Пропаданец - Евгений Шепельский

В такую погоду матросы обычно выбирались из кубрика, дрыхли на свежем воздухе… Да и мои ребята тоже. А теперь тут только кровь.

И скрипы шпангоутов, словно стоны неупокоенных душ.

Настоящий корабль-призрак.

Я поежился. Мерзкое дело… Нет, раз уж боги меня сберегли – в этом есть какая-то цель и смысл какой-то есть. Может, действительно пробраться на Меркхар и навести там шороху?

Хо-хо! Ищите дурака! Я – крыса. Обычная трусливая крыса.

Я поставил фонарь на планшир и облокотился о борт, скаля зубы в кривой усмешке.

Я знаю, что вы видите со стороны. Вам кажется, что мое лицо исказила болезненная, какая-то безумная гримаса. Подсвеченное снизу, оно постепенно превращается в дьявольскую маску, с которой глядят совершенно безумные, льдисто-синие глаза. Запомните: так выглядит лицо человека, который труслив до безумия, прекрасно это сознает и не делает себе поблажек. Он просто трусливая крыса. Довольно крупная, впрочем. Но крыса. Запомните меня таким.

Итак, я отправлюсь на остров и сгину.

Да, проще сразу кинуться на меч, чем соваться на остров. Даже зная, что там меня ждет Грануаль – секс-бомба и затейница.

Бежать, сынок, бежать! Как только найду мага, который снимет заклятие.

– Эрт шэрг да марг! – я брякнул под нос похабнейшее селистианское ругательство.

А затем, с топором в одной руке и фонарем в другой, направился к носовой части корабля, стараясь обходить самые густые кровяные пятна.

Пираты своротили дверь в каюту Заррага, внутри был разор, однако пахло не кровью – вином. Капитан любил выпить – в меру.

Я вытянулся на ободранной койке, положив кулак под голову. Затушил фонарь. И мгновенно уснул, словно в черную яму провалился.

Когда я сойду с ума, я напишу мемуары: «Я и моя принцесса: все сердце за любовь!» Нет, не так. «Принцесса стоит секса!», вот. Уже теплее и не отдает клиническим идиотизмом любовных романов. Нет, лучше так «Как жениться на принцессе: пособие для чайников». В общем, мне снилась Вандора – родная (и младшая) сестрица Тендала, которую я соблазнил.

Ну хорошо, буду откровенен: тут бабушка надвое сказала, кто кого соблазнил. Может, и она меня. Это было странно – видеть эротические сны после всего, что случилось, однако организм, похоже, имел на этот счет свое – авторитетное! – мнение. Я кружился с Вандорой в белом вихре из простыней, перин, покрывал и подушек, видел ее полузакрытые глаза, прикушенную губу, слышал ритмичные, все убыстряющиеся вздохи, ощущал податливую мягкость ее горячего тела, а однажды вполне явственно почувствовал тяжесть ее лодыжек на своих плечах.

При этом сквозь сон я чуял потрескивание шпангоутов и скрип палубы «Выстрела», будто по ней кто-то ходил. Затем в наше с Вандорой ложе вторглись странные напевы, производимые явно стариковской глоткой. Моих ноздрей коснулся смрад жженых волос и еще чего-то настолько же ароматного. Секс с Вандорой не был доведен до кульминации. Сладкая картинка поплыла, растворилась в темноте, и остаток сна я провел в плотном и безбрежном одиночестве.

Проснувшись, какое-то время лежал в полузабытьи, безучастно листая картины вчерашнего дня: бой, плен, чудесное спасение… Затем, ворочаясь, как старый алкаш, кое-как встал и оперся о края разбитого ложа. И тут же занозил палец острой щепой, зазубриной от меча, которая сломалась, едва двинул рукой. Разумеется, острие осталось в пальце. Уреш! Классное начало нового дня!

Я присел на край койки и начал выкусывать занозу. Ныл порез на предплечье, ныло все тело, исполосованное вздутыми красными полосами, во рту стоял рвотный привкус, а в желудок кто-то накидал мерзлой гальки. Хотелось лишь пить, да, пожалуй, приставить себе новую голову взамен старой, которая отзывалась тянущей болью на каждый поворот шеи.

Кое-как выкусив жало, я вздохнул и, осмотревшись, скроил болезненную гримасу: винный шкафчик из красного дерева, в который я однажды заглянул с позволения капитана (Зарраг, бранясь, потом оттаскивал меня за пояс), лежал на боку. Дверцы отломаны, полочки разбиты топором. От чудесного собрания вин одно воспоминание! А ведь, пожалуй, прав был капитан: и женщин не надо, когда у тебя такая коллекция!

И все досталось пиратам. Эх!

Я прошелся по каюте в тайной надежде раскопать целую бутылку вина. Но – раскопал лишь серую проолифенную робу на случай шторма, истинное рубище, смердящее прогорклым маслом, которым побрезговали даже пираты.

Ну, нет так нет. Но очень жаль, что нет.

Я страдальчески сморщился.

– А-а-а-а!.. За… ы-ы-ыл!.. За… ы-ы-ыл! А-а-а-а!!!

Ужасные вопли подбросили меня, будто я присел на раскаленную сковородку.

Ревел, конечно, Франног. Его голос, наполненный модуляциями безумца, похоже, предвещал конец света.

Неужто старый мудрец спятил? Кровь и смерть, да плюс вино – слишком много на его годы.

Я представил себя в компании психопата посреди моря, на разбитом, с мертво хрустящими шпангоутами корабле… и тут же ринулся в дверной проем, залитый полуденным солнцем.

Связать! Спеленать! А потом кормить с ложечки! Авось на твердой земле да придет в себя!

Сгоряча я стукнулся лбом о притолоку и, вскидывая руки к пострадавшему месту, запнулся о комингс.

«Бабах!» – и я растянулся на палубе, пребольно ударившись обоими локтями. Ценные кедровые доски, чтоб их!

Бранясь последними словами, я перевернулся на спину. В ясном лазурном небе застыли облака-овечки, а солнце нависало над «Выстрелом», огромное и нестерпимо жаркое.

Штиль. Как обычно.

Я уселся, со стоном растирая локоть.

– За… ы-ы-ыл!!!

Вопль грянул над самым головой. Я испуганно отдернулся и вновь растянулся на палубе.

Левым ухом о горячие доски!

– Уй! Вашу… Аргх! Да что же это?

Надо мной застыл Франног: скрюченные пальцы и вылупленные глаза, встопорщенная бороденка, подштанники в синюшных винных пятнах.

– Забы-ы-ыл! – грянул мудрец так, что эхо отразилось от стенки каюты и болезненным ударом атаковало мои уши. – Глупец, тупица! Олег, у меня маразм!

Я потер ухо и облегченно кивнул. Раз уже безумец признается в своей болезни, значит, еще не окончательно спятил. Психи обычно мнят себя здоровенькими, даже когда бросаются на людей с топором.

Франног с подъемом продолжил самобичевание:

– У меня маразм, Олег! Ты видишь перед собой старого козла!

– Ну, если вы так настаиваете…