Наречия - Дэниэл Хэндлер

— Ты?.. — спрашивает его Эдди. — Если не хочешь, не надо.

— Да нет, — отвечает Адам.

— Извините, — раздается чей-то голос. — Я действительно не хотел вам мешать.

Человек отодвигает в сторону еще одну ветку и выходит на поляну вместе со своим рюкзаком.

В конце концов, что такое лесная поляна? Такое место в лесу, где ничто не растет или же где когда-то что-то росло, но больше не растет. По идее, на поляне ничего не должно быть. Вот почему Эдди и Адам и выбрали поляну. А теперь на ней появился кто-то еще. По крайней мере он извиняется.

— Извините, я, честное слово, не нарочно. Моему другу срочно требуется помощь. Он упал и не может идти. Он не смог прийти даже сюда. Еще раз извините.

Адам роняет ногу Эдди на землю. На коже, там, где он ее держал, остаются следы пальцев, ряд небольших отметин. Эдди тянется за рубашкой.

— Что?

— Извините меня, — повторяет незваный гость. — Мне действительно нужна ваша помощь. Помощь. Моему другу нужна ваша помощь.

— Что? Где он? — спрашивает Адам.

— Меня зовут Томас, — говорит незнакомец без акцента. — Мы с другом бродили по лесу. Он… я даже не знаю, как это произошло, сейчас он возле ручья или речки. И не может идти. Мы с ним вместе упали, когда бродили по лесу. Мне нужно…

— Тебе нужен лесничий, — говорит Адам, моргая налитыми кровью глазами. — Или сторожка лесничего.

— Я знаю, — говорит незнакомец, то есть Томас. — Но кто-то должен посидеть рядом с ним. Или же я пойду, вернее, вы пойдете, а я посижу с ним. Все равно нужна ваша помощь.

Эдди и Адам даже не глядят друг на друга. Коль уж речь зашла о моральной дилемме, то эта не так уж велика. Адам застегивает штаны и протягивает Эдди ее куртку, которая валяется ближе, чем его собственная.

— Прошу вас еще раз, извините меня, — говорит Томас. — Я… или, может, мне лучше уйти? Право, я не хотел.

— Одну секундочку, — говорит Эдди с земли. — Мне надо одеться.

— Вижу, — отвечает Томас, отворачивается и делает несколько шагов в сторону деревьев, так что Эдди и Адаму виден только его рюкзак. Вот, пожалуй, и все приличия, какие можно здесь соблюсти. Адам накидывает куртку и зашнуровывает кроссовки. Он идет прочь от Эдди, словно стыдится ее. Идет через всю поляну туда, где его поджидает Томас.

— Извините, — в очередной раз говорит Томас. — Просто я, кроме вас, никого здесь не нашел.

Адам одаривает Тома ледяной улыбкой и всплескивает руками — мол, что поделать, — хотя в душе готов убить его на месте.

— Мы собирались перепихнуться, — говорит он. В конце концов, почему не назвать вещи своими именами. Раз вы в лесу и больше никогда не увидите этого человека.

— Я понимаю, — мямлит Том. — Ради бога, извините меня.

— Девушка стесняется, — говорит Адам. Оказывается, в лесу их трое, а не двое, как они первоначально предполагали. В лесу их теперь трое, и двое из них мужчины, и поэтому, что бы ни произошло, они во всем будут винить ее.

— Да-да, — говорит Томас. — Еще раз прошу меня извинить. Кстати, меня зовут Томас.

— Меня — Адам.

Адам и Томас обмениваются рукопожатием, однако Адам все еще зол. Он пропустил мимо ушей, когда Томас представился в первый раз. Томас — так звали первого возлюбленного Эдди месяцев за шесть-семь до того момента, когда произошла эта история. Адаму это известно от самой Эдди, она часто рассказывает ему о Томасе, вроде того, как мы обычно рассказываем про наших знакомых. Эдди и Томас расстались мирно, без слез и некрасивых сцен, и, когда они с Эдди лежали, обнявшись, в постели и она рассказывала ему про Томаса, Адам мысленно забрасывал своего предшественника камнями. Адам ненавидел его всеми фибрами души и сделал все для того, чтобы и Эдди прониклась такой же ненавистью. Увы, номер не прошел, хотя Эдди признала, что ее бывший приятель был далек от совершенства, и двое мужчин никогда не видели друг друга — то есть не видели до этого момента, в лесу, когда Адам сделал вывод, что Томас из рассказов Эдди и Томас, что сейчас стоит перед ним, одна и та же личность.

— Что вы здесь делаете? — спрашивает Адам. — Сегодня туман. Туман и дождь. Кто в такую погоду бродит по лесам?

— Я бы мог задать вам точно такой же вопрос, — говорит Томас. Лучше бы он этого не делал.

— Можно подумать, ты не видишь, что мы здесь делаем, — говорит Адам и трет кулаками глаза.

— Что у вас с глазами? — интересуется Томас.

— Аллергия, — отвечает Эдди, уже успевшая одеться. Она подходит и становится рядом с мужчинами. Адаму через ее плечо хорошо видна поляна. Эдди забрала с собой все вещи, и теперь нет никаких следов, даже на траве, следов двоих людей, нет, троих, которые только что там были. Адам вернется домой и обнаружит, что на кроссовки налипла земля, а на куртку — лесной мусор. Какие-то травинки попали ему в носки, и он несет на себе небольшие следы леса, но не наоборот.

— У Адама здесь на что-то аллергия, — говорит Эдди. — На что-то такое в лесу.

— Вот как? — спрашивает Томас Адама, глядя тому в глаза.

— Где ваш приятель? — отвечает вопросом на вопрос Адам. — Где ваш друг, с которым вы бродили по лесу?

От него не скрылось, что Эдди даже не сочла нужным представиться.

— Вон в той стороне, — говорит Томас, и все трое навсегда покидают поляну. То есть все трое уходят с поляны до конца этой истории. Так обстоят дела в любви и в жизни. И в любви, и в жизни мы проводим какое-то время с одними людьми, а потом встречаем других людей, тех, кого до этого даже не знали, и уходим вместе с ними, и оставляем в прошлом все те вещи, что у нас были прежде. Иногда мы оставляем других людей. А иногда уходим из леса и оставляем там людей, чтобы больше никогда их не увидеть. Такое случается каждый день. Каждый день — но никто этого не замечает и не парится по этому поводу.

Возле ручья или речки — Стивен, рядом с ним два рюкзака. Он лежит почти плашмя на нескольких плоских камнях. Его ноги вытянуты к воде, а голова закинута к небу. Стивен бледен — впрочем, возможно, он всегда такой. Однако он улыбается и лежит, широко раскинув руки. Адам, Эдди и Томас выходят из-за деревьев, и пострадавший тотчас сворачивается в клубок и бросает в их сторону хмурый взгляд.

— Стивен, вот и мы, — говорит Томас. — Я нашел этих людей на поляне.

— Мы слышали, вы ушиблись, — подает голос Эдди.

— Привет, — говорит Стивен. Вид у него совсем не ушибленный.

— В чем дело? — спрашивает Адам. — Что с тобой стряслось?

— Боюсь, я не могу встать на ноги, — отвечает Стивен. — Что-то в этом роде. Мне… больно. Даже неприятно смотреть.

Стивен тянется к правой ноге и отводит в стороны штанину брюк, которую кто-то предварительно разрезал по всей длине — ножом или ножницами, — чтобы посмотреть, что там. Или же это часть раны, то, отчего ему больно. Эдди испуганно вскрикивает, или же Адам. Начиная от колена и почти до самого ботинка нога с одной стороны раздулась багрово-черным пузырем. Она раздулась вдоль продолговатой раны; впрочем, рана слегка затянулась и уже не кровоточит, словно все произошло еще вчера, и она потихоньку начала заживать. Или же это не более чем прикол, и весь этот ужас создан с помощью толстого слоя краски. Однако вздутие слишком уж реалистично — нежная, воспаленная кожа подрагивает, и кажется, что стоит дотронуться до нее пальцем, как она лопнет, и наружу хлынет кровь. Так что нога у него действительно болит, она как-то странно изогнута.