Моя неидеальная женщина - Елена Николаева

— Черррт! Прости! Потерял контроль, — опомнившись, мгновенно прижимаю к своей груди, целую макушку и следом трусь носом о шелковистые волосы на виске, улавливая в ушах своё сердцебиение и её шумное дыхание. — Не смог сдержаться, маленькая. Ты сводишь меня с ума. Хочу, чтобы ты была только моей, Ася. Чтобы больше никто не мечтал о тебе и не прикасался к твоему телу своими руками. Никогда! Слышишь?

— Всё хорошо, Дим, — шепчет, надрывно дыша. — Не останавливайся. Я и так вся твоя. Куда уж больше... — утыкается носом мне в шею, щекоча улыбкой взбесившуюся жилку. С облегчением выдыхаю, сжимая ладонью её мягкие пряди. Глажу их, одновременно массируя затылок.

— Ты же привязал меня к себе, как я хотела, заклеймил окончательно. Забыл? — довольное хрипловатое мурлыкание проникает под кожу очередным всплеском возбуждения, проносится по венам, раскаляет по-новой напряжённые мышцы, приводя их в движение. Плавные. Размеренные. Аккуратные. Слишком чувственные. Настолько, что моё тело одолевает неистовая дрожь наслаждения, высекая в затылке искры удовольствия.

— Ляг на спину, — прошу, и нажимом руки на грудь направляю её тело соприкоснуться лопатками с поверхностью столешницы. Беря её за щиколотки, целую пальчики ног, развожу конечности в стороны, скользя ладонями по икрам к направлению колен, закидываю ноги на плечи, фиксируя бёдра крепкой хваткой.

Разум мутнеет от вида распластанной на столе любимой женщины: беззащитной, полуобнажённой, жаждущей моих прикосновений. Я продолжаю медленно скользить в ней, выходя до края и снова погружаясь до упора в бархатную тесноту лёгкими толчками, наблюдая, как в её темнеющем взгляде плещется моё отражение. Мои веки закрываются от удовольствия. Хмель растекается по венам, распирая их сладкой пульсирующей болью. Есть только я и она. Наши искрящие движения. Слияние тел и душ. Растворяюсь в её довольных стонах. Повторно теряю контроль. Насаживаю Асю на себя резким толчком, выбивая из горла девушки громкий всхлип, скользнувший электрическим разрядом вдоль позвоночника. Застываю на пару секунд лишь для того, чтобы давлением плоти ощутить дрожащие вибрации дна её разгоряченного лона.

— Сильнее! — буквально крича, Ася хватается руками за мои ягодицы. Дрожа всем телом, вжимает меня в себя до последнего миллиметра. Фиксирует, пытаясь продавить дно.

— Ещё сильнее, Дим! Глубже хочу! — стискивает мышцами член настолько плотно, что у меня, мать его, мутнеет рассудок от глубины впечатлений!

— Отпусти, милая, — низко рычу, вырываясь из хватки, повторно нанося резкие удары один за другим, балансируя на острой грани между болью и удовольствием, в исступлении цепляясь за последние тонкие нити реальности. Секс мгновенно переходит в жёсткий трах, потому что от её энтузиазма рвёт крышу. В крови закипает всё тот же коктейль ревности, страсти, собственничества, разбавленный адреналином. Вспыхивает неконтролируемая животная страсть.

— Дааа! — подстёгивает к очередному резкому толчку. — Ещё глубже, Дииим! Чееерт!

Дурею от неё, от бешеного ритма, от запаха секса, пота, высекая искры мощными столкновениями наших тел, заполняя рваным дыханием и громкими шлепками пространство кухни.

— Малыыыш... — шиплю сквозь стиснутые зубы под ритмичный скрип стола, доводя нас обоих до пика безумия последними фрикциями. — Больше не могу ждать! Кончай!

Волна расплавленного наслаждения захлёстывает её с головой. Ася хватается за край столешницы, со всей силой сжимая на ней свои тонкие пальцы. Заходясь в немом крике удовольствия, пульсирует, туго обхватывая дрожащими мышцами лона до боли набухший ствол.

— Аррррр! — с громким рыком взрываюсь оргазмом, выплёскивая в неё мощный поток семени. Содрогаясь всем телом, заканчиваю последними мягкими толчками. Едва держась на ногах, с трудом разжимаю свои задеревенелые пальцы на её покрасневших бёдрах. Глажу свежие синяки ладонями, оставаясь в ней.

— Прости, маленькая, — шепчу, пытаясь усмирить учащённое дыхание, — я не хотел, честное слово, — склоняюсь и целую багровые пятна на шелковистой коже ног, после чего мое тело окончательно обмякает и опускается в объятия дорогой сердцу женщины, накрывая её собой.

— Люблю тебя, Воронцов... — сиплый голос ласкает мой слух у виска, окутывая нежностью, — только поэтому прощаю... — выдыхает короткий смешок.

Медленно закрываю глаза, слушая сквозь густой туман эйфории сбившееся дыхание Аси, ускоренный стук её сердца и внезапно прозвеневший где-то во дворе голосок сына:

— Мотя! Я хочу плыгать в бассейн! Ого, как глубоко, смотли! Надуй мне клуг с уточкой! Ну пожалуйста!..

— Илья! Отойди от бортика, сейчас же!

Ася.

— Черррт! Какие они быстрые! — недовольно бормочет Димка и следом спрыгивает с меня, как ошпаренный. Резко возвращает боксеры на законное место. Подтягивает спортивные штаны, расправляя широкую резинку на талии. — Поднимайся, я их отвлеку. У тебя есть пару минут, чтобы изменить образ порочной женщины на целомудренную девицу, — хрипло хохочет, даря короткий поцелуй в губы и помогая усесться на край стола. Я киваю, не в силах оторвать взгляд от рельефных мышц груди, покрытых испаринами, и плоского живота мужчины. Соскакиваю на пол. С трудом удерживаюсь на ногах.

— У тебя пятнышко выступило на штанах. Переодень белье, Дииим! И штаны тоже... — запутываюсь в атласных бретельках. —  Блииин! Спалят сто пудово! — поспешно срываю с себя остатки сорочки, в панике осматриваясь по углам. Комкаю её и тру хаотичными движениями влажные кляксы от спермы на внутренних сторонах бёдер. — Чееерт! Ну что за бодрое утро?

— Ася, прекрати изводить себя, — Дима достал из ящика чистое полотенце, намереваясь удалить им с поверхности стола провокационные следы нашего недавнего безумства. — Нет смысла скрывать очевидное. Наши лица говорят сами за себя, ибо выходные проходят просто огненно.

С уст срывается нервный смешок. Я с трудом надеваю халат, запахиваю полы и затягиваю потуже узелок пояска. Выдох облегчения, если не учитывать то, что я стою без белья с полыхающим от стыда лицом, а в холле громко распахивается дверь.

— Сорочка, Дим! — протягиваю испорченную вещь мужчине. В мгновение ока всё оказывается в мусорном ведре.

— Мама! Папа! — хором взрываются на кухне детские голоса, заставляя моё сердце сжаться в комочек и замереть.

«Дыши, Ася, это всего лишь дети! Самое страшное впереди...»

— Ану-ка идите ко мне, маленькие сорванцы! — пересекая в два шага пространство, Дмитрий падает на колени, ловя в плен обеими руками две резвые детские фигурки. Обнимает под попы и с лёгкостью встаёт на ноги, поднимая на себе драгоценный груз.

— Пап? — интригующим голоском протянул Илья, щупая пальчиками твёрдые мышцы плеча отца. — Ты такой липкий и голячий!

— И всегда пахнешь мамой, — добавляет несмело Алекс, обнимая моего мужчину за крепкую шею, утыкаясь носом ему за ухом, ластясь о Димкины волосы лицом. — Тебя кошка поцарапала? Вот здесь, — заинтересованно осматривает царапины от моих ногтей. Меня бросает в ледяной холод, затем в жар. Сашка бережно проводит подушечкой пальца по красным отметинам на линии надплечья и щурится с сожалением.