Только не говори маме. История одного предательства - Тони Магуайр

Пройдя через зал, где торговали пуговицами, шерстью и разнообразными вязальными принадлежностями, мы подошли к секции тканей. Моему восхищенному взору предстала материя всех цветов радуги; такого многоцветья я никогда раньше не видела. Первыми мое внимание привлекли нежный серебристый шелк и шифон, расшитый бисером. Мне захотелось броситься к витрине и рассмотреть все образцы, но тетя Кэтрин мягко взяла меня за руку и направилась к секции более подходящего нам хлопка.

— Посмотри, — воскликнула она, показывая на рулон ткани в нежно-розовую и белую полоску, — тебе это наверняка подойдет. — Прежде чем я успела ответить, она показала на другой отрез, на этот раз бледно-голубой ткани. — Или тебе больше нравится это?

Я молча кивнула головой, боясь разрушить очарование момента. От волнения у меня перехватило дыхание и язык стал деревянным.

— Ну, тогда возьмем оба, — радостно воскликнула она. — А теперь нам нужно подобрать что-нибудь для выходного платья.

Она заметила, как загорелись мои глаза при виде богатой шотландки, очень похожей на ткань моего любимого платья, из которого я уже выросла.

— Это мы тоже возьмем, — сказала она.

Нам упаковали и перевязали покупки, и она повела меня в чайную. Я не верила своему счастью: теперь у меня будет не одно, а целых три платья. Я вышагивала рядом с ней по мостовой и улыбалась так широко, что мои щеки едва не лопались.

Понимая, какой это особенный день в моей жизни, она позволила мне съесть кусочек торта, нарушив мою строгую диету. Проглатывая нежнейший бисквит и ощущая сладость глазури на языке, я чувствовала себя абсолютно счастливой, и мне захотелось остаться с ней навсегда.

Войдя в жизнь, которую раньше могла только представлять себе по рассказам других детей, я словно прошла сквозь зеркало, как Алиса, и желания возвращаться не возникало. В тот день я забыла о Джуди, забыла о том, как по ней скучаю, и позволила себе наслаждаться каждым мгновением. Моя нескрываемая радость забавляла тетю Кэтрин, и она с удовольствием планировала наши следующие выходы в город.

— Правда, мы пока не можем развернуться в полную силу, — предупредила она, — потому что ты еще не совсем поправилась, но через несколько недель я хочу вывести всех вас в цирк. Хочешь?

Я почувствовала, как мои глаза округлились: о таких подарках я только в книгах читала. Конечно, я мечтала пойти в цирк, но ни разу там не была.

— О, да! — только и удалось воскликнуть мне.

Нет, определенно, лучшего дня и быть не могло.

За то время, что я прожила в ее доме, мне стало ясно, что самое большое удовольствие тете Кэтрин доставляет забота о собственной семье, и я чувствовала себя частью этой семьи. Ее двое детей — Рой, на год старше меня, и Хейзел, старше на пять лет, — можно сказать, игнорировали меня. Рой — потому что я была недостаточно крепкой, чтобы со мной можно было играть, а Хейзел — в силу разницы в возрасте. Поэтому я была удивлена, но очень рада, когда через пару недель после моего приезда Хейзел предложила посмотреть ее лошадь. Лошади были ее страстью; она ездила верхом с раннего детства, и у нее был собственный пони, пока она не переросла его. Новую лошадь ей подарили на пятнадцатилетие, и она была предметом ее гордости и радости.

Это был мерин, как она объяснила мне, гнедого окраса. Я поняла, что Хейзел заботилась о нем так же трепетно, как я о Джуди, хотя, по ее словам, с собакой можно было лишь разговаривать, а на лошади еще и ездить верхом, так что пользы от нее было больше.

Тетя Кэтрин дала нам с собой пучок моркови, чтобы покормить коня, предупредила Хейзел, чтобы она не разрешала мне уходить далеко, и я, мысленно восхищаясь геройством своей новой подруги, последовала за ней в поле. Золотисто-коричневый конь, гораздо крупнее, чем пони Кулдарага, поскакал нам навстречу. Мне было велено держать свое угощение на вытянутой ладони, что я и сделала. Я испытала наслаждение, когда его теплое дыхание коснулось моей ладони, и моя уверенность в себе возросла, когда он позволил погладить себя по голове.

Хейзел оседлала коня, а потом, к моему восторгу, спросила, не хочу ли и я прокатиться.

— О, да! — тут же ответила я.

В конце концов, меня ведь просили только о том, чтобы не уходить далеко, а насчет того, чтобы прокатиться на лошади, речи не было.

Мне пришлось встать на мыски, чтобы попасть ногой в стремя, пока Хейзел держала коня. И вот, изловчившись, я запрыгнула в седло. Земля вдруг оказалась далеко внизу, поэтому я предпочла смотреть прямо перед собой и взялась за поводья. Сначала конь шел, и я, с излишней самоуверенностью, чуть пришпорила его каблуками, как, я видела, делают наездники. Я почувствовала, что мерин ускорил шаг, и, пока пыталась удержать равновесие, он, со всей горячностью молодого коня, пустился вскачь. От ветра у меня заслезились глаза, я ничего не видела перед собой, и вскоре, когда почувствовала, что теряю контроль над лошадью, радостное возбуждение сменилось страхом. Я слышала, как Хейзел зовет коня, пока тот нарезал круги по полю. Она кричала и мне, чтобы я натянула поводья, но все мои усилия были сосредоточены только на том, чтобы удержаться в седле.

И тут, разрезвившись не на шутку, конь взбрыкнул задними ногами, и я перелетела через его голову. Воздух вырвался из моего тела хриплым вздохом, и на какое-то мгновение прямо надо мной зажглись звезды. Я лежала на земле, не чувствуя конечностей, мои глаза были открыты, но взгляд не фокусировался.

Встревоженный голос Хейзел ворвался в мое замутненное сознание, и желание соответствовать своему кумиру придало мне сил. Я взяла себя в руки, выждала, пока пройдет головокружение, и, шатаясь, поднялась с земли. Тревога Хейзел слегка улеглась, она отряхивала меня, втайне радуясь тому, что не придется отвечать за сломанные кости.

К моему ужасу, она сказала:

— Ты должна снова сесть на лошадь. Если ты сейчас не сядешь, то уже не сядешь никогда, страх останется на всю жизнь.

Я посмотрела на мерина, который, ничуть не обеспокоенный случившимся, с удовольствием дожевывал остатки моркови, и он показался мне настоящим великаном. Хейзел заверила меня, что на этот раз возьмет его под уздцы, и, не до конца веря ее словам, я снова взгромоздилась на лошадь. Преклонение перед героями способно сделать нас храбрыми солдатами. Я была вознаграждена за свою смелость, потому что в тот день мы с Хейзел подружились, тайно сговорившись скрыть от тети Кэтрин правду о нашей маленькой авантюре.

В то лето моя жизнь в доме тети Кэтрин была спокойной. Будучи больше привязанной к дому, а не к ее детям, я проводила дни с книгой в саду или же помогала ей на кухне. По утрам она выставляла на большой деревянный стол швейную машинку, и, словно по мановению волшебной палочки, появлялись наряды для всей семьи. Но в первую очередь она все-таки сшила три платья мне. Я вставала для примерки, и она, с полным ртом булавок и метром в руке, колдовала над силуэтом платья, пока не оставалось лишь подшить подол, что она делала по вечерам вручную.