Диктатор - Арина Вильде

Полина, как всегда, делает все по-своему. Игнорирует мою машину и несется к остановке. Может, это и к лучшему? Пусть спокойно живет в своем мирке, не стоит портить девочку, у меня и так достаточно любовниц для удовлетворения своих потребностей, а Поля только начинает жить. Ей бы найти хорошего пацана ровесника и носиться на свидания и кино.

Блять! От одной мысли о том, что к моей Малышке может притронуться кто-то еще кроме меня, хочется крушить все на свете. Я слишком подсел на нее. Нужно бы переключиться на что-то другое. Или кого-то.

Я с трудом провожу несколько встреч и подписываю гору документов, потом заезжаю в офис фирмы, решаю там кое-какие дела, а оттуда мчусь к Лене. Вот кто мне поможет вылечиться от этого чертового наваждения с ангельским личиком и охренительной грудью.

— Куда это ты пропал? Обычно хотя бы раз в неделю заезжаешь, а тут не звонишь, не пишешь. Совсем не заботишься о моем женском здоровье, — смеется Лена, обвивает меня руками за шею и целует в губы. Я честно стараюсь завестись, не думать о Полине, вернуть свою налаженную до автоматизма жизнь назад, и, кажется, это получается.

Я развязываю пояс на халатике девушки, припадаю к ее груди, посасываю вставшие соски, подхватываю под задницу и несу в сторону кровати. Наваливаюсь сверху, стону, когда ее умелые пальчики проходятся по моему члену, и спешу стянуть с нее трусики.

Идеальное тело, которое создано, чтобы приносить удовольствие. Я немного отодвигаюсь от девушки, чтобы рассмотреть ее. Провожу пальцами вдоль каменного члена и пожираю ее глазами.

Лена широко разводит ноги, призывно смотрит мне в глаза и прикусывает губу. Дразнит меня, играя со своей киской, а все внутри меня бунтует против того, что я собираюсь сделать.

Я подминаю девушку под себя и уже готов войти в разгоряченное тело, но в последний момент даю заднюю. Не тот аромат тела, не та нежная кожа, не тот взгляд бездонных ледяных глаз. Все, мать твою, не то! Как же бесит!

— Блять.

Я перекатываюсь на бок, ложусь на спину и тупо пялюсь в потолок. Дожил, даже бабу нормально трахнуть не могу из-за какой-то малолетки. Словно мой член настроен только на нее.

— Олег? Что случилось? — растерянно спрашивает Лена, склоняясь надо мной и заглядывая мне прямо в глаза.

— Ничего. Просто вспомнил, что мне нужно быть в другом месте. — Легко целую ее в губы и поднимаюсь с кровати. Резкими движениями собираю с пола свою разбросанную одежду и мечтаю поскорее убраться отсюда.

— Это из-за другой женщины, да? Наш большой мальчик наконец-то влюбился? — смеется она, бесстыдно разводя свои ноги шире, чтобы подразнить меня.

Мой член все еще стоит колом, только совершенно в другом направлении и от другой картины. В моей голове на повторе проигрываются воспоминания о нашем сегодняшнем сексе с Полиной. Ее оттопыренная попка и то, как мой член раз за разом врезается в ее узкую мокрую дырочку.

— Не говори глупости, ты вроде умная женщина, Лена, — отмахиваюсь от нее, застегивая пуговицы на слегка помятой белой рубашке.

— Тогда давай отсосу тебе по-быстрому. Обещаю, ты кончишь уже через пять минут.

— Я же уже сказал: нет времени, — говорю я, бросая на неё раздражённый взгляд.

— Что и требовалось доказать, Исаев. — Лена меняется за несколько секунд — из развратной похотливой девицы до обычной обиженной бабы. Обматывает вокруг груди одеяло, тянется к тумбочке за сигаретой и серьезно смотрит на меня. — Если ты ее любишь, то не твори херню. Самое худшее для женщины — узнать, что любимый мужчина ходит налево. Это я тебе по личному опыту говорю. Одно дело, когда ты ни черта не чувствуешь к своей жене, и совсем другое, когда ты даже в постели с другой думаешь о ней. Уходи и больше не возвращайся сюда. Счастья тебе. — Она задирает голову и медленно выпускает через губы дым. А я злюсь из-за ее слов: какая на хуй любовь? Я в неё давно не верю уже.

— Решила стать моей совестью? Не выйдет, — смеюсь я и молча покидаю квартиру Лены. Навсегда. А спустя десять минут не могу проехать мимо того проклятого поворота — и вот я уже у дома Малышки. Что ж за гадство такое? Рука сама тянется к телефону, и пальцы набирают короткое сообщение:

— Выходи. Я жду тебя во дворе.

Малышка

Весь вечер я провожу под одеялом в компании своего старого телефона. Стараюсь не думать об Олеге и о том, чем он может сейчас заниматься, но все мысли то и дело возвращаются к этому мужчине.

Я не жалею о своем импульсивном выборе, потому что и в самом деле не смогу делить его с другой женщиной. Слишком уж живые чувства испытываю к нему. Лучше закончить это сейчас, пока Исаев не до конца проник под мою кожу и не стал необходим как воздух. У этой связи нет будущего, лишь мимолетное кратковременное влечение, которое ничем хорошим не закончится. Но от этого осознания не становится лучше, наоборот, я чувствую себя разбитой и уничтоженной. В груди тоскливо ноет, а глаза щиплет от слез.

— Убью! Зарежу! Впусти меня, сука, — я вздрагиваю от пьяного мужского голоса и громких ударов в соседнюю дверь. Сашке нельзя пить, иначе он становится невменяемым и начинает колотить свою жену. До сих пор не понимаю, почему она не выгонит его. На работу не ходит, с ребенком не помогает, регулярно водит к нам всякую алкашню и оставляет синяки на лице Тани. — Дай мне только добраться до тебя! Денег мне зажала, да? — за стеной раздаётся детский плач, и я закрываю уши ладонями. Это надолго.

— Саша, пожалуйста, уйди! Ты пугаешь ребенка! — всхлипывает женщина.

— Никуда я не уйду, тварь! Это и мой дом! И ребенок мой, а значит, деньги, которые на него приходят, тоже мои! Законные! Да я засужу тебя, поняла? Или зарежу! Да! Сейчас только нож найду!

Только этого не хватало.

Все внутри меня дрожит от страха, потому что никогда не знаешь, чего ожидать от пьяного невменяемого человека. Я тихонько крадусь к двери и прислушиваюсь к происходящему. Что-то гремит в конце коридора, и я понимаю, что Саша и в самом деле пошел в кухню за ножом. Непослушными пальцами набираю номер соседки, надеясь на ее благоразумие.

— Да? — всхлипывает она в трубку.

— Тань, может, полицию вызвать?

— Нет-нет, Полиночка, не надо, какая полиция, ты что! Сейчас он пошумит и успокоится. Проспится, а под утро будет как шелковый.

— Ну, смотри, это ваше дело, конечно, но если он разбушуется еще больше, то я не буду ждать, когда он перережет всех вас, а потом и до меня доберётся.

Несколько минут я стою у двери, а потом возвращаюсь на диван и с замиранием сердца слушаю крики, плач и ругань, доносящиеся из коридора. Когда же мы съедем наконец-то из этого клоповника?

— Тварь поганая! Дверь открой! — Я подпрыгиваю на месте от очередного громкого стука и прикидываю, во сколько должна вернуться с работы мать. Надо предупредить ее и Катьку, чтобы поосторожней там.