Инцидент в Ле Бурже - Максим Шахов

Он вбежал в кабинет и посреди разгромленной комнаты увидел лежавшего на полу француза в песочном костюме. Костюм уже не выглядел таким щегольским, как минуту назад, он был порван и запорошен пылью. Сам же хозяин, бледный как полотно, корчился от сильной боли. Из его ноздрей обильно текла кровь, которую он неловкими движениями размазывал по запачканному лицу. Глаза его косили, и, кажется, он плохо видел.

Данилов первым делом отыскал среди щепок и кусков штукатурки пистолет и завладел им. Теперь он мог чувствовать себя гораздо увереннее и собирался приступить к обыску раненого француза. Но тут из-за дивана раздался чей-то стон.

Он подскочил, как ошпаренный, и бросился к дивану. Каков же был его ужас, когда за ним он увидел Жана! Тот находился в положении, сходном с положением Жермена — был замотан скотчем с головы до ног. Правда, он не сидел, а лежал на полу. Хотя бы в этом ему повезло, потому что массивный диван прикрыл его от взрыва.

Данилов, торопясь, сорвал скотч с лица Жана, и первое же слово, которое от него услышал, было «Идиот!» Даже на галантном французском языке оно звучало довольно обидно.

Наверное, Жан имел право злиться, но Данилов решил, что с этой минуты перестает стесняться и просить прощения. Дела зашли слишком далеко, чтобы разводить политес.

— Пошел к черту! — огрызнулся он, освобождая хозяина кафе от пут. — А что мне оставалось делать? Он бы пристрелил меня, не задумываясь. Да и твое положение, кажется, было не особо выигрышное. Ты мне спасибо должен сказать, что я тебя нашел прежде, чем тебе перерезали глотку. Согласен, динамит — это слишком, но я использовал то, что было в прямом смысле под рукой. Можешь выслать мне счет за причиненный ущерб.

Он помог Жану сесть, и тот, морщась, стал растирать затекшие руки.

— Я не знаю, кто ты такой, — зло проговорил хозяин кафе, — но Андре обещал мне, что все будет сделано тихо. По-твоему, это было тихо? Соседи не суются в мои дела, но сейчас кто-нибудь наверняка позвонил в полицию. Что мне сказать полицейским?

— Они нас выследили, — хмуро объяснил Данилов. — Назад ничего уже не вернешь.

— Кто эти они? — требовательно спросил Жан.

— Они работают на некоего Костелло. Опасный тип.

— Это я как раз понял. Где они сейчас?

— Я запер их в подвале.

— Ну что же, это уже кое-что, — буркнул Жан и погрузился в раздумья.

Данилов не решался нарушить молчание. К счастью, оно продолжалось недолго.

— Ладно, о тех, что в подвале, я сам позабочусь, — сурово произнес Жан. — А этого… От этого придется избавиться тебе.

— Но…

— Никаких но! — повысил голос Жан. — Иначе я просто обвиню тебя в проникновении в жилище, в нападении, в терроризме…

— Все-все! — перебил его Данилов. — Только, боюсь, если я потащу отсюда на руках это сокровище…

— Я дам тебе машину. Не бог весть что, но колеса крутятся. Отвезешь его куда угодно, лишь бы подальше. Лучше за город. Потом оставишь машину в первом попавшемся переулке. И навсегда забудешь про меня…

— Но Андре и Сезар должны скоро сюда вернуться…

— Они сюда больше никогда не вернутся! — отрезал Жан. — Я сам попрошу их об этом. А ты немедленно сделаешь, что я сказал. Так и быть, я помогу тебе усадить его в машину, но делаю это только потому, что хочу, чтобы ты поскорее отсюда убрался! Давай, пошевеливайся!

Данилов едва успел отряхнуть пыль с одежды. Вряд ли это сильно улучшило его внешний вид, но на большее у него просто не было времени. Жан был настроен очень решительно, и казалось, едва сдерживался, чтобы не броситься на Данилова с кулаками.

Однако обошлось без рукопашной. Они просто вытащили человека в песочном костюме в подземный гараж, воспользовавшись каким-то секретным коридором, и усадили в светло-зеленую легковушку — это был «Рено», наверное, тридцатилетней давности. Тем не менее машина оказалась исправной, и даже бензобак был полон. Данилов сел за руль, вывел машину из гаража в переулок и, не оглядываясь, поехал прочь от опасного места.

Нет, это было совсем не просто — решиться на такое. Проехать через весь Париж на чужом старье без водительских прав, с паспортом гражданина России в кармане, с пистолетом за поясом, с оглушенным бандитом на заднем сиденье — это была нелегкая задача, если вообще выполнимая. Взяться за нее можно только от безысходности. Ну, и еще от дефицита времени. Не попади Данилов в цейтнот, навязанный ему Жаном, он бы, пожалуй, обдумал бы все дважды и выбрал бы наиболее приемлемое решение. Но сейчас он действовал наугад, а потому вообще старался ни о чем не думать. Париж — беззаботный город, и человек, которого не смущают временные неудачи, чувствует себя в нем как рыба в воде. Все будет хорошо, потому что ничего плохого с ним просто не может случиться.

Выбрав такую линию поведения, Данилов не прогадал. Возможно, и в самом деле проскочить все препоны мог только абсолютно легкомысленный человек. Данилов таковым не был, он просто старался ни о чем не думать. И какое-то время это ему удавалось. Этого времени хватило, чтобы доехать до загородного песчаного карьера, где он уже успел побывать со своими друзьями. Наверное, ехать туда уже было непростительным легкомыслием, но Данилов об этом тоже не думал, кроме того, не так уж много укромных мест в Париже он знал.

На этот раз он доехал до самого карьера и с любопытством осмотрел окрестности. Никаких следов присутствия человека не замечалось, не было здесь ни незадачливого портье, ни его автомобиля. Видимо, аварийные службы в Париже работали безукоризненно, и Поль Лафон успел не только убраться отсюда сам, но сумел вызволить и свою машину. Данилову следовало возблагодарить судьбу за такую заботливость. Ему вполне достаточно тех хлопот, которые пребывали у него на заднем сиденье.

Вернув себе способность рассуждать и опять впав в мрачное настроение, он выключил мотор и посмотрел через плечо. Его странный спутник лежал на сиденье, не подавая признаков жизни. Недоброе предчувствие охватило Данилова. Хотя он был готов ко всему, но все-таки труп — это уже некоторый перебор.

Алексей вылез из машины, открыл заднюю дверцу и первым делом попытался найти пульс у предполагаемого трупа. К его великому облегчению, пульс обнаружился без труда — более того, контуженый, кажется, начинал приходить в себя. Он шевелился, стонал и вращал глазами, изображая на лице мучительные гримасы. На Данилова он реагировал слабо — судя по всему, находился в сумеречном состоянии и плохо осознавал, где находится. Разумеется, ему следовало бы сейчас находиться в больнице, но Данилов не собирался его туда доставлять. Гуманизм сейчас ему не по карману, да и человек в песочном костюме далеко не невинная овечка. Его профессия изначально предполагала риск, а Данилов не собирался выступать в роли социального обеспечения для французских преступников. Каждый сам выбирает свою судьбу, решил он. Это было правильно, но на душе все равно скребли кошки. Оставлять в беспомощном состоянии раненого было не в его обычаях. Наверное, Данилов еще долго терзался бы муками совести, но неожиданно ему на выручку пришел сам раненый. Он вдруг сел, хватаясь за дверцу машины, сфокусировал взгляд на Данилове и несколько неразборчиво, но мстительно пробормотал: