Одержимость - Шобха Де

Амрита зашла в просторную ванную комнату. Открыла шкафчик. Дезодоранты, лосьоны, шампуни, брикеты мыла, соль для ванн. Абсолютно не за что зацепиться!

Если не считать странного приспособления в углу. Амрита пригляделась. Тренажер? — подумала она, разглядывая рычаги.

Случайно взглянув на часы, она поняла, что Минкс вернется с минуты на минуту. В ванной тоже были ряды закрытых полок. Открытой оставалась только одна, с книгами. Но никаких журналов и газет. И книги довольно странные. Амрита успела заметить, что несколько книг были посвящены бабочкам. Художественной литературы не наблюдалось вообще. Впрочем, она не сильно этому удивилась.

Над краном ванны висел маленький экран японского телевизора. В черную стену был вмонтирован видеомагнитофон. Она открыла плетеную корзину, ожидая увидеть там кучу одежды. Но корзина была доверху заполнена видеокассетами. Все без наклеек, без коробок — так что невозможно было понять, что на них записано. Странно, Амрита не заметила, чтобы Минкс проявляла хоть какой-то интерес к кино. Хотя у нее в комнате и стояли телевизор «Sony» и видеомагнитофон «Akai», самых последних моделей. Амрита вспомнила, что Минкс просила ее составить список любимых фильмов и музыки…

— Шаришь? — услышала она за спиной. Рука дрогнула, кассета выпала на пол. Минкс вошла в квартиру неслышно — и вот она уже здесь. Стоит подбоченившись и смотрит на нее.

— Скучно стало, — попыталась оправдаться Амрита. Подумалось — как все глупо получилось.

Минкс обняла ее.

— Все в порядке. Не бойся. Это же твой дом. Ну же… хватит дрожать. Я не собираюсь мучить тебя. Я тебя люблю…

Амрита послушно положила голову ей на грудь, так они стояли какое-то время, покачиваясь взад и вперед.

Потом Минкс повела ее в гостиную. Там на столе, в живописном окружении цветов и фруктов, стояла серебряная клетка. В клетке сидела черная кошка с зелеными глазами.

— Voila! Вот тебе подружка. Я решила, тебе понравится…

Кошка выглядела восхитительно. Амрита не удержалась, погладила ее. Потом взяла на руки и села, укачивая, на диван. Минкс сунула что-то в миксер и принялась готовить. Из-за гудения они не услышали звонка. Звонок становился все настойчивей.

— Я возьму. — Минкс подошла к телефону. Амрита продолжала гладить кошку. Минкс говорила тихим голосом. Разговор велся на хинди, сдобренном немыслимым сленгом. Какая-то сделка, какие-то деньги…

— Ни за что! Чушь! Мы согласия не давали… Мне-то какая разница? Нет, это уже никуда не годится! Кто заплатит неустойку?

Она бросила трубку и вскоре вошла в гостиную с двумя высокими бокалами.

— С новосельем! — Она подала Амрите клубничный дайкири со льдом, украшенный китайской розой. Та с жадностью выпила, у нее в животе давно бурчало от голода. Кошка довольно мурлыкала. Вид у Минкс был озабоченный. Она тянула коктейль, поигрывала цветком. Потом встала и пошла в свою комнату. Снова стала с кем-то говорить. Тихий голос едва доносился до гостиной. Амрита сидела и гладила кошку, прижимала ее мягкое теплое тельце к щекам.

Минкс вернулась явно повеселевшей.

— Слава богу, все устроилось. — Она села и с облегчением закурила.

Амрита почти допила свой бокал и вдруг почувствовала головокружение. Голова стала пустой и легкой.

— Что ты добавила туда?

Кошка соскочила с колен и отправилась греться в квадрат, образованный нежными лучами солнца, которые пробивались сквозь шторы.

Минкс подошла к ней и потянула с дивана.

— Не будем упускать момент. — Она властно повлекла Амриту к круглому столу. Быстрым движением сорвала сарафан. Амрита стояла, покачиваясь, и покорно ждала, что будет дальше. Минкс уложила ее на стол, цветы захрустели под ее спиной.

— Что… что ты делаешь?

— Поклоняюсь твоей божественной красоте, — пробормотала Минкс, собрала охапку цветов и осыпала ими ее обнаженные руки и ноги. — Ты… ты просто чудо! — Она прикрыла лицо Амриты ее густыми волосами и побежала в свою спальню. — Погоди, лежи так! Я сейчас!

В голове все плыло. Амрита лежала на цветах, вяло гадая, что придумала подруга на этот раз.

Та вернулась через несколько секунд с портативной видеокамерой.

— Люблю я эти современные прибамбасы. А ты?

На камере зажглась красная лампочка.

Как только Амрита сообразила, что происходит, она стремительно села, прикрыв рукой груди и лобок.

— Вот дура! — воскликнула Минкс. — Ты все испортила! Теперь придется все снимать заново. Лежи как лежала. Поиграй… с цветами, фруктами… Непонятно, что ли? Ну… давай!

Амрита была слишком одурманена, чтобы вообще что-то делать… Что Минкс подлила в коктейль?.. Она легла на спину, уставилась в потолок и стала ждать, пока Минкс натешится.

Но оказалось, что это только начало. Минкс ходила вокруг стола, снимала с разных углов, попутно давая указания, что делать. В какой-то момент она вдруг опустила камеру.

— Все. Хватит. Играть ты не хочешь. Окей, нет так нет! Значит, в другой раз.

Амрита села на столе. Голова кружилась. К ней подошла кошка и начала ластиться. Минкс пристально наблюдала за ними обеими.

— Потрясающе! Только мне позволено видеть тебя такой! Больше никому на свете.

Амрита сгорала от стыда. Она попыталась соскользнуть со стола, уйти в свою комнату. Но Минкс грубо толкнула ее обратно.

— Назад! Пойдешь, когда разрешу.

Амрита почувствовала жгучую боль от сильного шлепка по бедру. Она села, поджав под себя ноги, и продолжила гладить кошку.

— Если бы Каран и все эти… если бы они только могли…

Минкс торжествующе улыбнулась.

— Только у них ничего не получится. Это все мое. И останется моим навсегда!

— Я хочу… в туалет. Пожалуйста, отпусти меня.

— Нет, — отрезала Минкс. — Пойдешь, когда разрешу. Ты моя рабыня. Я тобой еще не налюбовалась.

Она подошла и медленно стала водить розой по телу Амриты. С каждым дюймом ее дыхание становилось все более прерывистым.

Кошка принялась пронзительно и безостановочно мяукать.

— Голодная, — пролепетала Амрита. — Я только дам ей молока и вернусь…

— Заткнись и лежи! — рявкнула Минкс и резким движением руки отшвырнула кошку со стола.

Она приказала Амрите изогнуться. Потом снова взялась за камеру и начала снимать, теперь с близкого расстояния, медленно, дюйм за дюймом.

— Я хочу запомнить тебя всю. Каждую частичку, каждую пору и каждый волосок на твоем теле, — в самозабвении бормотала она, пока камера запечатлевала тело Амриты в мельчайших подробностях.

Голод, напряжение и жара окончательно лишили Амриту сил. Она только и могла что держать глаза открытыми, пока Минкс колдовала над ней, приближая и удаляя изображение зумом. Раскладывая и украшая ее цветами в разных положениях. Фотографируя каждый лепесток.