Последняя миля - Дэвид Бальдаччи

– Замечательно. Рад за тебя. Слушай, мы говорили с твоей мамой. О ее будущем. После того, как твой папа… – Голос Декера стих почти до шепота и совсем смолк. Он выжидательно посмотрел на Томми.

– Ага.

– А через год и ты уедешь. Надеюсь, она сможет сводить концы с концами.

– Ой, да она будет в порядке! С деньгами и все такое.

Богарт хотел было что-то сказать, но Декер не дал ему и рта раскрыть:

– Ну да, с деньгами. Она начала было говорить о них, но потом сказала, что ей пора на работу.

– Ага, хватает. Достаточно, чтоб за нее не беспокоиться.

– Так она и сказала. А знаешь, откуда они?

– Со страховки. У моего шаромыжника папаши был страховой полис, прикиньте!

– И ее выплатят, даже если его казнят? – вклинился Богарт.

– Ага. То есть мама так сказала.

– Значит, уйма денег, – подытожил Декер. – А ты знаешь, сколько именно?

– Чтобы точно, так нет. Но она сказала, что переедет прочь отсюда, когда я закончу, и поселится там, где я пойду в колледж. Она собирается купить дом и не работать. – Парень помолчал. – То есть она всегда обо мне заботилась, знаете ли. Большинство ребят не хотят, чтобы мамы были рядом, когда они пойдут в колледж, но… было трудновато, знаете ли, и она… Понимаете, что я хочу сказать? – со смущенным видом закончил он.

– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, – заверил Декер. – Удачи в игре. И никогда не лети головой вперед, – постучал он себя по виску. – Не стоит оно того.

Покинув Томми, они зашагали обратно к машине.

– Декер, откуда ты знал? – спросила Дэвенпорт.

– Что знал?

– Что Реджина Монтгомери разжилась деньгами?

– Я и не знал, пока он мне не сказал. Но подозревал.

– Но почему подозревали? – поинтересовался Богарт.

– Потому что мертвецам наличные совершенно ни к чему.

– Чарльз Монтгомери сегодня был в суде в Алабаме и провозгласил, что убил твоих родителей.

Декер шлепнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел, глядя на Мелвина Марса, недельное пребывание которого на реабилитации в больнице подходило к концу.

Выглядел Марс почти нормально. Отеки спали, боли ушли. Врачи признали его практически здоровым. Назавтра ему предстояла выписка.

Положив гири, с которыми занимался, Марс утер лицо полотенцем.

– И что же именно сие означает?

– Он сделал формальное заявление под присягой, что сказанное им – правда. Оно содержало специфические подробности убийства твоих родителей.

– И суд его принял?

Декер кивнул.

Сегодня он пришел сюда сам по себе, желая побыть с Марсом один на один.

– И что теперь?

– Это заявление направили в суд штата Техас, в юрисдикции которого находится твое дело, – пояснил Амос. – Суд рассмотрит его и сделает заключение.

– А что с людьми, выдвинувшими обвинение против меня?

– Они уже на пенсии. Но адвокатура штата в курсе и учитывает все обстоятельства. Если она склонится к тому, что надо поверить Монтгомери, и окажет поддержку тебе, тогда суду не останется ничего другого, как дать тебе свободу. Практически сразу же.

Играя мышцами под облегающей футболкой, Марс накинул полотенце на шею и уселся напротив Декера.

– Как, по-твоему, надолго это затянется?

– Не думаю, что надолго.

– Какой он был? – тихонько спросил Марс.

– Кто, Монтгомери?

Марс кивнул, потупив глаза в пол.

– Наверное, похож на многих из парней, с которыми ты познакомился в тюрьме.

– То есть просто шизанутый говнюк, любящий причинять людям боль?

– Он был вьетнамским ветераном. Сказал, привез оттуда головные боли. Боль была нестерпимая. Встал на путь преступления, чтобы платить за наркотики, потому что ветеранское ведомство помогать ему не хотело.

– Но почему он убил моих родителей?

– Ты действительно хочешь услышать это? Это ровным счетом ничего не изменит.

– Расскажи, – взглянул на него Марс.

– Не в том месте и не в то время. Монтгомери пытался заложить вещи в магазине твоего отца. Сказал, что тот не стал их брать, возможно выдав что-то уничижительное. Монтгомери взбесился, проследил за ним до дома; он хотел денег, но твой отец сказал, что он простой служащий, что владелец каждый вечер кладет деньги в банк. Так что… он сделал то, что сделал, воспользовавшись для этого твоим дробовиком, найденным у тебя в комнате. И бензином из гаража.

– И ты ему веришь? – Марс пристально разглядывал пол.

– Он выложил подробности, известные только тому, кто там был.

– Но ты веришь, что это сделал он? – снова поднял глаза Марс.

Декер промолчал.

– Значит, ты ему не веришь, так?

– Невелика важность, во что я верю. Важна лишь истина.

– Это даже близко не подошло к ответу на мой вопрос, – раздраженно бросил Марс. – Почему ты все так чертовски осложняешь, Декер?

– Моя работа – поиск истины, Мелвин. Я сказал это тебе при первой же встрече. В данный момент я не верю никому.

– И мне в том числе?

– С тобой я уже близок к этому. Быстрее, чем обычно. – Помолчав, он добавил: – Наверное, потому, что ты такой симпатяга.

– Вот не думал, что у тебя есть чувство юмора, – рассмеялся Марс.

– Нет ни малейшего. Наверное, это ты на меня влияешь.

– И куда же я отправлюсь, пока все это будет решаться?

– На конспиративную квартиру ФБР. Это в Остине.

– Не бывал в Остине с тех пор, как играл за Техасский.

– Так я и думал… – Декер помедлил. – Есть к тебе вопросик.

– Лады, валяй.

– Я прочел полный протокол вскрытия твоей матери.

Оцепенев, Марс бросил на Декера настороженный взгляд:

– И что? Там что-то не так?

– Я увидел заключение коронера, что у твоей матери была последняя стадия рака мозга.

Марс едва не свалился со скамьи, но сумел удержать равновесие, шлепнув ладонью об пол, чтобы выпрямиться.

– По твоей реакции могу заключить, что ты не знал.

– Чушь собачья! – воскликнул Марс.

– Согласно протоколу – нет. Там есть снимки опухоли. Тебе я их не покажу, потому что выстрел картечью причинил немалый ущерб. Четвертая стадия, практически всегда летальная. Тед Кеннеди[25] умер как раз от этого.