Девушка из бара - Линда Френсис Ли

Вместо того чтобы поцеловать ее, он приподнял согнутым пальцем ее подбородок.

– Я бы пригласил тебя к себе, но я только на секунду забегу домой. Трудно сказать, дома ли отчим или мама, а мне не хотелось бы, чтобы ты снова столкнулась с кем-нибудь из них.

Робин пришлось сделать над собой усилие, чтобы не показать разочарования, которое охватило ее из-за несостоявшегося поцелуя.

– Нет проблем, – со вздохом сказала она. – Я подожду здесь. Мыс тобой уже проходили вариант «никого нет дома».

Кайл ухмыльнулся. Но едва он спрыгнул с подножки грузовика, не успев даже захлопнуть дверцу, на крыльце появился мужчина. На нем был темно-синий костюм в тонкую полоску, какие Робин видела только в кинофильмах.

Ей показалось, что ростом он ниже Кайла. У него были жесткие седые волосы и злое красное лицо.

– Я ведь сказал тебе, чтобы ты встретил меня у банка, – резко проговорил мужчина.

– А я сказал, что не смогу.

Услышав это, мужчина перевел злой взгляд на Робин. Робин попыталась изобразить нечто похожее на улыбку и помахала рукой. Она никогда не имела дела с мужчиной с таким злым лицом.

– Ты кто? – обратился он к ней.

– Робин Райт, сэр.

– Ах да. Девчонка, которую мать застала в спальне Кайла. Так вот почему ты не смог встретить меня.

Робин почувствовала себя униженной.

– Прекрати, – хрипло сказал Кайл.

Они с отчимом стояли лицом к лицу и зло смотрели друг на друга. Атмосфера на выложенной брусчаткой подъездной аллее накалилась до предела.

– Я твой отец. – Это было сказано с холодной яростью.

– Отчим.

Желваки на лице отчима ходили ходуном, и на какое-то мгновение Робин показалось, что он вот-вот бросится с кулаками на Кайла. Но он сдержался, и она подумала, что это очень хорошо, потому что Кайл, наверное, мог превратить его лицо в кровавое месиво.

– Пока ты живешь в моем доме, ты будешь делать то, что я тебе говорю.

– Поверь мне, как только я окончу школу, меня здесь не будет.

Отчим явно старался сдержаться, но потом его тонкие губы растянулись в усмешке.

– Скажу тебе по правде, я считаю дни в ожидании этого. Только представь себе, как мы заживем с твоей матерью, когда ты уберешься с наших глаз.

У Кайла в груди что-то сжалось, и ему стало трудно дышать. Он ненавидел это ощущение, но испытывал его слишком часто с тех пор, как они переехали жить к этому самодовольному богачу.

– В тебе полно дерьма, – пробормотал он, отворачиваясь.

– Что ты сказал? – с угрозой в голосе спросил отчим.

Кайл снова повернулся к нему.

– Я сказал, что в тебе полно дерьма.

– Не смей так разговаривать со мной.

– А как ты хочешь, чтобы я с тобой разговаривал? Ты хочешь, чтобы я лебезил перед тобой и целовал твою задницу? Не обольщайся, не дождешься.

Отчим был на грани взрыва, его лицо было уже бурым, на шее вздулись вены. Но Кайл не обращал на это внимания. Он снова сел в кабину, с шумом захлопнул дверцу и, не говоря больше ни слова, завел двигатель.

– Кайл, – попыталась заговорить с ним Робин, когда он включил задний ход и покатил по аллее. – Что все это значит?

Ответа не последовало. Кайл переключился на первую передачу, убрал ногу с педали сцепления и прибавил газ. Он вел машину с холодной уверенностью и с гораздо большей, чем было нужно для того, чтобы Робин чувствовала себя комфортно, скоростью. Он пронесся по Тандерберд-драйв, значительно превышая разрешенную скорость, и не предпринял никаких попыток сбросить скорость при подъезде к левому поворту на Шедоу-Маунтин. Робин сжалась в комок, но Кайл вполне профессионально плавно вошел в поворот. Через несколько секунд он затормозил на стоянке бара «У Бобби».

– Кайл, скажи мне, что происходит? – проявила настойчивость озабоченная Робин.

– Ничего особенного, – отмахнулся он.

Кайл обошел машину и открыл дверцу с ее стороны, прежде чем она попыталась сказать что-то еще. У Робин защемило сердце. Не успел он войти в ее жизнь, как она уже теряет его. Она чувствовала, что Кайл все больше отдаляется от нее.

Робин очень осторожно соскользнула с высокого сиденья «шевроле».

– Не надо провожать меня до дверей, – заявила она натянутым, холодным тоном.

Кайл вдруг схватил ее и повернул к себе. Вид у него был еще тот. Потемневший. Опустошенный. Ранимый. Если бы Кайл не стискивал ее плечи, она протянула бы руку и коснулась его щеки.

– Извини меня, – сказал он хрипло. – Дело в том, что...

– Робин! – послышался чей-то окрик.

Мысли Робин переключились на окружающее.

– Эй, Робин!

Кайл сильнее сжал ее плечи и обернулся на крик. Он увидел приближавшегося Берта Барроуза в неизменной куртке с надписью «Высшая школа Коронадо».

Робин стиснула зубы. Берт Барроуз напрашивался в гости с тех пор, как они познакомились. По тому, как Кайл смотрел на Берта, Робин поняла, что возможность поговорить о том, что произошло между Кайлом и его отчимом, пропала.

Кайл медленно отпустил плечи Робин. Приблизившись на расстояние, достаточное для того, чтобы узнать стоявшего рядом с ней человека, Берт резко остановился. Высокий второкурсник начал заикаться, но Кайл не обращал на него внимания. Он только перевел мрачный взгляд на Робин.

– Я обещала представить его Бобби, – запинаясь, пояснила она. – Хочешь пойти с нами?

– Черт, – только и сказал Кайл, прежде чем снова залезть в свой грузовик. Робин с ноющим сердцем смотрела, как машина Кайла скрылась за поворотом.

– Робин, что здесь делал Кайл Уокер? – возмущенно, но не без любопытства спросил Берт.

– Ничего. Просто подвез меня домой.

Верная данному обещанию, Робин представила Берта Бобби. Ее мать стояла в дверях и разглядывала юношу, словно он был прокаженным. Если уж ей не нравится Берт – этот стопроцентный американец, атлет, то Кайла она точно возненавидит. Робин не сомневалась в этом.

Но независимо от отношения к нему матери Робин пообещала себе, что завтра же вызовет Кайла на разговор. Потому что ей ни в коем случае не хотелось терять его.

Лейси собиралась на свидание.

Она долго смотрела на свое отражение в зеркале и очень при этом нервничала. Поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, критически оглядывала себя. Лейси знала, что у нее красивая фигура. Мужчины всегда обращали внимание на ее фигуру, восхищались ее формами, но ничего не говорили о ее лице. Насколько лучше бы она чувствовала себя, если бы была уверена в красоте своего лица, пусть даже в ущерб фигуре.