Архитектор снов - Этери Чаландзия

Авельев сидел совсем рядом, до него можно было дотронуться рукой, но при мысли о том, где он сейчас, Карину передернуло. Между ними была вечность. У нее сжалось сердце и заныло в груди, словно она оказалась на кладбище перед свежевырытой могилой близкого друга. Но Авельев поднял на нее глаза. В них плясали огоньки.

– Я думаю, все и так, и не так. Но, вы знаете, по-моему, это очень интересно.

Он улыбнулся. Карина вздрогнула. Марго никого не посылала к ней. Она не знала никакого Андрея Авельева. Не давала ему ее телефона. Но что-то подсказывало Карине, что это уже неважно.

Стоматолог оказался волшебником. Пока он, как обещал, «разбирал» Майе полчелюсти, она заснула. Завывания мерзкой иглы уже не пугало, а убаюкивало ее, анестезия заглушила боль и, когда спустя полчаса Майя открыла глаза,– все было закончено. Вернее, почти все. Врач, явно утративший к ней интерес после отказа решать ее экзистенциальные проблемы, небрежно выписал направление в рентгеновский кабинет. Майе пришлось топать на третий этаж по скрипучей кривой лестнице, сниматься.

Когда она вернулась, врач сидел в приемной и резался в покер на компьютере. Эта комната была еще хуже его кабинета. Здесь не было зубов. Здесь были одни рентгеновские снимки зубов, плотно развешанные по стенам убогой комнатенки. Майя посмотрела на собственный снимок. Ее челюсть ничем не отличалась от остальных. Вздохнув, она положила черно-белое изображение на стол.

– Все в порядке. Сказали, пломба легла, как в яблочко. Врач довольно крякнул и даже не повернулся в ее сторону.

Майя потопталась на месте.

– Сколько с меня? – спросила она спину.

– Нисколько, – проворчали из-за компьютера.

– Как это «нисколько»?

– Так. За вас уже заплатили. Майя оторопела.

– Как? Кто? Карина? Что за ерунда. Я в состоянии заплатить за себя сама!

– Черт подери!!! – внезапно завопил врач и вместе со стулом отскочил от экрана.

Майя отступила на шаг.

– Что?!

– Черт! Черт! Что – «что»? У меня два туза на мизере. Вот что!

Врач сорвался с места и пронесся по комнате. Плеснул в чашку воды из обшарпанного электрического чайника и, не глядя на Майю, сел обратно.

Она еще немного подождала чего-то в странной приемной, неловко кивнула, буркнула: «Спасибо» – и вышла за дверь. Даже отсюда была слышна барабанная дробь по клавишам компьютера. Майя спустилась вниз, села в свою машину. Заморозка еще не отошла, лицо, казалось, сползло куда-то в сторону и застыло.

– «Я людям жизнь спасаю!»… Спаситель… Волшебник… Псих!

Она завела мотор и отъехала. Два высоких старинных дома, стоящих по обе стороны покосившейся трехэтажной постройки с кривой вывеской «Стоматология», сомкнулись. Если бы теперь Майе пришло в голову вернуться, она ничего не нашла бы. Адреса, по которому она только что лечила зуб, не существовало, равно как и ободранного крыльца и самого дома. Он исчез. Между двумя соседними каменными стенами не осталось никакого просвета или зазора. А мимо как ни в чем не бывало спешили озабоченные прохожие. В воздухе пахло бензином и свежевыпеченной сдобой. День был в разгаре.

Карина провожала Авельева. Они обо всем договорились и явно остались довольны друг другом. Он рассказал ей о старинном особняке, который собирались сносить и на его месте строить новый. Архитектором на проект пригласили Авельева. Осмотрев старые стены, он пришел в ужас, постарался, как мог, отговорить безумных владельцев разрушать прекрасную постройку, но те и слышать ничего не хотели, твердя о паучьих углах и отсыревших сводах. Дом ждал своего последнего часа, и Авельев предложил журналу Карины сделать съемку, чтобы сохранить на память хотя бы фотографии.

Она заинтересовалась и согласилась. На пороге кабинета, прощаясь, Карина протянула Авельеву руку, он склонился над ней в поцелуе и вдруг поднял на нее глаза. У Карины перехватило дыхание от этого взгляда…

Только когда за ним захлопнулась дверь, Карина выдохнула. У нее кружилась голова. Неуверенной походкой она направилась к столу.

Майя стояла внизу перед входом в издательство. Вообще-то, это не входило в ее планы. После стоматолога она собиралась вернуться домой и отлежаться до вечера. Но в одном месте дорога оказалась перегороженной из-за ремонта, и пришлось объезжать, в другом она не смогла вовремя перестроиться в нужный ряд, а потом так задумалась на светофоре, что машинально поехала знакомым маршрутом. И вот, пожалуйста, неведомая сила привела ее сюда.

Стеклянная вертушка на входе вращалась, словно мельничное колесо, просеивая посетителей – одних внутрь, других наружу. Майя вошла в нее и на мгновение потерялась между сверкающих лопастей. Она беспомощно озиралась– как будто внезапный вихрь закружил ее на месте, разметал волосы, ослепил солнечными бликами. Майя почувствовала чье-то присутствие за спиной. Она обернулась. Мужское лицо с резкими чертами было всего в нескольких сантиметрах. Майя замерла. Она никогда не видела столько силы, любви, страсти и скорби во взгляде. Или видела? Она безотчетно потянулась к нему, вскинула руку и… уперлась в стекло.

Еще мгновение мираж продолжался, а потом все исчезло. Вертушка провернулась, Майя сделала лишний круг, к ней вошли люди с улицы, заговорили о чем-то своем, и их будничные голоса вернули мир на место, предметы приобрели свои привычные формы и вновь навалились звуки и запахи беспокойного большого города. Майя вышла из стеклянной западни в вестибюль.

– Надо же, – пробормотала она. – К окулисту, что ли, сходить?…

Она направилась к лифтам. На улице, по ту сторону витринных окон издательства, стоял Авельев. Он смотрел ей вслед. Его взгляд был невыразим.

Зис целый день провел в студии. Он отсмотрел и обработал на компьютере несколько готовых съемок. Отослал их в редакцию. Разобрал и почистил свой фотоаппарат, починил сломавшийся экспонометр, начал наводить порядок на столе и обратил внимание на отложенный конверт. Он не сразу признал его, и только когда вытряс содержимое на стол, вспомнил, что это была та самая съемка, которую они с Майей сделали у Катерины Меньшиковой незадолго до ее смерти. На снимках живая и довольная собой хозяйка демонстрировала себя, свое тело, свой дом, достаток, роскошь, уверенность в себе, в своем завтрашнем дне…

Зис перебирал фотографии, как вдруг едва не выронил одну из рук. Опять! Нет, это было невозможно! Он некоторое время потрясенно рассматривал снимок, внезапно в сердцах плюнул в него, скомкал и отшвырнул в дальний угол комнаты. Секунду он постоял над столом, о чем-то соображая, затем стремительно направился в прихожую. Там на полу валялся его рюкзак. Зис присел над ним, отдернул молнию, покопался внутри. Вот они! Те самые пленки. Прямо тут же, в прихожей, рассматривая их в полоске дневного света, он нашел нужный кадр, бросил все остальное на полу и поспешил в кладовку.

Зис захлопнул за собой дверь небольшой комнатушки и щелкнул выключателем. Стены мгновенно окрасились рубиновым цветом. Он осмотрелся. Здесь все было на своих местах – бачок для проявки, ванночки, бутыли с закрепителями и проявителям, упаковки фотобумаги. Он сдул пыль с лупы на увеличителе. Давно они с Майей не пользовались всем этим…