Полеты божьей коровки - Эдуард Шатов

– Лучше стало от того, что Церковь выкидывают за борт «корабля современности»?

– Не знаю, лучше стало или нет, но вместе с Церковью выкидывают за борт размышления, которые очень важны для человека, его духовного мира.

– Вот что убивает меня в Европе и в Америке… Средний возраст прихожан в храме. Это не молодежь. Это не матери и не отцы. Это прадедушки и прабабушки. Я себя чувствую буквально девочкой. Мне кажется, это конец. Дедушки с бабушками отправятся в мир иной, Эдуард, ты кому собираешься служить мессу?

– Другим дедушкам и бабушкам, которые сейчас мамы и папы.

– С какой стати они придут? Они «забили» на Церковь.

– Это они пока «забили», а через несколько лет перед ними встанет проблема – жизнь не вечна. Это будет способствовать их религиозности.

– То есть они испугаются смерти и со страху прибегут?

– В какой-то степени – да. Определенная часть – точно. – То есть в современном мире храм – место для дедушек и бабушек, которые боятся смерти и потому приникают к мамкиной груди?

– Я говорю об определенной части. Но есть новость получше. Социологи отмечают, что у молодежи сейчас очень велик интерес к религиозности. Осталось понять – к какой? На какие вопросы они ищут ответы? Некоторые новые движения в Церкви пользуются огромной популярностью у юных. Они услышали призыв, который был к ним обращен. Церкви, как и любой структуре, удобнее топать по проверенной дорожке, а не так, как говорится в псалме: «Спойте Господу песнь новую». Новое требует и вдохновения, и мысли, и организации.

– И что же нужно дать народу, чтобы народ сказал «cool» и пришел в церковь?

– В настоящее время очевидно, что церковь для людей перестала быть местом социального общения. Выходит, раньше храм был и местом богослужения, и домом культуры, и клубом по интересам… Сейчас есть иные возможности. Если он любит хоккей, ему не обязательно играть в команде прихода. Если он любит петь, ему не обязательно петь в церковном хоре. То есть социальную роль Церковь утратила, и за ней осталась только одна неотъемлемая роль – помогать человеку вступить в отношения с Богом и с другими людьми. Проще простого, казалось бы.

И четко прослеживается, что храм должен внешне отличаться от всего остального. Свечи, музыка…

– Мне вот латынь нравится…

– Твой интерес к латыни объясняется именно тем, что это необычно. Необычно – значит, сакрально.

– Это еще и красиво.

– Красивым это нам кажется еще и потому, что мы утратили чувство языка, на котором говорим. И еще люди в современном мире находятся в присутствии какого-либо шума. Машины, мобильные телефоны, плееры… Следовательно, в храме человек хочет тишины. В храме ему нужно не развлечение, а спокойное и тихое пасторское окормление. Ему нужна встреча с Богом и самим собой, размышление над смыслом своей жизни и над тем, кто дает этот смысл.

Стоит еще учитывать, что в современном обществе люди не доверяют друг другу, опасаясь предательства, конкуренции, и церковь остается одним из редчайших мест, где человек может быть таким, какой он есть, и попытаться сказать об этом.

– Опыт, сын ошибок трудных, подсказывает, что и в церкви расслабляться не стоит. Кому сказать?

– Духовенству или монашеству.

– Это будет триллер под названием «Сказать и огрести». Наш с тобой случай я считаю исключением.

– Монахи и духовенство тоже с неба не падают, но это не отменяет нужды и желания выразить себя именно в храме. Потому что именно в этом месте Бог являет себя как живой и присутствующий. Да, могут быть манипуляции и недоразумения, но встреча с Богом может произойти именно в этом месте.

– Я бы хотела затронуть российскую ситуацию, но боюсь, что либеральная общественность меня распнет. После краха советской власти интеллигенция очень приветствовала легализацию РПЦ и веры. Потом выяснилось, что РПЦ отнюдь не идеальна. Впрочем, КЦ тоже – мы ведь знаем… Теперь в России считается хорошим тоном презирать и ненавидеть РПЦ и православие до кучи. Иногда градус ненависти не соответствует реальному положению дел.

– Чтобы что-то воспринять, нужно быть открыто настроенным. И это не противоречит здравомыслию. Если я к кому-то хорошо расположен, это не значит, что я превращаюсь в Иванушку-дурачка и не вижу недостатков этого человека…

– Но почему такое отторжение?

– Потому что РПЦ активно высказывается в тех областях, которые человек предпочитает хранить только для себя. На эту тему есть прекрасный пример в истории, но не российский, а британский.

Когда Генрих Восьмой вступил на престол, он слыл одним их самых католических монархов Европы. Его перу принадлежит трактат «О защите католической веры». В то время у него был канцлер Томас Мор, считавший своей задачей искоренение протестантизма. Одной из целей протестантизма был перевод Евангелия на английский язык, и занимался этим в Англии Джон Тиндейл. Томас Мор собственноручно написал, что голова Джона Тиндейла должна лежать на плахе. К его мнению прислушались, и Тиндейл скитался по всей Европе, спасаясь от английского правосудия и самого что ни на есть католического короля.

Как широко известно, со временем при английском дворе поменялась обстановка. Генрих Восьмой решил признать недействительным свой брак с Екатериной Арагонской и жениться на Анне Болейн. Он попросил поддержки у Томаса Мора, и Томас Мор ему отказал. Кто стал от этого плохим? Естественно, не Генрих Восьмой, а Томас Мор.

– И последний лег на плаху…

– И умер той смертью, которую желал Джону Тиндейлу. Это нисколько не отменяет святости Томаса Мора, но означает лишь то, что очень часто мы прислушиваемся к мнению Бога или Церкви отнюдь не потому, что нас действительно интересует мнение Бога или Церкви, а потому что они временно совпадают с нашим собственным. Или если мнение Церкви мы можем использовать в борьбе с тем, кто нас не устраивает. А прислушаться, если взгляды не совпадают, и, может быть, поменять свои… Да упаси боже!

– Я помню жуткий скандал в Сан-Франциско, где сильная и влиятельная гомосексуальная община катком наехала на местного католического епископа только за то, что Католическая Церковь не венчает однополые пары. Я подчеркиваю – не осуждает, не призывает жечь на площади, не мешает жить друг с другом. Всего лишь отказывает в венчании. Ну и что?

– На самом деле этот пример очень показательный. Надо понять – мы прислушиваемся к мнению Бога как к полноправному субъекту в наших отношениях? Или мы хотим сделать его исполнителем наших чаяний и желаний?

– А какой смысл в наше время получить эту «звездочку на фюзеляже» в виде венчания?

– Чувствовать себя хорошо. Пусть признает еще и Церковь. Только непонятно для чего. Если Ольга Бакушинская будет мне говорить, что хорошо ко мне относится, потому что я ее попросил так говорить, но в глубине души она меня не воспринимает – зачем мне нужна эта фраза? Не понимаю. Это незрелая позиция.