Пробуждение - Алиса Евстигнеева

-Вот поэтому, я и предлагаю, нам попробовать ещё раз! – наконец-то, перешёл Урусов к теме наших основных трений.

Разочарованно закачала головой.

-Ещё скажи, что клин клином вышибают.

-Не переворачивай мои слова!

-А ты услышь меня!

Вот здесь сорвался уже он.

-Да я только и делаю, что слушаю тебя! Вхожу в твоё положение! Хожу вокруг тебя на цыпочках, чтобы не дай Бог, не расстроить лишний раз Асеньку!

Моя челюсть отвисла сама собой, комично и, должно быть, совсем некрасиво.

-А ты не думала, что я тоже потерял ребёнка! – тем временем продолжал муж. – Ты не думала, что я тоже могу… переживать!

Последнее его заявление отбило всякое желание спорить, обжигая острым уколом совести.

-Я понимаю…

-Да ни черта ты не понимаешь! – зло бросил муж, из-за чего я невольно поёжилась. – Ты ведь только и делаешь, что… Утыкаешься в себя… И всё. Я словно с призраком в одном доме живу. Да тебя и не бывает толком здесь. А я живой! Ася! Я. Живой. И я хочу… полноценной семьи.

Закончив пламенную речь, Андрей даже выдохнул с облегчением, видимо, долго вынашивал, всё не решаясь высказать.

Больно не было. Скорее уж как-то опустошённо. И холодно. Захотелось залезть куда-нибудь под одеяло и спрятаться от всего этого.

-Тогда давай уже просто покончим с этим? – говорила я ровно и по возможности спокойно, абсолютно не обращая никакого внимания на то, как Андрей тут же напрягся. Наверное, добивался как-то иной реакции.

-Ася… - устало зажимая переносицу пальцами и качая головой, выдохнул пока ещё мой супруг. – Рубить с плеча это всегда самое простое.

Философия последнего высказывания бесила неимоверно. Словно непутёвого ребёнка наставлял.

-Зато порой, ой, как эффективно, это я тебе как хирург говорю.

-А ты только этого и ждёшь? Ну, покончить уже с нашим браком, чтобы тебе никто не мешал… упиваться своей обидой на несправедливость мира, да?

Вот теперь действительно стало обидно, но показывать, а тем более говорить об этом, я не стала. И так повода для ругани хватало. Что было вполне в новинку для нас обоих. 

Отвернулась к окну, не желая видеть его глаза, горящие праведным гневом. Совесть неприятно ворочалась в душе, подсказывая доводам разума, что я тоже не права, но виноватой я всё равно себя не чувствовала.

-Ладно, - взяв себя в руки, резюмировал Урусов. – Давай, остынем? Оба. А потом уже решения будем принимать.

Мне не понравилось, стало как-то тревожно, на самом деле хотелось… решить всё сейчас.

-Я, наверное, пока поживу у Вадика на даче, он давно звал… нас.

Последняя приставка была абсолютно лишней, У нас с Вадиком – замом Андрея – была взаимная нелюбовь. Я была для него крайне скучна, он же для меня излишне шумный и претенциозный.

-Скажи мне что-нибудь? – в завершении всего совсем по-детски попросил муж.

-Когда… - голос дрогнул, дав слабину, пришлось кашлянуть, прочищая горло. – Когда тебя ждать?

-Где-то через неделю.

-Хорошо, - прошептала я уже в пустоту, когда за Урусовым громко захлопнулась входная дверь.

Логика происходящего подсказывала мне, что сходить с ума я уже начну на следующий день. Без Андрея, без отца, без работы… Накануне вечером предрекала себе на утро отчаянное желание сунуться в петлю от скуки, безделья и ненужных мыслей. Однако собственное настроение преподнесло мне большой сюрприз, позволив  проснуться мне бодрой и отдохнувшей, когда за окном было уже давно за полдень. Сладко потянувшись на постели, вдруг чётко и однозначно поняла, что вот дождусь приезда отца и к чёрту переверну эту страницу своей истории, неожиданно состоящую из лжи и увёрток. А ещё это было бесчестно по отношению к ним обоим, а значит, я была обязана пересилить все свои страхи.

Принятое решение позволило, наконец-то, расслабиться, словно всё это время я только и делала, что задыхалась под гнётом сложившейся ситуации. Впрочем, так оно и было.

В обед позвонила Аня и предложила встретиться в городе, на что я с готовностью откликнулась, ибо почти за две недели игры в прятки успела неимоверно соскучиться.

Пообедали в «нашем» ресторане, после чего лениво прошлись по магазинам. В своём время Аня почти отчаялась разбудить во мне «женское начало». Я была равнодушна к тряпкам, исходя из позиции, главное, чтобы удобно, но вот ярое желание мачехи нарядить меня во что-нибудь «подобающее» воспринимала вполне стойко, осознавая её потребность заботиться о ком-то. Иногда, я ловила себя на мысли, что перед ней мне гораздо стыднее, чем перед собственным мужем, за то, что не в состоянии родить. Словно я в очередной раз лишила их с отцом чего-то важного.

-Ты чего столько времени от нас пряталась? – уже на парковке спрашивает меня Аня.

-С чего ты решила, что…

-Можно подумать, что я тебя не знаю. У тебя, когда проблемы, ты всегда замыкаешься и пропадаешь.

-Да нет у меня проблем, - пробую я отмахнуться от очевидного.

-Тогда что?! – Аня делает еле уловимое движение бровью, от которого тут же хочется вытянуться прямо и виновато опустить глаза в пол, попутно каясь во всех своих грехах.

Голову я всё же отвожу, не выдержав «профессионального» взгляда бывшей учительницы русского языка и литературы со стажем. Пока я топчусь на месте, Аня терпеливо ждёт, когда непутёвая падчерица дозреет.

-Я, кажется, большую глупость сделала. И теперь не совсем представляю, как всё исправить, - звучит по-детски, но ведь и мои действия особо взрослыми не назовёшь.

-Это связано с твоим прошлым? – прямо и в лоб говорит она, ни разу не сомневаясь в ответе на поставленный вопрос.

-Откуда… Почему ты так решила?

Аня печально улыбается, после чего нежно касается моей щеки.

-Потому что это всегда, так или иначе, связано с твоими воспоминаниями или личными предрассудками. Асют, ты один из самых здравомыслящих людей, которых я знаю. Но это ровно до того момента, пока дело не касается лично тебя. Вот тогда тебя несёт…

Её слова волнением проходятся по моим нервам, отзываясь чем-то пронзительным на душе. Так и хочется задать извечный вопрос из серии: «Почему все люди как люди, а я… такая». Пусть я и знаю прекрасно на него ответ.

-И что с этим делать?

-Перестать жалеть себя.

-Я не…

-Жалеешь, - голос у мачехи совсем не осуждающий, скорее даже наоборот, пронизанный пониманием и заботой. То есть вроде как не осуждает, но сказать должна. – Ты, конечно, не ноешь, и не говоришь об этом вслух. Но ты застряла в этом своём… я такая нетакая.

Закусываю внутреннюю сторону щеки, стараясь сохранить непроницаемое выражение лица. Мы стоим посреди парковки, неподалёку от оживлённой улицы, люди проносятся мимо нас, даже не подозревая о том, какие разговоры за жизнь нас пробило сейчас вести.