День Суркова - Александр Лебедев

— Да нет. Я же не об этом. Ты в своем кино создашь героев, мир, события, судьбы.

— Если это не документальное кино, разумеется.

— А какое ты право имеешь? Кто давал тебе полномочия создавать миры? Вставать с Богом на одну ступеньку? Извини, Сурков, но пока во Вселенной это монополия.

— Ну и ладно.

Сурков перешел в раздел Иисуса Христа. Как и в Аду, ему отводилось родство с Господом. Чудотворные способности, полутелесное состояние и прочая божественная атрибутика. Однако уже с момента зачатия Библейские и Дьявольские данные шли в разные стороны. Так, в Аду утверждалось, будто мать Мария была проституткой и в результате смещения менструального цикла забеременела от неизвестного мужчины. Так как она скрывала от своих соседей и родственников непопулярное в те времена занятие, то придумала историю о миссии. В «Гаранте» эти события описывались как спланированная операция, в которой клонированная клетка Всевышнего была имплантирована Марии на период вынашивания. Дальнейшее развитие эмбриона привело к появлению у ребенка телекинетических, экстрасенсорных и гипнотических способностей.

Детство и отрочество Христа практически не разнились, а вот начиная с юности, адские летописцы глумились, переворачивая события с ног на голову. Утверждалось, будто Христос проповедовал тиранию, его знаменитая фраза «Не мир я вам принес, но меч» приводилась в качестве пропаганды насилия и рабства. Отсутствие среди двенадцати апостолов женщин преподносилось как гендерное неравенство и принижение по половым признакам. Отсутствие чернокожих — как расовая дискриминация, а гомосексуалистов — как принижение половых меньшинств. Ловля рыбы — как браконьерство, хождение по воде — шарлатанство и так далее. Сурков не так внимательно изучал Библию в Аду, поэтому сравнивал события скорее по впечатлениям, нежели фактически. Он вспомнил лишь два момента. Это касалось предательства и воскрешения. В Аду утверждалось, будто Христос не знал о предательстве Иуды. Имея способности пророка, он мог легко предотвратить свою гибель, в противном случае получалось, будто Христос спланировал собственную смерть, что, разумеется, не могло послужить принятию грехов. Однако чужие грехи были приняты, и население планеты очистилось, благодаря смерти невинного. В этом было определенное противоречие, и летописцы Ада смаковали деталь на все лады. Вторым фактом, запомнившимся Суркову, являлось его воскрешение. По версии Ада, в воскрешение поверила только мать Мария. Апостолы отказывались верить, называли это фантастикой и придумывали множество оправдательных причин. Противоречие касалось поведенческих способностей. Как Христос выбрал в свои помощники одиннадцать трусов и предателя — было непонятно. К тому же, его пророчество о воскрешении, его невероятные поступки и многочисленные чудеса не могли посеять в душах неуверенность и сомнения. Почему апостолы оказались слабы, не объяснял даже «Консультант».

— Понимаешь, Игорь, молитва — очень сильная вещь. Есть многие особенности, но в целом без нее никак нельзя.

Сурков и Галя прогуливались в том месте, которое раньше называлось Райским садом. О том, что это был сад, свидетельствовали многочисленные пни и рассказ Галины. Она сообщила, будто раньше здесь росли яблони, груши, сливы и персики, возделываемые по технологии «Хайпоника». Несколько лет назад сад вырубили, дабы прекратить производство самогона. В этот период шла обширная антиалкогольная кампания, в кучевых облаках работали подпольные цеха, мафия наладила каналы, переправляя все что угодно из Рая в Ад и обратно. В общем, нужны были радикальные меры. Господь решил проблему дешево и сердито. Теперь на территории Райского сада находился парк воспоминаний, что должно было напоминать душам о легкомыслии и неотвратимости последствий.

— Не могу я молиться, не могу.

— Почему, Игорь? Ты попробуй. Сначала противно, потом втянешься.

— Слушай, Галя, если тебе так важны бонусы, давай заработаем их другим способом.

— Нет! — решительно отвергла Галя. — Мы с тобой эти методы исчерпали. Петь псалмы и изучать мироздание ты можешь десятилетиями. Бонусы по ним уменьшаются в геометрической последовательности, молитва самое дорогое. Решайся.

Галина протянула боевой план, демонстрируя пальчиком цифры.

— Ну? А это что? Тоже очки неплохие.

— Затворничество? Ну уж нет, Сурков, уволь. Я не хочу ждать, пока ты столетие проведешь на орбите.

— Я и сам не хочу. А это?

— Это — библейские беседы. Тоже неплохо, только ты не справишься. Поверь моему душевному опыту.

— А я все же попробую.

— Только время потеряем.

— Мне казалось, ты должна меня поддерживать.

— Но не обольщать! Там, Сурков, твои аргументы вмиг раздавят, и к истине ты не придешь.

— А вот мы посмотрим.

— Хорошо, — согласилась Галя, — давай попробуем, только обещай мне, что не будешь тратить ЛБ.

— Это еще почему?

— Если ты проиграешь — мы твою ЛБ продадим за баллы, баллы переведем на мой счет.

— Почему это я должен отдавать тебе ЛБ?

— Потому что не хочешь молиться.

«Вот сучка, — подумал Сурков, — выгадать даже в такой ситуации».

Его нимб галантно моргнул, и Сурков ответил:

— Ладно, но если выиграю я — ты отдашь мне свою.

Души ударили по тем местам, где при жизни были руки, и поднялись над садом воспоминаний. Несколько часов спустя Сурков мчался к девятнадцатикилометровой отметке, где заканчивалась стратосфера и в узкой полосе термосферы имелись отдельные облака для бесед.

Правила библейских бесед были весьма просты. Необходимо вести разговор, придерживаться определенной темы, доказывать свою точку зрения и убеждать собеседника в обратном. Не было никаких ограничений в выборе тем, цензуры, аргументов и методов убеждения. Однако очки начислялись лишь за тактичные и убедительные доводы. Души, дисквалифицированные в споре, теряли заработанные баллы в пользу оппонентов.

— Смиренной вечности, — приветствовала ожидавшая оппонентов душа.

— Здравствуйте, — ответил Сурков.

— Один — ноль. Душа не может быть здорова — она уже умерла, а что может быть больнее?

— Логично, — согласился Сурков.

— Два — ноль. Вы не стали доказывать обратную точку зрения.

— Этак я разорюсь!

— Так и будет, — согласилась душа.

— Два — один. Вы тоже не спорите.

— Вижу достойного противника! — обрадовалась душа. — Разрешите представиться.

— Не разрешаю, — быстро подхватил Сурков.

— Ха-ха-ха! А вам палец в рот не клади.

— Ошибаетесь, — Сурков демонстративно пососал палец, — два — два.

— Так мы и спорить не начнем.