Король Треф - Борис Седов

— Я попрошу вас, Евгений Викторович, до конца рейса ограничить свое перемещение по судну отведенной вам каютой, амбулаторией и кают-компанией во время приема пищи. Можете гулять по корме. А если я увижу вас еще где-нибудь, а особенно в рубке, то, пользуясь своей властью капитана, посажу до берега под арест. Надеюсь, вы понимаете, что в Гамбурге нам с вами придется расстаться.

После этих слов он повернулся, вышел в коридор и аккуратно затворил за собой дверь.

Ха, подумал я, нашел чем испугать! О том, что мы с тобой расстанемся в Гамбурге, я знал раньше тебя. А насчет гуляния по судну — это я как-нибудь переживу. Приходилось и в ШИЗО по месяцу сидеть.

Я закрыл шкафчик с медикаментами и подумал о том, что за дверью, когда мы тут развлекались с Галей, скорее всего был он сам. И, конечно же, услышав наши стоны, разозлился. Вот тут я его отлично понимаю. А когда решил устроить своей блудливой подружке разборку, она разодрала ему рожу.

Молодец, сучонка, умеешь постоять за свободу своей дырки!

Подождав еще несколько минут, чтобы не встретить случайно капитана и не раздражать его попусту, я вышел из амбулатории и отправился на свое любимое место на корме.

Солнце давно уже опустилось за горизонт, и настала ночь. Устроившись у фальшборта, я поднял голову и посмотрел в темно-синее небо, усыпанное неправдоподобно яркими звездами. Красиво, черт возьми!

А эту Галю я не прочь принять в амбулатории еще разок. А то и два.

И тут я вдруг вспомнил Настю.

В просторном кондиционированном кабинете сидели два генерала. Звания у них были равные, но должности отличались. Как отличалась и внешность. Различия в роде занятий наложили свой отпечаток. Хозяин кабинета давно подвизался на управленческой линии, посетитель же привык работать «в поле». Первый был тучным, с нездоровым цветом лица, в форме с четырьмя рядами наградных колодок. Второй отличался хорошим телосложением, выглядел значительно младше своих сорока шести лет и носил штатский костюм, под которым были почти незаметны пистолет в поясной кобуре и наручники.

— На десять минут меня ни для кого нет, — велел секретарше начальник и раскрыл папку из желтой кожи.

Там было множество документов и фотографий. Во время разговора он их постоянно перебирал, то раскладывая перед собой в ряд, то деля на три стопки, но проделывал такие манипуляции машинально, не разглядывая отпечатанный текст или снимки.

— Обстоятельства гибели в Душанбе Вадима Валентиновича Арцыбашева вызывают у нас обоснованные подозрения. Не все так просто, как на первый взгляд кажется. Выставлять напоказ грязное белье мы не станем, но разобраться необходимо. В курс дела посвящен самый узкий круг высших офицеров управления. Вам, Александр Михайлович, даны крайне широкие полномочия. Крайне широкие! Мы надеемся, вы разберетесь в самые короткие сроки. Нам нужна полная ясность. В этой папке собраны необходимые материалы. Когда ознакомитесь, вернете мне ее лично. Расследование должно вестись максимально секретно. Вы, наверное, слышали, что Арцыбашев за ликвидацию международного террориста Кемаля представлен к званию Героя России. Любая утечка может сказаться самым пагубным образом…

Генерал привычно жонглировал шаблонными фразами. Родина, важность момента, честь мундира, ответственность… Александр Михайлович Губанов слушал с внимательным видом, даже несколько раз прерывал, чтобы уточнить какие-то нюансы, хотя, на самом-то деле, уточнять было нечего. Диспозиция понятна, надо включаться в работу, а не сотрясать воздух впустую.

Наконец, хозяин кабинета многозначительно изрек:

— Мы на вас очень рассчитываем, — и поднялся, протягивая для пожатия мягкую руку.

— Я оправдаю доверие, — ответил Губанов, внутренне поморщившись.

С папкой под мышкой он вышел в приемную, подмигнул секретарше и по длинному коридору отправился в другой конец здания, где располагался его собственный кабинет. Без кондиционера, без красотки в предбаннике, с обшарпанной мебелью и огромным сейфом, который повидал столько грязных секретов, что, если бы мог, давно уже покончил с собой.

В кабинете Губанов снял пиджак, включил кофеварку и стал изучать документы. Папка содержала полторы сотни листов, но у Губанова ушло меньше часа на то, чтобы просмотреть их. Единственная новость, которая заслуживала внимания, содержалась на последнем листе. А все остальное уже давно гуляло по коридорам управления в виде сплетен, которыми обменивались сотрудники.

В геройство Арцыбашева не верил никто, разве что новички, узнавшие о покойном только из некролога, вывешенного на главной лестнице. Остальные были твердо уверены: Арцыбашев вел свою тему, ничего общего со служебными интересами не имевшую, и с террористом Кемалем столкнулся случайно.

Вопрос заключался в том, что это за тема. Как и большинство сотрудников управления, Арцыбашев имел доходы на стороне. В основном за счет «крышевания» бизнесменов. Начальство смотрело на это сквозь пальцы: одной зарплаты, пусть даже и генеральской, на жизнь не хватит. Как прикинул Губанов, покойный наваривал в месяц до двух тысяч баксов. Достаточно скромно, если учесть его должность и опыт.

Можно по-разному относиться к моральному облику Арцыбашева, но профессионалом он был неплохим, это грех не признать. Мог он по своим «крышным» делам отправиться в Душанбе? Да еще не один, а прихватив группу поддержки? Губанов был уверен, что нет. Не те деньги. Значит, эту сторону жизни покойного генерала можно оставить, а искать следует в другом месте. И к этому «другому месту» вели несколько ниточек, и первая среди них — майор Шапошников. Но сначала…

Губанов снял трубку одного из четырех телефонов, стоявших на столе, и в ней тут же прозвучал бодрый голос подполковника Милюкова:

— Слушаю вас, Александр Михайлович.

— Сергей Иванович, зайдите ко мне.

— Есть, — ответил Милюков и повесил трубку.

Через минуту раздался стук в дверь, Губанов сказал «войдите», и в кабинет вошел высокий и румяный подполковник Милюков. Он был чуть полноват, но это его не портило. Выглядел он представительным, жизнерадостным и энергичным.

— Присаживайтесь, Сергей Иванович. Милюков опустился на стул и посмотрел на Губанова, ожидая дальнейших распоряжений.

Губанов переложил перед собой бумаги и сказал:

— Вы, конечно, помните о расследовании, которое проводилось по поводу гибели Вадима Валентиновича Арцыбашева.

— Так точно, — ответил Милюков.

— Расследование было завершено, результаты, так сказать, обнародованы, и дело закрыто.

Милюков молча кивнул, глядя на генерала.

— Но теперь в деле вскрылись новые факты, и я поручаю вам скрупулезнейшим образом проработать вот эти материалы, — и Губанов подвинул папку с бумагами и фотографиями Милюкову.

— Вам предстоит выяснить все, подчеркиваю — все обстоятельства, сопутствовавшие известным вам событиям. Все факты, все версии, все предположения, короче — абсолютно все. Найдите всех знакомых Арцыбашева. Переворошите всех его сослуживцев. Выясните все об его родне, о друзьях, обо всех его дружеских и деловых связях. Вскройте все его неофициальные и, как говорится, левые дела. Выясните все об источниках его дополнительных доходов. Займитесь всеми людьми, хоть в какой-то степени имевшими к нему отношение. Вскройте все. Мне нужно, чтобы жизнь и смерть Арцыбашева были передо мной как под рентгеном. И помните, что расследование, которое вы будете проводить, является закрытым даже для сотрудников нашей конторы. О ходе и результатах расследования будете докладывать лично мне. Передавая вам пожелания вышестоящего начальства, с удовольствием сообщаю, что ваши полномочия в этом расследовании весьма широки. И при возникновении каких-либо трудностей вам следует незамедлительно сообщать о них мне. Я, применив свою власть, устраню проблемы. Вопросы есть?