Рота Его Величества - Анатолий Дроздов

— Сколько вы потеряли сегодня?

— Восемьдесят шесть убитыми, свыше ста двадцати ранены, многие — тяжело.

— Ежедневно в Союзе умирает пятьсот человек. Эпидемия. Причем это только начало.

— Господи! — сказал полковник.

— Это государственный секрет, впрочем, ненадолго. Шила в мешке не утаишь. Мы проводим карантинные мероприятия, очень суровые, но они не помогают. Остановить эпидемию могут лекарства, но у нас их нет. Сенцову повезло: он погиб. Если б уцелел, я расстрелял бы его лично. Ясно?

— Почему не объяснить это проходчику? — спросил полковник. — Неужели не откликнется?

— Как объяснить? — спросил комиссар. — Не подскажете? Мы не знаем, что привело его сюда. Авантюризм, любопытство, жажда наживы? Жадного можно купить, любопытного — заинтересовать, авантюристу предложить приключение или карьеру. Пока не узнаем, говорить бесполезно.

— А если б захватили его?

— Выяснили на месте.

Кулешов поежился.

— Вы не о том подумали, полковник! — усмехнулся нарком. — У нас давно никого не бьют — нет нужды. Обижать проходчика глупо — уйдет и не вернется. У каждого есть свои чаяния, надо всего лишь их знать. Скажите, вы сердиты на меня?

— Нет! — сказал Кулешов.

— Будете честно и правдиво информировать меня впредь?

— Непременно!

— Заметьте, я вас не бил! Даже голоса не повысил…

Человек с неприметным лицом выплюнул жвачку в корзину для бумаг, подошел к зеркалу и стал приглаживать редкие волосы. Секретарша смотрела на него с гадливостью. Зотов не заметил этого. Покончив с волосами, он показал зеркалу зубы, полюбовался цветом новых протезов и повернулся к секретарше.

— Аслан Саламович ждет! — напомнила та.

Зотов кивнул и толкнул дверь в кабинет.

— Разрешите? — спросил, оказавшись там.

Хозяин не ответил. Он стоял у стены, разглядывая картину. Посетитель присмотрелся. Холст покрывали пятна различного цвета и формы, а также линии и загогулины; их сочетание не несло ни смысла, ни содержания.

«Мазня! — подумал Зотов. — А стоит наверняка о-го-го!»

— Дорогая! — подтвердил хозяин его мысль. — Но деваться некуда: партнеры ценят современное искусство. Проходите, Вадим Валерьевич!

Зотов прошел к креслу и сел, раскинув ноги. Хозяин устроился за столом напротив.

— Итак? — спросил сухо.

— Пока не купили. Князев постоянно в отъезде.

— Куда он отъезжает?

— Проследить не удалось.

— Даже вам?

— Увы! — Зотов развел руками.

— Я все больше склоняюсь к мысли, что сделал ошибку, приняв ваше предложение, — сказал Аслан Саламович.

Зотов сделал обиженное лицо.

— Год назад вы пришли ко мне с сумасшедшей идеей. Любой другой, услыхав про затерянный мир, прогнал бы вас с порога, но я люблю сумасшедшие идеи. К тому же я навел справки и выяснил: среди многочисленных ваших недостатков склонность к фантазиям не значится. У вас здравый рассудок и прагматичный взгляд на жизнь.

Зотов довольно ухмыльнулся.

— Доказательств существования неведомого мира у вас не было.

Зотов протестующе поднял руку.

— Два не законченных следствием дела: о незаконной скупке золота в восьмидесятых годах и о продаже военными оружия в девяностых, — доказательства хлипкие, — продолжил хозяин. — Если Кацмана не посадили в советские времена, то сколь-нибудь серьезных фактов против него КГБ не имел. Это вам говорит человек, который в то время сидел. Оружием в девяностые торговали все кому не лень, дел этих были сотни, и почти все кончились ничем. Тем не менее я вам поверил и открыл финансирование.

— Я оправдал доверие, — заметил Зотов. — Информация подтвердилась.

— Вколоть человеку «сыворотку правды» дело не хитрое. Прикрытие допроса Ненашева обеспечил я, как и сохранение в тайне истинных обстоятельств его смерти. Это стоило не дешево.

— Зато мы убедились, что на верном пути. Золото, редкие металлы, нефть…

— Нефть еще предстоит разведать — неизвестно, сколько ее там. К тому же знаний мало, нужен результат. Вы его не обеспечили. Уверили меня, что у Ненашева нет наследников и мы без проблем купим дом как выморочное имущество. Оказалось, что наследник есть.

— Кто знал, что будет завещание?

— Трудно было предугадать? Принять необходимые меры? Это первый прокол, Вадим Валерьевич. О завещании объявили на поминках, и мы, чтоб не привлекать лишнего внимания, были вынуждены ждать полгода. Пусть! Но просрать покупку дома!

— Наследник заупрямился.

— Потому что вы нарушили мои инструкции! Я велел встретить его у нотариальной конторы и предложить миллион рублей!

— Он заподозрил бы неладное!

— Кто? Опустившийся человек, уволенный с фирмы и работавший на стройке за еду? В крайнем случае отвели бы его к дому и показали. Уверяю, он даже внутрь заходить бы не стал! Схватил бы деньги и дал деру! Вместо этого вы позволили ему найти проход.

— Я не думаю…

— Мне плевать, что вы думаете! Я знаю! После получения наследства Князев покидал дом только однажды, с тех пор его в городе никто не видел. Я навел справки, благо располагаю такими возможностями. Князев не только нашел неизвестный мир, но и сумел там освоиться, поскольку приходил за вещами. Что вы на это скажете?

Зотов не ответил.

— Я объясню, почему так произошло, — продолжил Аслан Саламович. — Среди многочисленных ваших недостатков, Вадим Валерьевич, есть склонность к мелкому крысятничеству. Из-за чего вас не любили в органах и выгнали при первой же возможности. Вы не предложили Князеву миллион, потому что пожелали присвоить деньги, очень вероятно, что большую их часть. Не удивлюсь, если вы и ста тысяч ему не посулили. Вы решили, что Князев убедится в незначительности наследства и торговаться не станет. Не подумали, что он молод, пытлив и может наткнуться на нечто необычное. Так и произошло. Вы провалили простейшее дело! А теперь скажите: зачем вы мне нужны? Где проход и куда он ведет, я знаю…

— Вы не посмеете!..

— Очень даже посмею!

— Вы забываете, кто я!

— Кто? Мелкая крыса из лубянских подвалов? Сидеть! — рявкнул хозяин, заметив, что Зотов пытается встать. — Я вас, падл, с советских времен помню и никогда бы не приблизил, если б не дело! Ты думаешь: сдашь меня своим, а те сильно обрадуются? Во-первых, не сдашь — просто не добежишь. Во-вторых, если в конторе обрадуются, то только возможности тебя же и посадить. Против меня у них хотелка не выросла, а если и выросла, то есть кому укоротить. Не те времена! Тебя посадить — людей обрадовать, меня — огорчить! Лапу сосать будут! Понял?