Нектар для души. Правдивые истории для детей от 7 до 10 лет - Фарида Кривушенкова

Недавно с бабушкой произошёл ужасный случай. У неё часто кружится голова. И вот, когда она убиралась в своей комнате, у неё закружилась голова. Бабушка резко качнулась и ударилась о батарею. Мы с папой и мамой прибежали в её комнату и увидели, что из головы кровь хлещет фонтаном. Вызвали «скорую». Приехали врач и фельдшер и забрали её в больницу. С ней поехали папа и мама, а меня оставили дома.

Я сначала поплакал (мальчишки тоже люди, могут заплакать!), мне было так её жаль, так страшно – а вдруг она не выживет? Тут посмотрел на икону Николая Чудотворца, бабушка часто молится возле неё. Она мне как-то сказала, что он всегда помогает в просьбах, особенно детям, что детская молитва самая сильная.

И я стал молиться, чтобы бабушка не умерла. Говорил, что я её очень люблю, что мы без неё никак не можем обойтись. И мне показалось, что Николай Чудотворец как-то по-доброму смотрит на меня, что он как будто кивнул мне. Потом я уснул. А на следующий день папа привёз бабушку домой – у неё была рассечена бровь, а голова не пострадала. Бабушке делали перевязки, и через месяц всё прошло.

Так что мой друг Колька не прав – чудесное спасение возможно, надо только очень любить близкого человека и верить, что помощь всегда придёт!

Дедушку Валеру в нашей семье всегда считали немного не от мира сего. Может быть, из-за бабушки Кати – она часто вздыхала, говоря о дедушке: «И за что мне этот крест? У всех мужья как мужья, а у меня – не от мира сего!»

Просто дедушка Валера разводил цветы. Да-да, цветы. На подоконниках нашей квартиры. В огромном количестве. Обычно мужчины интересуются рыбалкой, машиной или футболом. А дедушка обожал цветы. И они ему платили любовью. Даже «декабристы», которые обычно цветут в декабре, поэтому их так называют, у дедушки цвели круглый год.

Я, если честно, не очень понимал дедушку. Мне разведение цветов казалось не мужским занятием. И поэтому почти всегда был на стороне бабушки – она порой ссорилась с дедушкой из-за своих любимых кошек – Баси и Буси. Кошечки постоянно норовили сжевать лист-другой с дедушкиных цветов. Иногда они, заигравшись, разбивали горшки с растениями.

Дедушка, конечно, очень злился из-за этого, кричал, что выгонит кошек из дома. Бабушка отвечала, что скорее отдаст его, чем своих любимиц.

Однажды дедушка подозвал меня и сказал:

– Слушай, Митька, какой-то ты у нас растёшь непутёвый. Как сорняк просто. Ничем не интересуешься, кроме гаджетов. Кому же я передам свой дар?

– А какой у тебя дар?

– Меня цветы слушаются.

– Как это слушаются?

– Я понимаю их язык, а они – мой. И цветут на радость мне и миру.

Я недоверчиво хмыкнул. А потом спросил:

– А как ты его обнаружил, этот дар?

– Случайно. Я был в армии и на сборах повредил большой палец на ноге. Он распух и дико болел. До больницы было далеко, и я прикрепил к пальцу большой лист подорожника. Когда пробежка закончилась и мы пришли в казарму, палец перестал болеть и выглядел как обычно. Тогда у врача в амбулатории я взял книгу о лекарственных растениях. А потом увлёкся разведением цветов. Узнал, что они реагируют на людей, с ними можно разговаривать. Когда тебе плохо, они тоже могут болеть, когда хорошо – лучше цветут. И стали они у меня расти как на дрожжах.

После того разговора я отгонял кошек от дедушкиных цветов, а он иногда рассказывал мне о своих новых друзьях-цветах. Но по-настоящему это занятие меня всё-таки не захватило.

На следующий год дедушка Валера тяжело заболел. У него отнялись правая рука и нога. Болел он недолго. Перед своим уходом он показал мне на подоконник с цветами. Как будто просил позаботиться о них.

Бабушка очень тяжело перенесла смерть дедушки. И кошки, как будто что-то чувствовали, – не носились по квартире, как обычно, а постоянно сидели у бабушки на кровати. Цветы тоже что-то чувствовали. Через неделю после его смерти начали вянуть и сохнуть. Хотя поливали мы их вовремя.

Вскоре стал погибать любимый дедушкин цветок – антуриум. При дедушке он жил в большом горшке – великолепные крупные листья, ярко-красные сочные цветы. А тут листья почти все опали, а цветы почернели. Новых побегов вообще не было. Бабушка расстроилась.

– Придётся выкинуть, так жалко. Это память о Валерочке, – грустно сказала она.

Я не выдержал и подошёл к антуриуму. Погладил оставшиеся немногочисленные листья и прошептал:

– Милый антуриум, пожалуйста, не погибай. Ты нам с бабушкой так нужен.

Потом я вырезал засохшие стебли, взрыхлил землю. На следующий день бабушка подошла к окну и ахнула:

– Митя, ты только посмотри! Наш цветок ожил! Он услышал тебя! Похоже, что тебе передался дедушкин дар. Не потеряй его!

– А что значит, потерять дар?

– Значит, жить только для себя. Дар даётся для людей, для всего мира вокруг тебя.

Мне было шесть, когда умерла единственная бабушка. Дедушки не стало давно, в свои три годика я его не запомнила. К бабуле я очень привыкла. Меня оставляли у неё с пятницы до понедельника. Потерять её было очень больно.

Бабушка очень любила смеяться. Так заразительно, что все вокруг тоже смеялись. Она была пухленькой, с рыжеватыми локонами и с ямочками на щеках. Её часто принимали за маму: выглядела лет на сорок в свои пятьдесят четыре.

Мне нравилось к ней приезжать, она меня баловала: покупала вкусняшки, игрушки, воздушные шары. Мама говорила, что после таких визитов меня надо неделю «приводить в чувство».

Бабушка варила мне разные вкусные каши. Хотя я любила только тыквенную на пшене. Она сладкая и красивая – ярко-оранжевого цвета. А когда я не слушалась, бабушка обещала сварить «берёзовую кашу», но так ни разу не сварила. Мама потом объяснила, что «берёзовой кашей» родители наказывают своих детей, когда шлёпают их по попе берёзовым веничком. Нет, бабушка меня никогда не шлёпала.

Мы с ней часто гуляли в парке, катались на аттракционах. Я любила «Чёртово колесо» и «Ромашку». Но бабушка на «Ромашке» не каталась, от одного взгляда у неё кружилась голова. Ещё мы ходили в тир – там я часто выигрывала фломастеры, куклу или мягкую игрушку.

В парке бабуля водила меня в кафе, себе заказывала пирожное, а мне бараньи рёбрышки – я их очень люблю. Бабушка смеялась и говорила, что я – «мясная душа».