Драконий чих, или Отскребайте мага! - Кристина Юраш

— Но вы же без доспехов, — пробухтел кто-то рядом. — Так будет нечестно!

— Ты, с обостренным чувством справедливости, будешь первым, — вздохнул Инквизитор. И вежливо пригласил «самого справедливого».

— А разве можно нападать на преподавателя? — послышались удивленные голоса за спиной.

Кто-то звонко чихнул. В шлеме.

 — Недавно я видел самую ужасную технику владения мечом, — мечтательно заметил Инквизитор, наваливаясь на жезл и подаваясь вперед. — Вот отвратительней я ничего не видел. Признаюсь честно.

Спасибо! Доброе слово и преступнице приятно!

— Но я видел что-то другое, — в голосе Инквизитора слышалась толика уважения. — Немножко бы подучиться… Но, увы, вряд ли этому человеку представится такая возможность. Скажем так, я приложу все усилия, чтобы этого не случилось. Никогда!

Эм… Это пострашнее, чем пророчества Мадам Гадриэль.

— Нападайте по одному, — пригласил Инквизитор.

— Почему вы относитесь к нам, как к мусору под ногами? — послышался возмущенный голос. И тут я перепугалась окончательно. Цепкий взгляд Инквизитора искал того, кто это сказал. И все чаще останавливался на мне. Всем видом я показывала, что вообще не причем. И если что, голос был мужским!

— Чтобы не привязываться и не рвать себе сердце, — отмахнулся Инквизитор. — Обиженка второй.

Мы отошли подальше, сделав круг. И кучки заодно. Мне под ноги скользнул по полу первый выбитый из руки меч. А следом с грохотом упал его обладатель.

— Два, — вздохнул Инквизитор. — Следующий.

Я не поднимала глаза. Иногда все дружно «ухали», словно филины. А писклявый голосок позади выдавал что-то вроде: «Мамочка!».

— Следующий.

На этих словах я поднимала глаза. Вокруг все казалось нереальным. Такое чувство, что это сон.

— Извините, — простонал кто-то из девушек. — Я не могу. У меня… эм… критические дни.

В такие моменты мужчины начинают жутко смущаться. Даже суровые боевые маги.

— А при встрече с опасностью у тебя наступят критические минуты, — снисходительно заметил Инквизитор. И ничуть не смутился. — Хорошо, можешь не сражаться. Пиши объяснительную. Вон скамейка. Садись и пиши.

— Объяснительную? — удивилась, кажется, Лаура. Просто из-за шлема видно не было. Она поплелась на скамейку. Перед ней появился листок бумаги и перо.

— Да, объяснительную. Начинаешь так. Дорогое чудовище! — усмехнулся Инквизитор. — Я очень прошу тебя не есть меня сегодня. Потому что у меня критические дни. Приходи меня есть… указываешь примерное число. Поэтому сегодня не разбрасывай мои кишочки по окрестным кустам, не отгрызай мне руку или ногу, не откусывай голову. Дальше сама… Число и подпись. Все понятно?

— А зачем? — спросила Лаура, снимая шлем. Оттуда вывалились волосы.

— Будешь показывать его каждому чудовищу. Чудовища никогда не нападают на тех, у кого критические дни, — пошутил Инквизитор. — Итак, следующий.

Его взгляд уперся в меня.

— У меня тоже критические дни! — соврала я, глядя честными глазами.

— Врать не хорошо, — заметил он, словно знал мой календарик наизусть.

— А с чего вы решили, что я вру? — спросила я, чувствуя себя неуютно.

— На стене твоей комнаты висел календарь. Я его видел при обыске, — ошарашили меня подробностями. — Отсюда правило. Хороший инквизитор запоминает все детали. Не надо смеяться. Или я расскажу, что видел в вашей комнате, молодой человек.

Смех тут же оборвался. Все дернулись и поежились. Ничего себе! Это же феноменальная память! О такой памяти легенды складывают. Если честно, я чуть не умерла от зависти. У нас на экзамене как раз будет: «Посмотрите, что изменилось в комнате, пока вы были за дверью».

— Берите в руки меч, — послышался голос.

Я взяла меч в руки, отгоняя зудящих мух головокружения. Если что, я при виде меча в обморок падаю. Главное — пару раз выпустить меч из рук.

Резким движением у меня из рук выбили меч. Я отпрянула, поджав лапки к груди по воробьиному.

— Ой! — пискляво и запоздало выдала я.

— Подняла меч, — кончик чужого меча указал на мой меч. — И продолжай бой.

Я наклонилась и взяла меч. Для верности я его разок уронила на пол. А потом выставила его вперед.

— Нападай, — поманили меня рукой.

Я вспомнила, как размахивала мечом на первом курсе. Ну держись, Инквизиция!

Я закрыла глаза, подняла меч и с диким воплем бросилась на Инквизитора. Точнее, примерно в ту сторону, где он стоял. С отчаянным криком я молотила мечом по воздуху, словно пытаюсь разрубить муху!

— Ааааа! — орала я, как варвар, замахиваясь мечом и крутясь вокруг своей оси.

— Мне впервые в жизни страшно, — послышался голос слева. Он был задумчив. — Простите, а орать обязательно?

Я дернулась, и опустила меч. Дышала я, как после двух километров пробежки.

— А как же? Это я для устрашения! — округлила я глаза. Инквизитор стояла слева в трех шагах от меня. Среди студентов послышался смех: «Ангелиза! Давай! Жги!».

— Она всегда так сражается? — с подозрением спросил Инквизитор.

— Ага! — пошутили студенты. И я за это была им очень благодарна.

— Я так понимаю, что вы автор тех отвратительных котлет из вашей столовой? — спросил Инквизитор. У него явно не сходился пасьянс.

— Нет, я только учусь, — сглотнула я, пытаясь отдышаться.

— И как же называется этот, простите, стиль? — прищурился Инквизитор. По нему было не понятно, догадывается ли он, что я придуриваюсь. Или просто ужасается увиденному.

— Муха пополам! — гордо ответила я, сплевывая волосы. — Есть еще стиль боевой дракон!

— Я просто заинтригован, — вежливо улыбнулся Инквизитор. И жестом потребовал его показать.

Я снова закрыла глаза и выставила меч вперед. А потом бросилась в предположительную сторону.

— Я очень люблю девушек с чувством юмора. У меня есть отличное чувство меры. Для вашего чувства юмора.

 С этими словами Инквизитор сделал резкий выпад. Тело предательски среагировало, а руки автоматически отбили удар. И увели чужой меч в сторону.

Твою –то матерь!

— Так, а вот это уже интересно, — послышался голос Инквизитора. И он стал наносить удары с такой скоростью, что я не успевала выгадать момент, чтобы отпустить меч в свободный полет!

— Ах, ах! — задыхалась я, ловя взглядом каждое перекрестие мечей. Руки работали быстрее головы. Отточенные до автоматизма движения палили меня с головой. Меня прижимали к стене каждым ударом.