Отчим (не) моего жениха - Лариса Васильева (Lara)

Надо же, всегда считала себя заурядной и скучной.

— Ты была изощренной. От нашей первой встречи у меня до сих пор мурашки. Ты меня выбесила настолько, что я сорвался. Обычно я сдержан, но, когда назвала рабовладельцем, у меня крышу сорвало.

— Тебя никогда так не называли? — я рассмеялась.

— Посмел бы кто, — важно заявил Разумовский, а его рука двинулась к моим бедрам. Я замерла, застигнутая врасплох новыми ощущениями. — Теперь твоя очередь, Арина. Расскажи, что для тебя самое волнующее?

Ты — было бы самым простым и правдивым ответом. Но пока я была не готова к таким откровенным признаниям.

— Мне тоже нравится риск, — протянула я, чувствуя, как рука Виктора поглаживает мою ногу, поднимаясь выше. — Когда не знаешь, что тебе ждет.

Виктор взял мои пальцы, поднес к губам и поцеловал.

— Я понял. Что еще?

Я закрыла глаза и задумалась.

— Некоторые запахи могут очень волновать. — Я уткнулась носом в его грудь, ощущая аромат парфюма. Пробежала пальцами по пуговицам его рубашки и, набравшись смелости, расстегнула несколько верхних. — Возбуждают определенные ощущения, — прошептала я, водя кончиками пальцев по его горячей коже. — Прикосновения тоже возбуждают.

Мышцы Виктора напряглись, подтверждая мои слова.

— Волшебные пальцы. Нежные и одновременно электризующие. Меня определенно возбуждают такие прикосновения, — голос Виктора звучал глубоко и завораживающе.

Осмелев, я расстегнула рубашку и коснулась его живота. Ответная реакция последовала немедленно. Одним рывком Виктор усадил меня к себе на колени и покрыл поцелуями шею. Одним движением он расстегнул молнию на платье и потянул его вниз, обнажив мои плечи.

Мне захотелось инстинктивно прикрыться, но Разумовский смотрел на меня с нескрываемым обожанием, что мне захотелось сделать для него что-то особенное. То, на что трусишка Арина раньше не была способна.

Встав с его колен, я отпустила платье, и оно упало к моим ногам. Переступила через ставший ненужным кусок ткани и посмотрела на Виктора. Его взгляд прилип к моей груди. Тогда я набралась смелости и следом за платьем полетел на пол бюстгальтер.

— Сними также медленно все остальное, — с придыханием попросил Виктор и я выполнила его просьбу.

— Ты потрясающе красивая, — в мгновение ока Разумовский оказался рядом, но я увернулась от его требовательных рук.

— Раздевайся, — потребовала я, а внутри все колотилось от страха и возбуждения. — Медленно и красиво, чтобы мне понравилось.

Знаете, что такое рухнуть в бездну? Это то, что случилось с моим сердцем, когда мужчина сбросил с себя всю одежду. Я могла представлять что угодно, но даже не мечтала увидеть Виктора Разумовского таким как сейчас. Беззащитным и в то же время таким сильным.

— Иди ко мне, — прошептал он, обнимая меня за талию. Когда Виктор ладонью слегка коснулся моего напряженного соска, я задохнулась от блаженства. Не переставая ласкать одну грудь, он склонил голову и приник к другой. Я застонала, не в силах терпеть сладостную муку.

Неужели это я? Вчерашняя напуганная девочка, старающаяся избегать интимных отношений. Что же изменилось с сегодняшнего дня? Неужели присутствие Виктора сделало меня такой смелой и решительной?

— Ты такая красивая, — произнес Виктор, и я поверила ему. Безгранично и навсегда. Он был единственным мужчиной, которому я доверила свое тело и сердце.

А в следующую секунду я уже лежала на прохладных простынях.

— Я понимаю, что мой сын и ты…, - в голосе Разумовского проскользнули нотки растерянности, и он опустил глаза. Еще секунда и вовсе отступит.

— У меня ничего не было со Славой, — я прикоснулась к горячим губам Виктора, провела руками по его спине, поглаживая кончиками пальцев напряженные мускулы. — Ничего и никогда. У меня ни с кем ничего не было. Ты единственный, кому я…

Но договорить я не успела. Губы Виктора накрыли мои, и мир закружился в разноцветном калейдоскопе. Каждый мой нерв трепетал, каждая клеточка тела наполнилась наслаждением, но этого было мало. Я стонала и металась, чувствуя растущее напряжение.

— Тише, любимая. — Виктор нежно провел пальцами по моему лицу. Любимая? Я не ослышалась? — У тебя, правда, никого не было? — прошептал Разумовский.

— Можешь проверить это прямо сейчас.

Пальцы Виктора скользнули между моих ног, и нашли самое чувствительное место. И я закрыла глаза, всецело отдавшись сладостным ощущениям. Мой первый раз был фееричным, безумным, совершенно непередаваемым наслаждением. Я чувствовала безумное возбуждение и пальцы Виктора, которые, казалось, были везде. А потом он вошел в меня, и мир взорвался фейерверком наслаждения.

Я открыла глаза, когда за окнами стояла ночь. Виктор спал рядом, и я потянулась к телефону, чтобы узнать который сейчас час. Половина четвертого и семнадцать пропущенных от Славы. Семнадцать, мать твою.

— Что случилось? — спросил Виктор сквозь сон.

— Слава звонил, — я сжала в руке телефон, понимая, что последний пропущенный был пятнадцать минут назад. Неужели он все еще не спит? — Семнадцать раз, — добавила я.



— Что? — Разумовский резко сел на кровати. Взъерошил свои темные волосы и потянулся к телефону. — У меня десять. Черт!

— Снова звонит, — я услышала мелодию и почувствовала вибросигнал мобильника.

Мы с Виктором переглянулись словно заговорщики, застигнутые врасплох неожиданным визитером.

— Я отвечу? — взглянула на Разумовского.

— Конечно, — он деланно равнодушно махнул рукой.

— Привет, — я тихо проговорила в трубку и включила громкую связь.

— Арина, где ты!? — закричал Слава. — Что случилось? Я уснул, а ты ушла из кинотеатра. Ты обиделась?

Меня захлестнула волна нежности и отчаяния. Ну почему я не призналась раньше? Почему не сказала, что не люблю его?

— Нет, Слава, не обиделась, — я старалась говорить спокойно. — Просто фильм был скучный, потому и ушла.

— Ты где сейчас? — потребовал жених.

— Я…здесь, — иных слов у меня не нашлось.

— С кем? Ты одна или…? — голос Славы сорвался.

— Я с твоим отцом, — твердо проговорила я и посмотрела на Виктора.

Остаток ночи я провела в беспокойстве. Виктор заверил, что сам разберется, но все равно у меня на душе было гадко. Почему я сразу не призналась Славе? Сейчас не было бы таких проблем.

— Почему моя девочка грустит? — Разумовский утром вышел из ванной и обнял меня.

— Переживаю за Славу, — не стала хитрить я.

— Все будет хорошо, обещаю, — Вик принялся покрывать поцелуями мои лицо и шею. — Я обязательно поговорю с сыном.