крайней мере, мне так кажется.

– Чей голос?

– Олли.

– Ребекка…

– Знаю, это странно! – поспешно оправдываюсь я, глядя на изумленное лицо Джо. – Поэтому я никому не рассказывала, ни Китти, ни родителям. Но когда ты сказал про маму…

– Что он говорит?

Я слабо улыбаюсь, прислушиваясь.

– Ты поправился, – передаю я слова Олли.

– Вот гад.

– Слишком много орешков за баром точишь?

Джо смотрит на меня недоверчиво, но я знаю, о чем он думает: Олли именно так бы и выразился.

Однако Джо подозревает, что я это все воображаю. Сам он не слышал мамин голос, просто чувствовал ее присутствие, а удачная аренда этого места могла быть просто совпадением. В ответ я рассказываю про Джима и Нудла. Больше я их не видела. Словно они передали послание и исчезли.

– Наверное, есть вещи, которые мы не в состоянии объяснить. – Я вдруг осознаю, что мне очень хочется, чтобы кто-нибудь поверил. – Вдруг эта жизнь куда более загадочная, чем мы себе представляем?

Еще час мы проводим, общаясь сидя за стойкой бара. Вся неловкость между нами исчезла, стоило мне доверить Джо свою тайну. Только с ним я буду этим делиться. Не хочу, чтобы во мне сомневались или доказывали, что это из-за скорби и переживаний, что так бывает… Уж насколько я люблю Китти, но и она временами чересчур категорична. Джо обещает, что никому меня не выдаст.

Мы болтаем о прошедших десяти годах. Я рассказываю про Флоренцию. Изостудия находилась в старой церкви. Я жила в ветхой квартирке в центре города, неподалеку от моста Понте-Веккьо. Заводила новые знакомства, с удовольствием бродила по ночам от одной площади к другой. Сидела в винных барах, где часы пролетали как минуты. Спрашиваю Джо, занимается ли он до сих пор регби. Он отвечает, что с переездом в Винчестер на это нет времени. Потом мы переходим к личной жизни.

– Я встретил кое-кого в Австралии, – признается Джо. – Дочь одного из друзей дяди Тома, Камилла. Красивая и клевая. Мы пробыли вместе пару лет в Лондоне, однако в итоге она не захотела здесь жить, а я – снова переезжать на другой конец света. Наверное, надо очень сильно любить человека, чтобы отказаться от прежней жизни, – размышляет Джо. – Мы не настолько любили друг друга, хотя расставаться было больно. – Он умолкает. – В общем, теперь я с Питой. Еще рано что-то утверждать, но пока я счастлив.

Мы говорим и о его отце. Он все время норовил поехать в Винчестер, но забывал зачем и не мог найти дорогу домой. Друзья отца могли позвонить со словами, что нашли его в магазине «Маркс и Спенсер», сжимавшего пару цветастых носков, пока кассир терпеливо объяснял, что либо за них придется заплатить, либо вернуть на место. Еще он стал опасен за рулем – мог поехать не в ту сторону на круговой развязке.

– К старости отец размяк. Как ни странно, теперь мы ладим куда лучше. Наверное, он просто забыл все свои обиды на меня. – Джо признается, что отец вложил деньги в его новый бизнес. – Я не собирался тут оставаться, но, как уже сказал, все произошло само по себе.

Я тоже признаюсь, что возвращение в Винчестер для меня одновременно и хорошо, и плохо. Когда я брожу по лугам, мимо Сент-Кросса, я словно наяву вижу день нашей свадьбы с Олли. Я, в платье цвета слоновой кости, с кружевными рукавами, приближаюсь к алтарю. Олли поворачивается ко мне с гордостью в глазах. Прием гостей устроили в Винчестерском колледже. Моя любимая часть – когда Олли сыграл Make You Feel My Love Боба Дилана на рояле. Одни воспоминания дают мне возможность почувствовать Олли рядом, а другие – заставляют желать того, чтобы оказаться как можно дальше отсюда.

Раздается звонок. Джо отвечает.

– Это Пита, – поясняет он, пряча телефон. – Скоро будет.

– Отлично. Хочу с ней познакомиться.

– Надеюсь, ты не против, что я рассказал ей про Олли?

– Это хорошо. Иногда проще, когда мне не приходится объяснять самой.

К бару подходит высокая стройная женщина со стильной кожаной «почтальонкой» на плече. Джо встает и заключает ее в объятия.

– Привет, дорогая.

Они целуются, а потом он нас знакомит. Я почти не встречала таких впечатляющих женщин. Черные волосы стянуты в хвост леопардовой лентой. Узкие укороченные брюки и туфли на шпильках. И я откровенно любуюсь ее глазами – они глубокого синего цвета, как сапфиры.

– Ну, как успехи? Как Джо в качестве начальника? – спрашивает Пита, усаживаясь на высокий барный стул.

Джо смеется.

– Мрачный и требовательный, – улыбаюсь я.